-- Обо мнѣ не безпокойтесь, Соверби. Мы съ лордомъ Лофтономъ старые друзья.
-- И можете, слѣдственно, не стѣсняться другъ съ другомъ. Ну и прекрасно. Теперь проповѣдь моя кончена. Милый мой сановникъ позвольте поздравить васъ. Я сейчасъ узналъ отъ Фодергила, что маленькое ваше дѣльце окончательно улажено.
Лицо Марка опять омрачилось.-- Я полагаю, сказалъ онъ,-- что мнѣ придется отказаться отъ этого мѣста.
-- Отказаться! воскликнулъ Соверби, который послѣ всех своих усилій и хлопотъ по этому дѣлу был бы гораздо больше оскорбленъ такими колебаніями со стороны курата чѣмъ всѣмъ тѣмъ, что лордъ Лофтон и Марк могли бы наговорить ему обиднаго.
-- Я думаю такъ, сказалъ Марк.
-- Но почему?
Марк молча взглянулъ на лорда Лофтоняа
-- Нѣтъ надобности тебѣ отказываться отъ мѣста при теперешнихъ обстоятельствахъ, сказалъ лордъ Лофтон.
-- А при какихъ бы это обстоятельствахъ можетъ быть надобность въ этомъ? спросилъ Соверби.-- Герцогъ Омніумъ употребилъ все свое вліяніе, чтобы доставить это мѣсто вамъ, какъ приходскому пастору въ его графствѣ, и ни на что бы не было похоже, еслибы вы теперь отказались.
Тогда Робартс откровенно изложил ему всѣ свои причины, объяснивъ въ точности, что лордъ Лофтон сказалъ ему за счетъ его дѣлъ съ нимъ, и обратилъ его вниманіе на то, какое нареканіе могло навлечь на него полученіе этого мѣста.
-- Клянусь душой, это ни на что не похоже, сказалъ Соверби.
-- Послушайте, Соверби, я наставленій слышать не желаю, сказалъ лордъ Лофтон.
-- Я одну проповѣдь уже прочелъ, сказалъ онъ, чувствуя, что для него не выгодно доводить друга до крайности,-- не намѣренъ начинать другую. Я скажу вамъ только одно, Робартс: сколько мнѣ извѣстно, Гарольдъ Смитъ не при чемъ въ этими дѣлѣ. Герцогъ сказалъ, что онъ очень желаетъ, чтобы приходскій куратъ из его графства поступилъ въ капитулъ, и потомъ, по желанію лорда Брока, назвалъ васъ. Если при этихъ обстоятельствахъ вы станете отказываться отъ мѣста, я подумаю, что вы не въ своемъ умѣ. Что же касается векселя, подписаннаго вами, вамъ из-за него тревожиться нечего. Деньги будутъ готовы; но конечно, къ тому времени вы доставите мнѣ эти сто тридцать фунтовъ за....
Затѣмъ мистеръ Соверби распростился съ своими друзьями, одержавъ надъ ними полную побѣду. Расторопному, смышленому человѣку лѣтъ пятидесяти не трудно одержать побѣду, когда собесѣдникамъ его нѣтъ и по тридцати лѣтъ.
По его уходѣ, Робартс не долго оставался въ Альбани; при прощаніи лордъ Лофтон еще разъ изявилъ свои сожалѣнія о томъ, что произошло наканунѣ. Ему было немного стыдно.
-- А мѣсто это, конечно, тебѣ слѣдуетъ принять, сказалъ онъ. Тѣмъ не менѣе онъ не пропустилъ без вниманія намекъ мистера Соверби на сто тридцать фунтовъ, слѣдующихъ за лошадь.
Робартс, возвращаясь къ себѣ въ отель, думалъ о томъ, что ему, конечно, слѣдуетъ принять предложенное мѣсто, и радовался тому, что ни слова не сказалъ объ этомъ дѣлѣ брату. Вообще ему стало гораздо легче на душѣ. Обѣщанія мистера Соверби на счетъ векселя были очень успокоительны, и, странно сказать, онъ совершенно вѣрилъ имъ. Соверби показалъ себя такимъ молодцомъ въ своей послѣдней стычкѣ съ ними, что лордъ Лофтон и Марк оба повѣрили бы теперь всякому его слову, къ чему они не всегда были склонны.
