дуетъ насчетъ ѣды и пива, чтобы выжидать тамъ новаго судебнаго приказа, долженствующаго послѣдовать на другой же день, благодаря стараніямъ милорда, и затѣмъ отправиться восвояси. Однимъ словомъ, лордъ Лофтон взялся уплатить всѣ долги Марка.
Затѣмъ, онъ вернулся въ кабинетъ, гдѣ Марк все еще сгоялъ неподвижно на томъ же самомъ мѣстѣ, которое онъ занялъ тотчасъ послѣ завтрака. Мистриссъ Робартс не сопровождала его; она пошла въ дѣтскую отмѣнить всѣ распоряженія, сдѣланныя ею по случаю прибытія белифовъ.
-- Марк, сказалъ лордъ Лофтон,-- право не из чего тебѣ такъ огорчаться. Я услалъ этихъ людей из гостиной, а завтра они совсѣмъ уйдутъ отсюда.
-- Но деньги! Какъ же я заплачу эти деньги? съ усиліемъ проговорилъ несчастный.
-- Не безпокойся объ этомъ. Мы такъ устроимъ, что никто другой какъ самъ же ты заплатишь ихъ наконецъ; но покуда, я увѣренъ, тебѣ пріятно будетъ думать, что жена твоя можетъ спокойно остаться въ своей гостиной.
-- Нѣтъ, Лофтон, я не могу дозволить послѣ всего того, что было между нами... и именно въ эту минуту...
-- Любезный другъ, я все это знаю, и объ этомъ-то именно я и хотѣлъ поговорить съ тобою. Ты уже совѣтовался съ Керлингомъ, онъ все уладитъ, и ты, Марк, современемъ уплатишь векселя. Но покуда, такъ какъ дѣло не терпитъ отлагательства, ты найдешь деньги у моего банкира.
-- Однако, Лофтон...
-- И, по совѣсти сказать, эти векселя столько же касаются меня, столько и тебя. Не черезъ меня ли ты сблизился съ Соверби, и я знаю, я был очень несправедливъ къ тебѣ, тогда, въ Лондонѣ. Соверби довелъ меня до бѣшенства своими постоянными обманами. без сомнѣнія, онъ и съ тобою точно также поступилъ.
-- Онъ меня раззорилъ, сказалъ Робартс.
-- Ну нѣтъ, надѣюсь. Но ужь конечно онъ бы не посовѣстился раззорить тебя кругомъ, еслибы только это было ему съ руки. Дѣло въ томъ, Марк, что намъ съ тобою и понять нельзя всей бездны мошенничества въ этомъ человѣкѣ. Онъ вѣчно занятъ добываніемъ денегъ; я думаю, что въ минуты самой дружеской откровенности, когда онъ сидитъ съ тобою за бутылкой вина, или скачетъ рядомъ съ тобою на охотѣ, онъ все думаетъ о томъ какъ бы из тебя извлечь какую-нибудь пользу. Онъ такъ привыкъ къ этой жизни, что теперь готовъ мошенничать из удовольствія, и дошелъ до такого совершенства, что еслибы мы встрѣтились съ нимъ завтра же, онъ бы опять сумѣлъ надуть насъ. Съ такимъ человѣкомъ не слѣдуетъ знаться; я, по крайней мѣрѣ, убѣдился въ этомъ вполнѣ.
Лордъ Лофтон был слишкомъ строгъ въ своемъ сужденіи о Соверби; мы вообще способны слишкомъ жестоко судить всех негодяевъ, попадающихся намъ на жизненномъ пути. Нельзя отрицать, что мистеръ Соверби точно был негодяй. Дѣло негодное лгать, а онъ был отъявленный лгунъ. Дѣло негодное давать обѣщанія, когда знаешь навѣрное, что не будешь въ состояніи исполнить ихъ, а мистеръ Соверби дѣлалъ это ежедневно. Негодное дѣло жить чужими деньгами, а мистеръ Соверби давно къ этому правымъ. Наконецъ, негодное дѣло связываться добровольно съ негодяями, а мистеръ Соверби имел съ ними постоянныя сношенія. Не знаю даже, не случалось ли подчасъ мистеру Соверби дѣлать дѣла еще и похуже всех тѣхъ, которыя исчислены здѣсь, Хотя я питаю къ нему невольную нѣжность, зная, что въ его душѣ крылись нѣкоторые хорошіе задатки, нѣкоторое стремленіе къ лучшему, однако я вовсе не хочу оправдывать его. Но не смотря на всѣ его пороки, лордъ Лофтон слишкомъ жестоко судилъ о немъ. Для мистера Соверби была еще возможность раскаянія, еслибы только нашелся для него какое-нибудь покаянное мѣстечко, locus pœnitentiae. Онъ самъ въ душѣ горько сожалѣлъ о своих поступкахъ, и хорошо зналъ какихъ измѣненій потребовали бы отъ него правила честности и порядочности. Не зашелъ ли онъ уже слишкомъ далеко для исправленія, возможно ли ему еще найдти себя такой locus pœnitentiae, этого не берусь рѣшить.
