Лицо его было серьезным.
Я закрыла руками глаза и медленно выдохнула. Со мной что-то не так.
Так и знала.
Говорят, что тебе столько лет, на сколько ты себя чувствуешь. Мне начинало казаться, что я превращаюсь в какую-то древнюю развалину.
За последние несколько недель у меня участились головные боли, я быстро утомлялась. К тому же с бешеной скоростью теряла в весе. У меня постоянно кружилась голова, о чем я боялась сказать Джошу, иначе он тут же вызвал бы «неотложку». Он и так упорно заставлял меня сдать кровь на сахар. А лежать в больнице было совершенно некогда. У меня столько дел.
И сейчас выяснится, что у меня диабет, или рак, или какое-нибудь редкое сердечное заболевание, и Джошу придется ухаживать за своей умирающей женушкой.
Видимо, такая у меня судьба. К этой дебильной, вечно кровоточащей и распухающей матке добавится черт знает что еще.
У меня правда совсем не было на это времени. Слоан требовала моего круглосуточного внимания. Работа требовала круглосуточного внимания.
А Джош, бедняга. Я просто хотела быть хорошей женой. Я хотела быть обыкновенной, здоровой женой. А если не удалить матку, можно ли будет взять яйцеклетки для оплодотворения? Какими последствиями все это чревато? И если нельзя будет сделать ЭКО, то разрешат ли нам усыновить ребенка, учитывая мое состояние? У них же есть какие-то правила на этот счет? Никто ведь не позволит умирающему человеку взять ребенка, так?
В дверь заскребся велоцираптор. Но Джош уверенно обнял меня за плечи, и монстр снова уснул.
Я знала, что мой муж никогда меня не бросит, какая бы бомба сейчас ни разорвалась. Но самое досадное то, что я позволила ему надеть себе на палец кольцо и теперь не могла уйти, не могла избавить его от своих проблем. Молодец, Джош. Теперь ты обречен.
Я вздохнула и приготовилась услышать диагноз.
Доктор Анджело выдвинул стул и сел, положив папку себе на колени. Провел пальцами по ноге и сообщил:
— Вы беременны, миссис Коуплэнд.
Мир остановился.
Рука Джоша медленно сползла с моего плеча.
Я уставилась на врача.
— Я что?
— Чуть больше четырех месяцев, — улыбнулся в ответ доктор Анджело.
— Сколько? — не веря своим ушам, выдавил Джош.
Доктор Анджело подъехал на стуле к аппарату УЗИ. Нажал какие-то клавиши на клавиатуре, и на мониторе появилось черно-белое изображение.
Он ткнул ручкой в пятно на экране.
— Вот ваш малыш. — Наклонил голову. — Вот ножка. Вот здесь головка. А вот ручка…
Мы с Джошем ошарашенно пялились на экран. И, кажется, даже не дышали. В ушах звенело.
Из принтера под монитором вылезла черно-белая бумажка, и доктор Анджело передал ее нам.
— Первое фото вашего малыша.
Мы растерянно взялись за уголки тонкого листика и так же растерянно на него смотрели.
Доктор Анджело поправил очки.
— У вас немного завышен сахар. Это называется гестационный диабет. С этого дня придется следить за питанием и время от времени сдавать кровь, чтобы контролировать уровень глюкозы, — говорил он, глядя в папку. — Это и стало причиной того приступа, о котором вы говорили, — кивнул он в сторону Джоша. — Я дам вам рекомендации по питанию. По УЗИ все отлично. Ребеночек здоров. Волноваться не о чем.
— Как? — выдохнула я. — У меня стоит спираль. И фибромы! И все это время постоянно кровило!
Доктор Анджело покачал головой.
— Да, я помню, вы говорили о мажущих выделениях. Но выделения и спазмы во время беременности не редкость, особенно после полового акта. А что касается спирали, то… — он хихикнул, — ее там нет. Я ничего не вижу. И радиолог ничего не видит. Скорее всего, она выскочила во время месячных. Если выделения обильные, то спираль вполне может сместиться и незаметно выпасть.
Джоша трясло. Я чувствовала, как дрожат его руки. Глаза широко раскрыты. У меня вырвался истерический смех, и Джош тоже захохотал. Врач терпеливо подождал, пока мы придем в себя.
— Как такое вообще возможно? Фантастика какая-то, — вытирала я от слез щеки. — Почему я не чувствую, как он шевелится? Это нормально?
Мозг обрабатывал по тысяче вопросов в секунду. Я никак не могла поверить в происходящее. В буквальном смысле не могла поверить.
Врач понимающе улыбнулся.
— Пока еще рано. Тем более вы же не знали, что беременны, поэтому могли принимать шевеления плода и другие признаки за что-то другое.
— Я думала, что это… фибромы. Я так привыкла к своему состоянию… — И в первый раз за долгие месяцы нежно погладила свой выпятившийся животик.
Малыш.
Живот не распух, просто там жил малыш. Не опухоли, а малыш.
Я беременна.
— Фибромы, по всей видимости, никак не влияют на беременность. С момента последнего осмотра опухоли даже немного уменьшились в размерах, — успокоил доктор Анджело, сверяясь с картой. — Причиной тому могли стать гормоны, которые вырабатываются во время беременности.
