Терпение мое было на исходе.
— Она и ведет достойную жизнь! — рявкнул я. Да она, не напрягаясь, зарабатывает в два раза больше меня, черт возьми.
Эвелин пронзила меня взглядом.
— По всей видимости, наши представления о достойной жизни, молодой человек, очень расходятся. И я была бы вам премного благодарна, если бы вы не вмешивались.
Черта с два я не буду вмешиваться.
— Она с нуля начала бизнес и преуспела в нем. Она сама себе начальник и работает в своей гостиной. По мне, так вам есть чем гордиться.
— Да, мам, у меня же все-таки не подпольное производство метамфетамина, — вставила Кристен, самодовольно улыбаясь в бокал с шампанским.
Вот она, моя девочка. Я положил руку ей на плечо.
— Зайка, никто и не говорит, что тебе надо бросить хобби.
Кристен подавилась, выплюнула мимозу обратно в бокал, и мы оба прыснули со смеху.
У Эвелин из ушей повалил дым, она разъяренно смотрела на нас. Кристен не могла остановиться и хихикала, уткнувшись мне в плечо.
Чары развеяны. Она вернулась.
Эвелин промокнула рот салфеткой и пальцем подозвала официанта.
— Я рада, Кристен, что ты встретила человека, который рад твоей безалаберности.
Кристен улыбнулась мне, все еще посмеиваясь.
— Мы умеем радоваться, да ведь, Джошуа?
— Да уж, я до сих пор не пришел в себя от вчерашнего веселья, — захохотал я, вытирая слезы. Затем отодвинул тарелку и бросил поверх салфетку. — Идем? — Я вытащил кошелек и кинул на стол несколько банкнот. — Спасибо за приглашение, — обратился я к Эвелин и встал. — Кристен? — Я протянул ей руку.
Кристен замерла.
Ну давай, Кристен, идем. Незачем терпеть все эти унижения.
Она взяла меня за руку, слегка улыбнулась и встала.
— Спасибо, мам, было весело, как всегда. — Кристен схватила со стола деньги, сунула их мне в задний карман, потискав при этом мой зад, и, взявшись за руки, мы вышли из ресторана.
Глава двадцатаяКристен
Мы выскочили из ресторана в теплый полуденный воздух и под стук моих каблуков побежали вниз по тротуару, минуя парковщика.
— Господи, неужели она это серьезно? — спросил Джош, все еще немного посмеиваясь. Мы шли вдоль бутиков и салонов. — Я даже не думал, что на свете существуют такие люди.
Я усмехнулась:
— О да, она нисколько не шутила. Слоан зовет ее Снежной королевой.
Джош покачал головой.
— Почему ты позволяешь ей так с собой разговаривать? Ты ведь не веришь во всю эту чушь, правда? — Он посмотрел на меня, нахмурив брови.
Я знала, что разочаровала ее. И очень тяжело было не принимать мамины слова близко к сердцу. Я действительно бросила юрфак. Я забила на пианино, несмотря на явный талант. Отказалась от стипендии. Если учитывать, на что я способна и чем могла бы сейчас заниматься, не брось я ненавистную мне учебу, то да, наверное, для нее я была сплошным разочарованием. В этом мама права.
Я ничего не ответила.
— Кристен, — он остановился и взял меня за руки, — эй, ты же знаешь, что все, что она сказала, неправда, так ведь?
Я посмотрела ему прямо в глаза.
— Не так уж она и неправа, Джош. — Уж я-то себя знала.
Он придвинулся ко мне и обнял своим теплым взглядом.
— Все, что она там говорила, все это неправда, — с серьезным видом сказал он. — Я еще никогда не встречал таких энергичных людей, как ты. Ты умна и успешна, а Тайлер настоящей засранец, что вот так тебя бросил. Здесь нет твоей вины.
Тайлер.
После того, как мы расстались, он звонил почти каждый день. Но мне было плевать, что он там скажет.
Я так до сих пор и не поняла до конца, почему заставляю себя сдерживать эмоции. То ли чувствую вину за то, что влюбилась в Джоша, пока мы с Тайлером еще были вместе. То ли злюсь на Тайлера за то, что он положил конец двум годам наших отношений, нарушил все данные мне обещания и сообщил об этом лишь посланием на автоответчике.
Он отчетливо понимал, что бросает меня, и, видимо, уже давно знал об этом. Он не больно-то делился планами и соображениями относительно нашего будущего, так же, как и я не рассказывала ему о своей любви к Джошу.
Конечно, я переживала по этому поводу, но на чувствах зацикливаться не хотелось.
Поэтому с Тайлером я поступила так же, как и со всем остальным дерьмом в своей жизни. Я переложила его, как и предстоящую гистерэктомию, и свое детство, в отдельную комнатку.
Я закинула Тайлера в кладовку, выключила свет, закрыла тяжелую металлическую дверь и повесила замок. Чтобы не видеть эту боль. Чтобы спокойно жить дальше.
Вот почему я не плакала. Я старалась жить только левым полушарием мозга.
Но по какой-то причине сегодня отделить одно от другого не представлялось возможным. Я поняла это в ту же секунду, когда увидела Джоша с мамой в гостиной. Почему-то запереть на замок Джоша не получалось. Будто бы он размазывался по моей жизни, затекая в каждую щелку, и я не могла от него избавиться.
