— Джош! Давай потанцуем. Ну давай, а?
Если бы он знал, что я намеренно сменила тему, то не повелся бы. А так вытер руки салфеткой.
— Конечно.
Народу было немного — мы прошли к сцене и начали танцевать.
Джош замечательно двигался. И на танцполе был не хуже, чем в постели. Мы протанцевали три песни подряд и все время смеялись.
Вдруг кто-то завыл «All of Me» Джона Ледженда. Исполнительница была пьяна похлеще меня.
Мы с Джошем глянули друг на друга и одновременно задвигались. Одной рукой я обняла его за шею, а другую положила ему на сердце. Дыхание у него еще не восстановилось до конца, поэтому грудь под моей ладонью ритмично поднималась и опускалась.
Я люблю тебя.
Так быстро и неожиданно нахлынуло на меня это чувство, что я даже не заметила.
Как сильно я тебя люблю.
Как легко мне оно дается. С Тайлером все было туманно и неясно. Но с Джошем все очевидно. Я любила его. И любила его не просто так, а понимала, что «мы созданы друг для друга».
Но я ошибаюсь, да? Как же могу я быть создана для него, когда мое тело не способно подарить ему детей?
Глаза наполнились слезами; он наклонился и посмотрел мне в лицо.
— Тише, тише. У тебя был тяжелый день.
Поцеловал меня в лоб, так нежно, что стало и лучше, и хуже одновременно.
Я тряхнула головой и уткнулась ему в грудь. Он ни о чем не догадывается.
Когда я подняла голову, он озабоченно смотрел на меня сверху. Мне захотелось встать на цыпочки и поцеловать его. Или чтобы он поцеловал меня. Как было бы здорово, если бы это он предложил мне стать его женой. Если бы могла, я бы согласилась не раздумывая, даже если бы он при этом облажался и развел нюни. Даже если бы он разбросал лепестки по всему дому.
Боже, разве не получилось бы у нас? Если бы не одно обстоятельство. Всего одно, но такое важное.
На мгновение мой пьяный мозг вдруг решил, что можно взять и все рассказать. Выпалить всю правду. Выплеснуть все из себя, пусть он сам решает, как быть. И может, тогда мне не будет так тяжко. А может, ему будет плевать на это, и он…
Что он, Кристен? Женится на тебе? И ради тебя откажется от своей мечты?
— Какая эгоистка, — прошептала я.
Он прижался ко мне щекой и произнес в самое ухо:
— Ты не эгоистка. Ты прекрасна. А сегодня и вовсе очаровательна.
Я всхлипнула и откинула голову, чтобы видеть его глаза.
— Знаешь, почему я так неряшливо одевалась? Потому что ты мне нравишься.
Он слегка отпрянул и вытаращил на меня глаза.
— Именно так. Мне было стыдно, ведь у меня Тайлер. Поэтому я старалась выглядеть как можно хуже, чтобы ты ни о чем не догадался.
Он улыбнулся.
— Значит, грязевая маска, и бигуди, и та полоска на носу…
— Доказательства моих чувств к тебе.
Я совсем распоясалась.
Дальше некуда.
— Вот это да, — задумался он. — По всей видимости, я тебе и впрямь нравлюсь. Помню, ты как-то два дня подряд не расчесывалась.
Мы залились смехом и прижались друг к другу лбами.
— А я все равно считал тебя самой красивой женщиной в мире.
Я зажмурилась, вдыхая его запах, чувствуя его дыхание на своем лице. Мне хотелось остановить мгновение, как в замедленной съемке. Задержать эти теплые секунды, которые удалось выкрасть. Лоб ко лбу, рука в руке, под ладонью бьется его сердце. Он медленно поворачивает меня в танце и повторяет, какая я красивая.
— Можно вопрос? — раздался сверху его ласковый голос.
— Какой? — прошептала я и открыла глаза.
— Что о нем думает Слоан?
Я засмеялась и завертела головой.
— Слоан его ненавидит.
— Почему?
— Считает, что я просто смирилась.
Джош нахмурился.
— Смирилась? С чем? Что с ним не так? Неужели он такой козел?
Я тяжело вздохнула.
— Нет. Просто не хочет детей.
Джош ухмыльнулся.
— Вот тебе и ответ. Дети — самое важное. Беги от него.
Удар в самую матку. В горле встал противный ком, из глаз чуть не брызнули слезы, и мне пришлось отвернуться.
Вот оно, из его собственных уст.
Дети — самое важное. Беги от него.
Джош перестал танцевать и взял в ладони мое лицо. Стоило мне взглянуть на него, как меня прорвало. Подбородок задрожал, и по щекам заструились слезы.
Он изучающе смотрел мне в глаза.
— Не выходи за него, Кристен.
Сердце раскалывалось пополам.
— Не выходи за него, — шептал он. — Пожалуйста.
В его голосе слышалось отчаяние. В глазах читались страдание, страсть, мольба.
Не может быть такого взгляда у человека, которому просто жаль терять партнершу по сексу. Это была любовь. Джош любил меня.
Глубокой, всепроникающей, злокачественной тоской садануло меня осознание. Его эмоции, его слова должны были меня осчастливить. Возможно, любовь моя небезответна. Но вместо этого накатило скорбное разочарование, тело ослабло, и начали подкашиваться ноги.
Пришлось оттолкнуть его.
Нельзя позволять, чтобы эти отношения зашли еще дальше.
