без конца о тебе думаю. Ты когда-нибудь думаешь обо мне?
Всегда.
— Каждый раз, когда хочется потрахаться.
Он смолк. Возникла какая-то неловкая пауза. Как будто его разочаровали мои слова. По крайней мере, мне так показалось. Я терпеть не могла врать.
— Кристен… Кажется, меня сейчас вырвет.
Я захлопнула крышку ноутбука. Комната снова погрузилась в темноту, я села и наклонилась головой к спинке кровати. Джош никогда не вспомнит этого разговора. Он слишком пьян.
— Джош?
Прошло немало времени, пока в трубке послышалось неразборчивое:
— Да?
Я глубоко вздохнула.
— Я постоянно о тебе думаю. Я скучаю, когда тебя нет рядом.
— Правда?
— Правда.
Как же приятно было сказать это вслух. Сказать ему. И плевать, что он в стельку пьян и ничего не вспомнит, но мне надо было произнести эти слова хотя бы раз, освободиться от них.
Я заговорила тише:
— Когда тебя нет рядом, во мне будто образуется пустота. Я думаю о том, что ты делаешь. С кем ты. Я по сто раз читаю твои сообщения. — Сердце бешено стучало. — Мне очень хотелось ответить, что я тоже скучаю, только нельзя. Но я скучаю. Последние две недели — настоящая пытка для меня.
Он застонал, и я услышал какой-то металлический скрежет. Видимо, подтянул к себе мусорное ведро.
Я вздохнула.
— Джош, не вырубись там. Возвращайся в номер.
— Не. Я хочу с тобой поговорить, — сплюнул он. Все мои слова пролетели мимо него.
Мы немного помолчали.
— Джош? — проверила я, в порядке ли он.
— Бери Слоан и приезжайте завтра. Давай поженимся. Ну, давай.
Я улыбнулась.
— Я не могу выйти за тебя.
Сплюнул.
— Почему? Я буду хорошим мужем. Я буду заботиться о тебе. Я буду отличным отцом.
Я отдернула трубку, мое горло внезапно сжалось, и я чуть не всхлипнула. Собравшись с силами и стиснув зубы, я снова поднесла телефон к уху.
— Знаю, что будешь, — прошептала я. — Поэтому и не могу.
Опять тишина.
И вдруг темноту пронзили слова:
— Я люблю тебя.
По щекам текли слезы, комок в горле грозился вот-вот лопнуть.
— Я тоже тебя люблю.
И телефон замолчал.
Глава двадцать седьмаяДжош
Я тоже тебя люблю.
Я попытался припомнить, что такое страшное должно произойти в жизни человека, чтобы он моментально протрезвел. Убийство. Жуткая авария.
Кристен, говорящая, что любит меня.
Я не забыл.
Брэндон готов был сию минуту валить из Вегаса. Вообще-то мы собирались остаться здесь еще на ночь, но мальчишника с Шоном с лихвой хватит на всю жизнь. Мы еле встали, голова с похмелья трещала, вернулись в отель, помылись, сложили вещи, зашли в салон «Веризон»[9], где Шон купил нам новые телефоны, и отправились домой.
Приехали в полночь.
Мне не терпелось увидеть Кристен. Она меня не ждала, я ей не звонил. Поэтому решил заявиться завтра с утра и устроить сюрприз. Схвачу ее на руки и буду целовать, нравится ей это или нет, а потом мы поговорим о том, что она сказала вчера. Я больше не хочу играть в ее игры.
В первый раз за многие месяцы сердце мое пело и плясало. Сон никак не шел, настолько я был возбужден предстоящей встречей. Надо было прямиком рвануть к ней. Я встал пораньше и вышел из дома до восхода солнца, мечтая успеть понежиться с ней в кровати.
Но когда в семь утра подъехал к дому Кристен, на подъездной дорожке стоял пикап. Словно холодной водой, меня окатила реальность.
Руки так вцепились в руль, что побелели костяшки пальцев. Мозг отказывался верить глазам.
Я достаточно часто здесь ночевал, чтобы знать наверняка: никакого пикапа быть не может, тем более в такую рань.
Сюда никто никогда не приходил. Никаких посетителей. А из всех друзей Кристен пикапы водили только мы с Брэндоном.
Получается, у нее кто-то был. Она думала, что меня еще нет в городе, поэтому пригласила к себе мужика.
Он ночевал у нее.
Так вот, значит, чем она занималась, пока я был в командировке? Вот почему не отвечала на звонки?
До меня наконец дошло, на что я подписался.
Отвращение, гнев, боль, разочарование настигли меня и камнем застряли в груди. Выступили слезы, и я потер уголки глаз, разозлившись на себя за то, что вдруг решил, будто нужен ей.
Я сдал назад, отъехал чуть дальше от дома и остановился. Мозг судорожно соображал. Мне хотелось побежать, выбить чертову дверь и хорошенько вмазать этому уроду, кем бы он ни был.
Но имел ли я право злиться?
Она был предельно откровенна. Сразу четко дала понять, что будет встречаться с другими мужчинами. Что не хочет близких отношений. Мы с ней всего лишь половые партнеры. И все.
Я сам согласился на это.
Но как же ее вчерашние слова? Она же сказала, что любит меня. Сказала? Она ведь говорила это, да?