Это ощущение несколько пугало меня, я лишилась защитного механизма, осталась нагая и безоружная. Когда Джош посмотрел мне в глаза, я осознала, насколько эмоционально измотана, и поняла, что мне почему-то стыдно за сегодняшний день, хотя я ничуть не смущена.
Комок в горле грозил излиться слезами. Слезы. Опять. Второй раз за несколько дней. Я сама себя не узнаю.
Джош погладил меня по щеке, изучая взглядом мое лицо, и я вдруг испугалась, что он меня поцелует. Я боялась, что если это случится именно сейчас, когда я в таком состоянии, мне будет сложно сопротивляться. Надо все держать под контролем. Ради нас обоих. Нельзя допустить, чтобы границы начали размываться.
Но Джош неожиданно улыбнулся:
— Ты хочешь есть. Пойдем.
И он втянул меня в ближайшее кафе.
Серьезно. В первое попавшееся. И даже не посмотрел меню на стойке перед входом.
— Как? — ужаснулась я, оказавшись внутри. — Мы что, даже отзывы сначала не почитаем? А что, если у них всего три звезды?
Он поднял два пальца, приглашая официантку, и повернулся ко мне.
— Ты меня просто убиваешь. То на каждом углу рискуешь жизнью, то боишься отравиться блинами. В любом случае плачу я.
Я помотала головой.
— Нет, я сама за себя заплачу. У нас не свидание.
— Знаю. Не беспокойся, я не собираюсь напрашиваться к тебе на свидание. — И он состроил такую мину, будто безумнее идеи и придумать нельзя было. — Я просто хочу купить тебе завтрак. Мне нравится тебя кормить.
— Почему?
Он улыбнулся и положил руки мне на плечи.
— Потому что сытая ты намного милее. Я это делаю скорее для себя, чем для тебя.
Я выдавила улыбку, и мы прошли за официанткой через весь ресторан к столику, стоящему в крошечном, закрытом от посторонних глаз дворике. И оказались совершенно одни.
Это было даже романтично. Разномастные стулья и отремонтированные деревянные столы с гвоздиками в вазочках. Во дворике полно цветов в горшочках. Вдоль обвитых виноградом кирпичных стен, защищающих нас от внешнего мира, бьют струйки фонтанов. На скамейках подушки с узорами ацтеков, над нами гирлянды. Чудно и задушевно.
Но я все равно намеревалась ознакомиться с отзывами.
Как только мы сделали заказ, Джош принялся засыпать меня вопросами. Ему не терпелось обсудить наш адский завтрак.
— Я понял, что недостаточно ценю свою маму, — рассуждал он, выуживая украшения из «Кровавой Мэри» и складывая их на салфетку передо мной. — Каково это, жить с такой матерью?
Я подцепила огурчик.
— Так же, как сегодня за завтраком, только на протяжении восемнадцати лет.
— Она напомнила мне ту женщину из фильма… — Он щелкнул пальцами. — Ну, этот, с Мерил Стрип?
Я усмехнулась:
— «Дьявол носит Prada»? Она вполне могла бы сойти за дьявола. Никто не видел их прежде в одной комнате в одно и то же время.
Он засмеялся, и я нехотя улыбнулась в ответ. Вот мой герой. Полчаса назад Джош, можно сказать, убил дракона, только в современной интерпретации. Он спас меня. Дважды. В первый раз от Снежной королевы, во второй — от голода.
Еда для меня была важнее всего на свете. Голод — эмоция. Я чувствовала его душой.
Я посмотрела на салфетку. Он любил всю эту мелочь: сельдерей, огурчики, оливки, креветки. Либо мой голод действительно наводил на него страх, либо я была ему небезразлична. Сам он тоже еще не ел. Поэтому наверняка был голоден, но не оставил себе даже оливки.
Однажды Джош станет превосходным отцом. Самоотверженным и принципиальным. Храбрым. Преданным.
И будет кому-то хорошим мужем.
Я вспомнила, как сегодня он отдал мне свой французский тост, и у меня так бешено забилось сердце, что даже пришлось схватить его, чтобы оно не выскочило.
— Ты в порядке? — спросил он, видя, как я сжимаю грудь.
— Да, — кивнула я.
Просто ты такой идеальный, что сердце рвется наружу.
— Ого. — Он уставился на мою руку, потянулся через стол и дотронулся до нее. — Откуда это? — Он провел большим пальцем по пурпурной отметине над костяшками пальцев.
От его прикосновения меня пробила дрожь.
— Ерунда, несчастный случай с «Поп-тартс»[5], пока ты был на работе.
Его палец замер, и он поднял на меня глаза в надежде услышать, что это шутка.
— Несчастный случай с «Поп-тартс»? Ты обожглась, пока разогревала печенье?
Я отдернула руку и состроила возмущенную мину.
— Представь себе. Эта штука посередине становится горячая, как раскаленная лава. И у нас, в смысле у меня и печенья, возникла проблема.
Глаза его выражали полнейшее удивление.
— Тебя точно не стоит пускать на кухню.
Я пожала плечами.
— Я готовлю не хуже, чем ты водишь машину. Ладно, проехали.
Он засмеялся.
— Послушай, — сказала я через секунду, — прости, что она тебя обидела. Она хотела задеть меня, а не тебя.
Джош не поднял стакан.