Выходить замуж за Тайлера я и не собиралась. И знала об этом с самого начала. После моего отказа он умолял подумать еще. И я обещала. Но ни с тем, ни с другим связывать свою жизнь я не собиралась. Потому что не могла.
Дети — самое важное. Беги от него.
Я не могла любить Тайлера той любовью, которую он заслуживал. Я не могла дать Джошу семью. Я не могла осчастливить ни того, ни другого.
Глава двадцать пятаяДжош
Кристен отказала Тайлеру, и мы не виделись с ней уже долгих две недели.
Я, Шон и Брэндон стояли на Лас-Вегас-Стрип перед фонтанами «Белладжио», с минуты на минуту должно было начаться водное представление. В эти выходные мы проводили мальчишник Брэндона. Я не находил себе места. Так хотелось ее увидеть.
Снова проверил телефон. Ничего.
Шон заметил мое смятение.
— Чувак, она про тебя и думать забыла. Черт, ну ты и запал.
Брэндон отпил воды из бутылки.
— Они на массаже. Слоан только что отписалась.
Сегодня там, в Калифорнии, Слоан устраивала девичник. Меня бесило, что приходится слушать о Кристен в третьем лице. Как же меня это бесило.
Наутро после ночи в караоке-баре нашу бригаду в срочном порядке отправили в национальный парк «Секвойя» на борьбу с лесными пожарами. Мы пробыли там двенадцать дней, и за все это время Кристен звонила лишь однажды. Она не отвечала ни на звонки, ни на сообщения. Полный игнор.
Не успели вернуться в город, как надо было отправляться в Вегас. Повидаться с ней времени уже не оставалось.
Я закатал рукава. Было два часа пополудни, асфальт нагрелся до предела. Пот в трусах струился рекой. Обожженные солнцем отпускники пили из сувенирных кружек, мимо пролетела стайка смеющихся девушек, между ними подруга в белой вуали, за ними две женщины средних лет с рюкзаками и камерами.
Держась за руки, шли влюбленные.
Шон закурил.
— Братан, наверняка она сегодня с кем-нибудь перепихнется. Советую последовать ее примеру.
— Заткнись, придурок. — Я нервно поправил ворот рубашки. Однако слова Шона прочно засели в голове, и от них становилось дурно.
Брэндон отмахнулся от парня, который раздавал флаеры в стриптиз-клуб.
— Между вами так ничего и не изменилось, а?
Я покачал головой.
— Она сторонится меня с той самой ночи в караоке.
Вокруг нее вдруг выросла высоченная крепостная стена, мост поднят, ров кишит пираньями, а из бойниц торчат пулеметные стволы. Привет от Тайлера. Я ненавидел этого типа. До его появления у нас, конечно, тоже никакого прогресса не наблюдалось, но мы хотя бы разговаривали.
Еще минуту назад Кристен сидела у меня на коленях в «Убере», танцевала со мной, говорила, что я ей нравлюсь, а сейчас даже не отвечает на мои сообщения.
Прошлой ночью я снова и снова проигрывал в уме тот вечер, пытаясь понять, что же все-таки произошло.
Звучала медленная мелодия, мы танцевали. Я попросил ее не выходить замуж за Тайлера. Мне показалась, она согласилась, потому что ушла, позвонила ему и сказала «нет». А обратно вернулась уже совершенно другим человеком.
Я проводил ее до дома, всю дорогу она ревела и не позволяла к себе прикасаться. Закрылась в комнате, выгнала меня из дома, и с тех пор мы практически не общались.
Я не понимал, что, черт возьми, случилось.
Сегодня утром на свой страх и риск отправил ей сообщение. Она все равно со мной не разговаривает, так чего бояться? Хуже уже не будет. Набрал: «Я скучаю», — и минут пять стоял, смотрел на светящиеся буквы, прежде чем нажать кнопку «Отправить».
Прошло уже три часа. Сообщение было прочитано.
Брэндон прислонился к гранитной ограде и прищурился, глядя на сине-зеленую воду.
— Мне противно это говорить, но, может быть, Шон прав. Может, стоит приглядеться и к другим женщинам.
Я даже смотреть на него не мог.
— Мне не нужны другие. — Я стиснул зубы. — Если бы речь шла о Слоан, ты бы думал о других?
Черт, ну кто, как не Брэндон, должен меня понять. И что все это значит, если даже он отговаривает меня от Кристен?
Брэндон поднял руки.
— Сдаюсь. Ты прав. Прости. Просто лучше не становится, а видеть, как ты истязаешь себя, просто невыносимо. Вот и все.
— Просто ты не в ее вкусе, чувак. Прими это как данность. — Шон выпустил сигаретный дым. — Позволь задать вопрос. — Он стряхнул пепел на мостовую. — Сколько у нее твоих толстовок?
Я недоуменно нахмурился.
— Ни одной. А что?
— Ты не в ее вкусе, братан. Телки обожают толстовки. Если она еще не стащила у тебя ни одной, значит, плевать на тебя хотела.
Эта гипотеза навела меня на еще более мрачные мысли. Как бы нелепо ни звучало его предположение, но какая-то логика все-же прослеживалась. Даже Селеста оставила себе несколько моих толстовок, а ведь она меня ненавидела.
Порой казалось, что Шон хоть и полный идиот, но все же прекрасно разбирается в отношениях. Практически все его высказывания были насквозь пропитаны какой-то витиеватой мудростью.