Глава XX
Въ продолженіи нѣсколькихъ дней, друзья Гарольда Смита торжествовали. Въ городѣ стали поговаривать о томъ, что лордъ Брокъ, избраніемъ его, значительно усилилъ свою партію, и употребилъ лучшее средство для залѣченія язвъ нанесенныхъ, его высокомѣріемъ и безразсудствомъ общему характеру его управленія. Такъ выражались возгордившіеся друзья Гарольда Смита. И если взять въ соображеніе, чего добился самъ Гарольдъ, то нельзя удивляться, что и самъ онъ несколько возгордился.
Торжественный тотъ долженъ быть день въ жизни человѣка, когда впервые вступаетъ онъ въ кабинетъ. Но когда смиренный духомъ человѣкъ подумаетъ о такомъ событіи, то онъ недоумѣваетъ и теряется въ догадкахъ о томъ, что такое Этот кабинетъ. Люди ли составляютъ его, или боги? Возсѣдаютъ ли они въ креслахъ, или парятъ на облакахъ? Когда они говорятъ, раздается ли музыка сферъ въ ихъ олимпійской обители, наполняя всю вселенную своею небесною гармоніей? Какимъ порядкомъ они разсаживаются? Въ какихъ выраженіяхъ они обращаются другъ къ другу? Всѣ ли божества имѣютъ равносильные голоса? Трепещутъ ли они передъ своимъ Зевсомъ? Злоупотребляетъ ли своею властью старикъ громовержецъ?
Гарольдъ Смитъ, приглашенный въ эту августѣйшую залу божественныхъ совѣщаній, торжествовалъ въ душѣ; но, по всей вѣроятности, въ продолженіи первыхъ засѣданій онъ не игралъ въ нихъ очень дѣятельной роли. Тѣ из моихъ читателей, которымъ случалось засѣдать въ приходскихъ совѣтахъ, должны помнить, какъ сговорчивъ и по большей части безмолвенъ новый членъ. Онъ охотно во всемъ соглашается, а если ему и приходится выразить мнѣніе противное, то онъ извиняется въ томъ. Но настаетъ время, когда привыкнувъ къ лицамъ, окружающимъ его, къ комнатѣ, къ столу, за которымъ онъ сидитъ, онъ перестаетъ благоговѣть и смущаться, и удивляетъ братію энергіей и смѣлостью своей рѣчи. Мы можемъ по этому предположить, что то же самое случится и съ Гарольдомъ Смитомъ на второй или третій годъ его министерскаго поприща. Но грустно подумать, какъ мимолетны такого рода радости.
И тутъ же ему был нанесенъ ударъ, несколько омрачившій его торжество, ударъ жестокій, не совсѣмъ благородный: поднялась на него рука, отъ которой онъ ожидалъ поддержки себѣ. Друзья Гарольда Смита говорили между прочимъ, что первый министръ, привязавъ его къ себѣ, влилъ молодую кровь въ свои жилы. Выраженіе это понравилось самому Гарольду, и онъ тотчасъ же смекнулъ, какою богатою темой оно могло стать для какого-нибудь дружелюбнаго Саппельгауса. Но почему бы какому-нибудь Саппельгаусу, не имѣющему доступа въ рай, питать дружескія чувства къ какому-нибудь Гарольду Смиту, допущенному въ него? Люди, добившіеся этого права, утопающіе въ блаженствѣ, должны приготовиться къ тому, что друзья из отстанутъ отъ нихъ. Человѣкъ не был бы человѣкомъ, еслибы поступалъ иначе. Если мнѣ нужно добиться чего-нибудь отъ стараго моего друга Джона, я буду радъ, если онъ пойдетъ въ гору; но если, несмотря на это, онъ ничего не можетъ сдѣлать для меня, я почту высокое его положеніе за личную себѣ обиду. Кто найдетъ своего близкаго друга достойнымъ важнаго мѣста? Мистеръ Саппельгаусъ слишкомъ близко зналъ мистера Смита, и потому не могъ имѣть черезчуръ выгодное мнѣніе о молодой его крови.