В памяти стали всплывать эпизоды моей жизни за последние четыре месяца.
— Но я пила. И не принимала витамины, и… и…
— Иногда выпить можно, ничего страшного. Даже если разок или два немного захмелеете, ребенку это не повредит. Витамины для беременных — это, конечно, хорошо, но если питаться правильно, то все необходимые элементы будут поступать из пищи.
Мне не хватало воздуха. Закружилась голова. Я прикрыла рукой рот и разревелась. Вздрагивала всем телом. Судорожно схватилась за Джоша, и он прижал меня к груди.
Эмоции лились через край. Мы смеялись и вопили на всю клинику как сумасшедшие.
Врач протянул нам салфетки.
— Не советую принимать все так близко к сердцу, и желательно, чтобы к следующему приему вы немного набрали в весе. Сейчас вы недобираете килограммов пять. Во время беременности следует увеличить ежедневное потребление калорий на триста единиц. Если не будете хорошо питаться, то сил совсем не останется, а мы хотим, чтобы к родам вы были полны энергии и в хорошем настроении, миссис Коуплэнд.
Комната шла кругом. Я никак не могла зацепиться за что-нибудь взглядом.
Беременна. Я. Мы с Джошем.
После того, как все вопросы иссякли, врач удалился, а я еще раз внимательно разглядела нашего ребеночка на мониторе УЗИ-аппарата и послушала, как бьется его сердце. Мы с Джошем обнялись и какое-то время так сидели.
— Это случилось тогда, — сказала я. — В ночь после вечеринки у Слоан.
Он засмеялся и убрал с моей щеки мокрую прядь волос.
— С первого раза. Только тогда было без презерватива. Сразил тебя с первого выстрела.
Я фыркнула.
— Это все твоя суперсперма. Слава богу, моя честь спасена. Хорошо, что ты потащил меня расписываться, и я смогла избежать позора.
Он засмеялся. Потом занес руку над моим животом и вопросительно посмотрел на меня, ожидая разрешения.
Это единственный участок моего тела, к которому он еще не прикасался. Я кивнула, и он стал поглаживать мой живот своей теплой ладонью — и это были самые сокровенные минуты жизни. Джош наклонился и поцеловал меня, все еще нежно придерживая нашего малыша.
И вдруг меня охватил ужас. Я шарахнулась в сторону, меня переполнял страх.
— Джош, а вдруг выкидыш? Моя мать потеряла первого ребенка. А вдруг он родится раньше времени? А вдруг это будет девочка, и у нее начнутся такие же проблемы, как у меня? Что, если я пойду в свою мать и стану ужасной матерью, что, если я не смогу ее нормально воспитать, не смогу показать, как сильно я ее люблю, или… или… — У меня начиналась истерика.
Внезапно я стала превращаться в истеричку.
— Тише, тише. Ты будешь прекрасной матерью, — успокоил он меня, поглаживая по лицу. — Ты совсем не похожа на Эвелин. Не думай о том, что будет, если — чему быть, того не миновать. Давай просто наслаждаться тем, что есть. А проблемы будем решать, когда что-то пойдет не так. И неважно, что это будет. Главное, что мы вместе.
Я кивнула, и чем крепче он меня к себе прижимал, тем быстрее унималась дрожь в руках.
Я закрыла глаза, восстановила дыхание, сосредоточив внимание на руках мужа, на его знакомых чертах. За ним как за каменной стеной. С ним не страшна никакая буря. С ним ничего не страшно.
Я подняла на него глаза и вдруг поняла:
— Джош, ты станешь папой.
Он улыбнулся, в его глазах стояли слезы радости.
— Кристен… ты станешь мамой.
ЭпилогДжош
2 года спустя
Я нырнул на заднее сиденье и отстегнул Оливера Брэндона. Рядом со мной стояла Кристен с сумкой подгузников на плече.
— Ты уверен, что хочешь этого? А вдруг она его съест?
Я улыбнулся и вытащил сына из детского кресла, захватив его бутылочку.
— Эвелин старается. Мы должны дать ей шанс. — Закрыв дверцу, я повернулся к жене.
Кристен пристально посмотрела на меня.
— Она называла тебя жуликом.
— Я еще не забыл, — захохотал я.
Мы часто над этим шутили. И Кристен даже дала мне прозвище Жулик.
Я сунул бутылочку Оливеру.
— Но, справедливости ради, ты сообщила ей, что вышла замуж и забеременела, через «Потатограм»[16]. Она имеет полное право расстраиваться. Дай-ка сюда. — Я забрал у нее сумку. — Тебе нельзя поднимать тяжести.
Кристен нахмурилась.
— После операции прошло уже четыре месяца. Уж два-то килограмма могу осилить.
Я поцеловал ее упрямую голову.
После рождения Оливера мы больше года пробовали зачать еще одного ребенка. Но молния, как известно, два раза в одно место не бьет.
Потом были три неуспешных попытки ЭКО — фибромы мешали пересадить эмбрион в матку.
Кристен чувствовала себя ужасно. Месячные доставляли кучу неприятностей. Нестерпимые боли и преданемическое состояние. Вдобавок ко всему она продолжала лечиться от бесплодия и ухаживала за новорожденным сыном — нам обоим было очень непросто.
Я не мог смотреть на ее мучения.