-- Я никого не могу винить кромѣ самого себя, проговорилъ Марк, все тѣмъ же безнадежнымъ тономъ, и отвернувшись отъ пріятеля.
Долги его будутъ заплачены, белифы уже высланы из дому; но это не подниметъ его въ глазахъ людей. Всѣмъ будетъ извѣстно, каждому священнику въ округѣ будетъ извѣстно, что въ домѣ Фремлеиксаго викарія была экзекуція, и ему никогда уже прямо не держать головы въ кругу своих собратій.
-- Любезный мой другъ! Еслибы мы всѣ стали такъ мучиться из-за какой-нибудь бездѣлицы... сказалъ лордъ Лофтон ласково, положивъ ему руку на плечо.
-- Да не всѣ же мы священники! сказалъ Марк и опять отвернулся къ окну; лордъ Лофтон догадался, что слезы готовы были брызнутъ у него из глазъ.
несколько минутъ стояли они молча; потомъ лордъ Лофтон заговорилъ опять:
-- Послушай, Марк!
-- Что? спросила Марк, все еще не оборачиваясь къ нему.
-- Ты долженъ помнить одно: я имѣю право предлагать тебѣ свои услуги въ этомъ случаѣ не просто въ качествѣ стараго пріятеля, я теперь смотрю на тебя какъ на будущаго зятя.
Марк медленно обернулся къ нему; на его лицѣ были видны слѣды недавнихъ слезъ.
-- Какъ? спросилъ онъ.
-- Я женюсь на твоей сестрѣ: она сама дала мнѣ знать черезъ тебя, что любитъ меня, и послѣ этого я не намѣренъ обращать вниманія ни на какія препятствія. Если мы оба согласны, никто на свѣтѣ не долженъ и не можетъ становитьсь между нами. Я ничего не хочу дѣлать втайнѣ, я такъ и объявилъ моей матери.
-- Но что же она говоритъ?
-- Она ничего не говоритъ, но пора этому положить конецъ. Мы съ матушкой не можемъ долѣе жить вмѣстѣ, если она пойдетъ наперекоръ моему рѣшенію. Я боюсь перепугать твою сестру, если отправлюсь къ ней въ Гоггльстокъ, но я надѣюсь, что ты ей все это передашь отъ моего имени; а то она подумаетъ, что я забыл ее.
-- Нѣтъ, она этого не подумаетъ.
-- Да и не слѣдуетъ ей этого думать. Прощай, Марк. А я ужь все берусь уладить между тобой и миледи касательно этого дѣла съ Соверби.
И онъ ушелъ, чтобы сдѣлать немедленно распоряженіе насчетъ уплаты долга.
-- Матушка, сказалъ онъ леди Лофтон въ Этот самый вечеръ,-- вы не должны попрекать Робартса этимъ несчастнымъ дѣломъ; я тутъ больше виноватъ чѣмъ онъ.