Вслѣдствіе того, въ Юпитерѣ появилась статья, далеко не лестная для всего министерства. Молодой крови въ ней досталось порядкомъ, и намекалось на то, что Гарольда Смита скорѣе можно сравнить съ перегнанною водой. Первый министръ, было сказано въ статьѣ, нашедшій себѣ недавно такую полезную, высоконравственную и арастократическую поддержку, избралъ себѣ теперь помощника из народа. Чего теперь не можетъ онъ сдѣлать съ помощію лорда Бритльбака и мистера Гарольда Смита! Возрожденные въ этомъ всесильномъ котлѣ Медеи, его дряхлые члены,-- и нужно признаться, что нѣкоторые из нихъ стали очень дряхлы,-- выйдутъ из него молодыми, гладкими, сильными. Повсюду распространится новая энергія. Индія будетъ спасена и успокоена; честолюбіе Франціи будетъ усмирено; реформы улучшатъ наши суды и парламентскіе выборы; однимъ словомъ, утопія станетъ дѣйствительностію. Вотъ чего, по видимому, ожидаетъ министерство отъ молодой крови мистера Гарольда Смита!"
Уже это было довольно жестоко, но все не такъ, какъ послѣднія слова статьи. Авторъ, покинувъ ироническій тонъ, серіозно выражалъ свое мнѣніе объ этомъ дѣлѣ. "Мы желали бы убѣдятъ лорда Брока, сказано въ статьѣ, что такіе союзы, какъ Этот, не спасутъ его отъ скораго паденія, которое онъ готовитъ себѣ своимъ высокомѣріемъ и безразсудствомъ. Что касается его лично, намъ жаль будетъ, если ему придется подать въ отставку. Намъ въ эту минуту трудно было бы найдти государственнаго человѣка, который более бы соотвѣтствовалъ требованіямъ нынѣшняго времени. Но если онъ будетъ имѣть безразсудство выбирать себѣ въ помощники такихъ людей, какъ лордъ Бритльбакъ и мистеръ Гарольдъ Смитъ, то пусть онъ не ожидаетъ, что страна будетъ поддерживать его. Мистеръ Гарольдъ Смитъ не такой матеріалъ, из котораго дѣлаются кабинетные министры."
Когда, сидя за чайнымъ своимъ столомъ, мистеръ Гарольдъ Смитъ прочелъ эту статью, онъ узналъ или сказалъ, что узнаетъ, руку мистера Саппельгуса въ каждой чертѣ, каждомъ выраженіи. Въ фразѣ о дряхлыхъ членахъ, онъ такъ и слышит Саппельгауса, а также и въ осуществленіи утопіи. Когда онъ хочет поострить, онъ всегда говоритъ объ утопіи, оказалъ мистеръ Гарольдъ Смитъ -- самому себѣ, ибо мистриссъ Смитъ не показывалась въ такой ранній часъ.
Затѣмъ онъ отправился въ свою канцелярію, и во взглядахъ каждаго из присутствующихъ могъ прочесть, что статья въ Юпитерѣ уже всѣмъ была извѣстна. Въ улыбкѣ его секретаря заключался видимый намекъ на нее, и онъ почувствовалъ по той манерѣ, какъ Боггинсъ взялъ его пальто, что и въ швейцарской они была хорошо извѣстна. "Не придется ему замѣщать меня когда я отойду," говорилъ себѣ Боггинсъ. Въ то же утро был совѣть, второй, при которомъ онъ присутствовалъ, и взгляды всех боговъ ясно выражали ихъ мнѣніе, что владыка ихъ далъ еще одинъ промахъ. Еслибы мистеръ Саппельгаусъ написалъ статью въ другомъ тонѣ, тогда бы точно новая кровь почувствовалась дѣйствительною.
Все это бросало сильную тѣнь на его счастіе, но не могло однако уничтожать тотъ фактъ, что онъ министръ. Лордъ Брокъ не могъ попросить его выйдти въ отставку потому только, что Юпитера написалъ противъ него статью, лордъ Брокъ не был из такихъ людей, чтобы по такой причинѣ покинуть товарища. Вслѣдствіе этого, Гарольдъ Смитъ препоясалъ свои чресла и ревностно принялся за отправленіе своих обязанностей. "Клянусь душой, Юпитеръ был правъ," говорилъ себѣ молодой Робартс оканчивая четвертую дюжину своих объяснительныхъ записокъ обо всемъ томъ, что касалось департамента Малой Сумки; Гарольдъ Смитъ требовалъ, чтобы писанія его секретаря были ужасно точны.