— Вроде не горячий. Голова болит?
Он открыл глаза и уставился на меня.
Честно сказать, я надеялась на более радушный прием. Думала…
Не знаю, что я думала. Не надо было ничего думать. И надеяться не надо было.
— Живот? — не унималась я.
Тишина.
— Горло?
— Тебе лучше уйти, — невозмутимо, очень холодно произнес он.
Я криво улыбнулась. Никуда я не пойду. Даже если болезнь заразна, мне плевать.
— Где болит?
— Везде, — отозвался он спустя несколько секунд.
Я хмыкнула.
— Ясно. Обычная простуда. Мы с ней легко справимся. Давай, ложись в постель.
— Кристен, уходи. И поищи себе другого плотника, — противился Джош.
— Ты что, умирать собрался? — засмеялась я и полезла в сумочку за «Аливом». Вытряхнула на ладошку две таблетки и протянула ему колу, которую предусмотрительно захватила с собой.
— Кстати, про нового плотника. Забавно, что ты об этом заговорил. — Я вложила ему в руку таблетки, и он безучастно посмотрел на свою ладонь.
— Угадай, кто сегодня ни свет ни заря заявился ко мне домой и умолял взять его обратно на работу? Мигель, — торжественно произнесла я. Мигель увидел мое объявление на «Крейгслист». — Его уволили из «Юниверсала».
Я поставила руки на пояс и еще раз обвела взглядом квартиру. Какой бардак! Кругом одежда. Сумка из Вегаса все еще рядом с кроватью. Тут только стирки недели на две.
Кажется, настало время показать себя во всей красе. Буду изгонять отсюда злых духов. Вот только уложу больного в постель.
Я снова повернулась к Джошу.
— Даже знать не хочу, за что этого мудака уволили. Он всегда был каким-то ненормальным. Пришел сегодня, а я в одном халате. — Я брезгливо передернула плечами. — Честно говоря, жаль, что тебя там не было. Помощь бы не помешала.
Джош продолжал сверлить меня взглядом, волосы сбились на лоб. Он так долго не сводил с меня глаз, что мне стало не по себе, потом поставил бутылку с газировкой. И одним молниеносным движением обнял, прижал меня к груди, зарылся лицом в шею. Я не ожидала такой реакции и застыла от изумления.
А затем оттаяла.
Я так скучала. Так сильно. По нему, по его объятиям. Я не позволяла таких вольностей вне секса — боялась, что потом не смогу его отпустить. Но этот порыв застал меня врасплох, и раз уж я оказалась в этих могучих тисках, то решила не сопротивляться. Не такая уж я непоколебимая.
Он так неистово меня сжимал, что на мгновение я приняла его пылкость за недобрый знак. Дурной знак. В ожидании плохих вестей я обхватила его за пояс и тоже обняла. Вид у него был неважный, к тому же Джош никогда раньше не нарушал моих правил относительно проявления чувств.
— Что случилось? — прошептала я.
Он помотал головой, уткнувшись мне в шею.
— Просто очень рад тебя видеть.
Поднял голову и посмотрел на меня так, будто собирается поцеловать, но вместо этого уперся лбом в мой лоб и закрыл глаза.
Затаив дыхание, я улыбнулась.
— Мы ведь друзья с привилегиями? — касаясь его губами, чуть слышно произнесла я. — Вот я и пришла как подруга.
И еще я по тебе скучала. Безумно хотела видеть. Заботиться о тебе. Убедиться, что все хорошо.
Он погладил меня по щеке и провел большим пальцем по губам. Затем наклонился и поцеловал. Осторожно и бережно, и я растворилась.
Я старалась заполнить ту пустоту, которую сама же и создала, хотела слиться с ним в единое целое, впитать его в себя.
Я обняла за шею и страстно поцеловала в ответ, он медленно попятился назад, увлекая за собой на кровать. Мы вязли в разбросанных вещах, запинались за одежду и коробки, но продолжали целоваться. Я наткнулась на лампу, и та с дребезгом отлетела в сторону, но ничто не могло нас остановить. Стянули футболки и снова прильнули друг к другу, не успела еще наша одежда коснуться пола.
К тому времени, когда мы наконец оказались в постели — Джош сверху, — мое возбуждение достигло верхней точки. Я потянула его за штаны, но он помотал головой и прижал мои руки к подушке.
— Нет. — Его губы нежно касались моих.
Я отдернула голову, освобождая рот, и выдохнула:
— Что значит «нет»?
Его лицо озарила божественная улыбка, пьянящий кедровый аромат действовал на меня как возбуждающий феромон. От груди шел жар, он продолжал держать меня за руки, и я лежала словно в большом, безопасном коконе.
— У тебя неприятности. Ты лишена всех членопривилегий.
— За что? — не поверила я.
Он начал двигаться взад и вперед, посылая в меня электрические разряды и вводя в еще больший экстаз.
— Ты две недели со мной не разговаривала. — Он провел языком по моим зубам. — Я наказываю тебя. — И запустил язык глубже.
Я начала задыхаться. Попыталась высвободить руки, но он еще сильнее прижал их к кровати, на лице злорадная улыбка.
— Нет, нет, — покачал он головой, и я почувствовала, как каменеет его член.
Значит, хочешь меня помучить?