До сихъ поръ ни слова не было сказано объ этомъ предметѣ между леди Лофтон и ея сыномъ. Она съ ужасомъ узнала о прибытіи шерифскихъ служителей, узнала также, что лордъ Лофтон отправился въ викарство; поэтому, она считала излишнимъ всякое вмѣшательство съ своей стороны; она знала, что Лудовикъ выпутаетъ друга из бѣды, заплатитъ за него все что нужно, но это въ ея глазахъ не могло загладить страшнаго позора, сопряженнаго съ экзекуціей въ домѣ священника. Къ тому же это был священникъ, выбранный ею самою, водворенный ею въ Фремлеѣ, женатый на дѣвушкѣ, избранной ею самою, облагодѣтельствованный ею кругомъ! Это было страшнымъ ударомъ, для нея, и она сказала себѣ въ душѣ, что лучше бы ей никогда не слыхать имени Робартса. Она бы не преминула однако протянуть ему руку помощи, еслибъ эта помощь была нужна или даже возможна. Но какъ же ей было вмѣшаться между своимъ сыномъ и Робартсомъ, особливо если вспомнить отношенія лорда Лофтона къ Люси?
-- Ты виноватъ, Лудовикъ?
-- Да, матушка. Я его познакомилъ съ мистеромъ Соверби, и по совѣсти сказать, я думаю, что Марк никогда бы съ нимъ не сблизился, еслибъ я ему не далъ порученія на счетъ денежныхъ дѣлъ, которыя я тогда имел съ Соверби; теперь всѣ эти дѣла покончены,-- благодаря вамъ конечно.
-- Мнѣ кажется, что положеніе мистера Робартса, какъ священника, должно было бы предохранить его отъ такого рода опасностей, если бы даже онъ не находилъ достаточнаго оплота въ своих правилахъ.
-- Во всякомъ случаѣ, матушка, не попрекайте его этимъ; сдѣлайте это для меня.
-- О, я конечно ни слова не скажу!
-- Гораздо лучше будетъ, если вы скажете несколько словъ мистриссъ Робартс, а то ей покажется это страннымъ. Да и ему также вы бы очень могли сказать два, три добрыя, ласковыя слова; вѣдь вы лучше всякаго сумѣете это сдѣлать! Ему это будетъ гораздо легче чѣмъ ваше совершенное молчаніе.
Леди Лофтон ничего не отвѣчала, но позже вечеромъ она подошла къ сыну, и проводя рукой по его лбу, откинула назадъ его длинныя шелковистыя кудри, какъ она дѣлывала въ минуты особенной нѣжности.
-- Лудовикъ сказала она,-- нѣтъ на свѣтѣ человѣка добрѣе тебя. Я съ мистеромъ Робартсомъ поступлю точно такъ, какъ ты хочешь.
Больше уже не было объ этомъ рѣчи.
Глава XLV
Около этого времени, въ Барчестерѣ, распространились страшные слухи; они облетѣли вокругъ всей соборной ограды, проникли въ жилища важныхъ членовъ капитула, и въ скромныя гостиныя пѣвчихъ. Оттуда ли они прошли въ епископскій дворецъ или же взяли свое начало из этого дворца, мы не беремся рѣшить. Но слухи эти были ужасны, непонятны и, без сомнѣнія, до крайности прискорбны всему достопочтенному барчестерскому духовенству.
Первое извѣстіе касалось новаго бенефиціанта и позора, который онъ навлекъ на весь капитулъ, позора доселѣ неслыханнаго въ Барчестерѣ, какъ съ гордостью утверждали нѣкоторые. Впрочемъ, эти гордыя утвержденія не совсѣмъ были вѣрны: не далѣе какъ два три года тому назадъ происходилъ публичный аукціонъ въ домѣ бывшаго члена капитула, доктора Стенгопа; и по этому случаю самъ докторъ увидѣлъ себя принужденнымъ бѣжать въ Италію,-- ускакать ночью чтобы не быть схваченнымъ безжалостными кредиторами вмѣстѣ съ его столами и стульями.
-- Просто стыдъ и срамъ, говорила мистриссъ Проуди не про стараго доктора, а про молодаго преступника,-- просто стыдъ и срамъ. По дѣломъ бы ему, еслибъ его лишили духовнаго сана.
-- Вѣроятно, на его ругу будетъ наложено запрещеніе, сказалъ одинъ из младшихъ членовъ капитула, молодой человѣкъ, принимавшій съ особымъ почтеніемъ приказанія повелительницы епархіи, а потому пользовавшійся вполнѣ заслуженною милостію. Если на Фремлей будетъ наложено запрещеніе, отчего бы ему не взять на себя приходскія обязанности, съ такимъ содержаніемъ, какое благоволитъ назначить ему епископъ?