Или сначала сказал я, а потом она? Или она сказала это по-дружески, как Слоан?
Разумеется, она не вкладывала в свои слова такой же смысл, какой вкладывал я, иначе бы мне не пришлось лицезреть сейчас этот проклятый грузовик перед чертовым домом. Мне показалось, я целую вечность таращился на подъездную дорогу.
И вот появился он. Она вышла его проводить в халате и стояла в дверях, пока тот сбегал по ступенькам. Я дышал через нос, стараясь сохранять спокойствие.
Толком рассмотреть не удалось. Лет тридцать с небольшим. В джинсах и футболке.
Незнакомец сел в машину и уехал, а она, по всей видимости, пошла в душ. Легла в кровать. Может, вернуться через часок? Переспит ли она с нами обоими в один день? Лежала ли она рядом с ним после секса, как со мной? Разговаривала, целовала?
Я завел двигатель и поехал домой, пока не натворил дел.
В квартире меня встретила башня из коробок, всем своим видом насмехаясь над моими бедами. Как напоминание, что последние два месяца жизни я отдал женщине, которая плевать на меня хотела, которая, не задумываясь, спала с другими мужчинами.
Я размахнулся и пнул по самой нижней коробке, башня разлетелась, выплюнув на пол сложенную в ней одежду. Я схватил одну коробку, зашвырнул ее в другой конец комнаты и остановился, запыхавшись, посреди пустого куба квартиры.
Хватит. Хватит с меня, черт возьми.
Мне все это надоело. Мне надоела такая жизнь. Я не хочу больше здесь жить. Я ненавижу свою работу. Я не хочу, чтобы мы были знакомы. Повернуть бы время вспять, не встречать бы ее никогда, никогда бы сюда не приезжать.
Я вытащил телефон и нашел номер Аманды, инструкторши по йоге. Уставился на экран. Я могу позвонить этой женщине. Могу сделать то же самое. Могу встречаться с другими. Не это ли, в конце концов, от меня требуется? Может, не было бы сейчас так хреново, если бы я добросовестно исполнял свои обязанности, если бы с самого начала встречался с другими девушками, как и было условлено. Будто она толкала меня на это.
Я набрал сообщение и только хотел отправить, как телефон звякнул.
Кристен: «Привет! Слоан говорит, вы вчера ночью вернулись. Не хочешь зайти?»
Ну это уже слишком. Она никогда не писала мне сообщений. Никогда не приглашала зайти. Никогда ничего не начинала первая — всегда я был инициатором. Она неделями меня игнорировала. Ее сообщение светилось под моим неотвеченным «Я скучаю» и целой вереницей других оставленных без внимания вопросов и тщетных попыток. И вдруг она наконец-то захотела меня увидеть, мне с трудом удалось переварить эту мысль.
Я: «Болею».
И это была не ложь. Я смотреть на нее не могу. Не знаю, смогу ли вообще когда-нибудь на нее смотреть. Я даже не представляю, как на следующей неделе поведу ее под руку на свадьбе Брэндона.
Кристен: «Ты в порядке?»
Я помотал головой и закинул телефон на матрас.
Нет. Не в порядке, черт бы тебя побрал.
Хватит с меня.
Глава двадцать восьмаяКристен
С пакетом из «Ин-эн-аут»[10] в руках я постучала в дверь. На часах 13:15. Джош открыл не сразу. Когда же наконец появился в дверях, я сразу поняла, что он действительно болен, без всяких шуток. Видок паршивый.
На лице никаких эмоций — видимо, настолько плохо, что нет сил хоть как-то реагировать на незваную гостью. Глаза красные, рубашка мятая, будто спал в одежде. Волосы растрепаны — наверное, я вытащила его из постели.
— Сюрприз! — заулыбалась я.
Как же я скучала по этому лицу.
Как же я скучала.
Когда Слоан сообщила, что Брэндон уже дома, во мне все перевернулось. Мы ждали их только сегодня поздно вечером, а завтра Джошу с утра на работу, поэтому я не увидела бы его еще три дня. Обычно я терпеливо жду его возвращения. Но только не сегодня. Я бы не вынесла еще три дня, зная, что он дома. Поэтому нарушила свое собственное правило и пригласила к себе. Когда выяснилось, что он неважно себя чувствует, нарушила еще одно правило и пришла сама.
Он не впускал меня. Просто смотрел.
— Можно войти? — взяла я инициативу в свои руки, стараясь заглянуть в квартиру.
Джош постоял еще несколько секунд, потом распахнул дверь пошире.
Я прошла за ним, до сих пор не понимая, что стряслось. Похмелье исключается — прошло уже два дня. Может, накатила усталость после командировки и поездки в Вегас? Видимо, совсем вымотался.
В квартире было темно и стоял затхлый запах.
— Ты не отвечал на сообщения, поэтому я решила убедиться, что ты жив-здоров. — Я оглядывалась кругом, порываясь сейчас же открыть окна и начать уборку. — Такое ощущение, что ты проиграл в «Джуманджи». Что здесь, черт возьми, случилось?
Он прислонился к кухонному столу и сложил на груди руки, не переставая следить за мной глазами, пока я доставала из пакета бургеры. Я подошла к нему и потрогала лоб: нет ли температуры. От моего прикосновения он закрыл глаза и начал дышать носом, всем своим видом показывая, что ему больно.