Я нетерпеливо застонала.
— Ладно… Как мне вернуть свои привилегии? — И заманчиво повиляла бедрами, так что у него перехватило дыхание. Самодовольно улыбнулась, а он зажмурил глаза: ему явно нелегко давался этот бойкот.
— Извинись за то, что игнорировала меня.
— Прости. — Я тихонько покусывала его за губы.
— И скажи, что скучала.
Я кивнула и прошептала:
— Я скучала по тебе.
Он открыл глаза и посмотрел на меня.
— Повтори. — Его карие глаза вмиг стали серьезными.
— Я скучала по тебе, Джош.
Он пронзал меня взглядом, будто силился понять, насколько я сейчас искренна.
Это была не ложь. Я скучала по нему даже сейчас, когда мы были рядом.
Он поверил — что-то теплое появилось в его чертах — и отпустил руки.
Я снова потянулась к ширинке, но он встал, разделся и расположился у меня меж коленей. Схватил за талию, рванул на себя.
— Мажет?
Полузакрытые глаза его пылали страстью, дыхание прерывалось. Он изголодался. И ни с кем не спал за эти две недели — факт. Как и я, был на секс-диете.
— Нет, — отрицательно покачала я головой.
Джош опустился между моих ног, обнял за бедра и подтянул ближе к себе. Я выдохнула. Он заработал языком, я схватила его за волосы.
Твою мать…
Прежде он никогда так не делал, обычно у меня всегда немного кровило. Но, черт возьми, Джош был настоящим виртуозом орального секса. Не знаю, что он делал, но было очевидно, что я в руках профессионала. Неужели он хорош во всем?
Колени затряслись мелкой дрожью. Я застонала и уже готова была кончить, но он оторвался и навис надо мной.
— У меня нет презерватива.
Не-е-е-е-е-ет!
— Что? Почему? Где они?
Он небрежно начал целовать меня в шею.
— У тебя дома, где я их и оставил, — просипел он.
Неужели Джош больше ни с кем не спит? Он, конечно, говорил, что его свидания не доходят до…
Напрягшийся член уперся мне в живот, и я потеряла ход мысли.
Черт возьми.
— Нет — ну и ладно, — решительно выдохнула я. — Я тоже, кроме тебя, больше ни с кем не сплю.
Он вздернулся и поднял глаза, лица коснулось слабое дыхание. На мгновение задержал на мне пустой, ничего не говорящий взгляд. Вдруг впился в меня губами и вошел.
На этот раз межу нами было что-то большее, чем просто секс, больше эмоций, больше отчаяния. Нас обоих лихорадило, будто мы видимся в последний раз, а отсутствие презерватива, отсутствие между нами барьера, только усиливало ощущения, вызывало еще большую страсть.
Мы не в силах были держаться дольше. Только не сейчас.
Уже через несколько секунд от его мощных толчков меня перехватило спазмом. Мои стоны заставляли его двигаться еще быстрее, и, тяжело дыша, он кончил в меня.
Джош обмяк, мы схватились друг за друга, пытаясь восстановить дыхание, его покрывшийся испариной лоб прижался к моему. Только спустя минуту ко мне вернулась способность говорить:
— Я думала, ты болеешь. Симулянт.
Моя грудь дрогнула от его смеха.
— Мой хитроумный план сработал — ты пришла.
Я засмеялась; он снова обнял меня, улыбнулся и нежно поцеловал. Я чувствовала, как бьется в его груди сердце.
Я люблю тебя, Джош. Как я хочу тебе в этом признаться. Как я хочу, чтобы ты навсегда был моим.
Ужасная мысль пронеслась в голове: как же я буду жить, когда придет время расставаться? Нам осталось всего полторы недели, и я буду наслаждаться каждой секундой. Впитывать, бережно хранить.
И надеяться, что этих запасов мне хватит до конца жизни.
Мы несколько часов не вылезали из постели. В моем доме о таком и помыслить было нельзя. У меня всегда находилась куча причин незамедлительно переключаться в дружеский режим. Проверить почту, отправить посылку, обработать заказ. А как только мы оказывались вне кровати, начинали действовать правила, согласно которым проявлять чувства категорически запрещалось. Но здесь никаких других дел, кроме как валяться под одеялом, не было. Ни дивана, ни телевизора у Джоша не имелось, поэтому нам не оставалось ничего иного, как лежать в постели, что технически, по моим же собственным правилам, позволяло и целоваться, и обниматься, и все остальное.
Мне нравилась такая недоработка. И я старалась ухватить каждую секунду.
Джош, кажется, тоже не возражал. Весь день мы занимались сексом. После первого спринта последовал затяжной, неспешный марафон с пылкими поцелуями и нежными укачиваниями, плавно переходящими в смех и шутливую возню: Джош безжалостно щекотал меня до тех пор, пока не перевернул на живот. Немного отдохнув, мы снова до изнеможения занимались сексом и снова лежали, сложив друг на друга ноги, и болтали о том, что произошло за эти две недели. Джош рассказывал о командировке, о том, с каким удовольствием он работал в лесу, как был счастлив оттого, что никому не надо оказывать медицинскую помощь. Как прекрасен национальный парк «Секвойя» и как понравилась бы мне группа, которая играла в местном баре, где они проводили все свободное время.