На этот раз Кристен уже не стремилась к гистерэктомии, ведь один раз нам все-таки повезло. Однако через год стало ясно, что Оливер был чудом. И вряд ли это чудо когда-нибудь повторится.
И вот, благодаря моим уговорам и заверениям в том, что все нормально, что больше всего на свете я хочу видеть ее здоровой, в двадцать шесть лет она решилась на операцию.
И стала совершенно другим человеком.
Мне кажется, я никогда до конца не понимал, насколько моя жена сильная и мужественная женщина. Кристен никогда не жаловалась на плохое самочувствие. Ей прекрасно удавалось скрывать свое состояние за улыбающейся маской. Но как только были забыты спазмы и кровотечения, она расцвела. Стала лучше спать, у нее появилась тяга к жизни. Она преобразилась. Даже голод больше не вызывал в ней прежнюю злость.
Видеть ее такой — сплошное удовольствие.
— Уверена, к завтрашнему дню мама уже приучит его к горшку, — пошутила она.
— Было бы здорово. — Мы стояли перед особняком Эвелин, построенным еще в 1940-х годах, в Сими-Вэлли. — С каждой минутой мне все больше и больше нравится эта затея.
Мы поднялись по ступенькам и еще не успели постучать, как Эвелин распахнула дверь.
Я так и не привык видеть улыбку на лице этой дамы. Но она улыбалась. Конечно, не мне и не Кристен, а своему обожаемому внуку.
— Вот он, мой мальчик! — поприветствовала она нас.
Эвелин послала нам с Кристен воздушный поцелуй и забрала у меня сына, предварительно окутав всех ароматом «Шанель № 5».
Я передал сумку с подгузниками Марии, няне, которую наняли специально, чтобы мы согласились оставить ребенка на ночь.
Оливер хорошо знал Марию. По указанию Эвелин та помогала нам в первые недели после родов и потом, когда Кристен восстанавливалась после гистерэктомии.
В последнее время Эвелин вообще очень много нам помогала. Теперь, когда кнут действовать перестал, она перешла исключительно на пряники.
Слоан постепенно возвращалась к жизни. Не сказать, чтобы у нее хорошо получалось, но она хотя бы снова стала дееспособной. И отчасти этим мы опять-таки были обязаны Эвелин. Мама Кристен не только помогала нам ухаживать за сыном, но также вызвалась представлять интересы Слоан в суде по делу о наследстве и отстояла для нее дом. Не то чтобы это было так уж тяжело. Я тоже занимался этим вопросом. Но сам жест был для нас троих очень дорог. После этого я уже не мог не впустить бабушку в жизнь внука.
Кристен все еще поглядывала недоверчиво. Но беспокоиться было не о чем. Оливер стал первым достижением дочери, которым Эвелин гордилась.
Кристен тревожно покусывала губу, и я осторожно положил ей на плечо руку.
— Мам, ты уверена, что справишься? — спросила она.
Оливер еще ни разу не оставался без нас. Это была его первая ночевка у бабушки. Но сегодня был особенный день, и нам хотелось побыть вдвоем.
Эвелин отмахнулась, на запястье сверкнул теннисный браслет с бриллиантами.
— Да, да. Идите уже. С днем рождения. Хорошего вам вечера.
Эвелин вошла в дом, шепотом сообщив Оливеру, что они идут посмотреть на пианино мамочки. За закрытой дверью послышалось бряканье — Оливер уже вовсю стучал по клавишам.
Мы стояли на крыльце.
— Наконец-то свобода! — воскликнул я, приобняв жену за талию.
Кристин обхватила меня за шею и поцеловала.
— Будем заниматься нашим любимым делом всю ночь, да?
Моя рука скользнула ниже, и я, улыбаясь, слегка куснул ее за губу.
— Как давно это было…
— Да уж, жду не дождусь, когда мы окажемся в постели, — прошептала она.
Я ухмыльнулся.
— Речь ведь о том, чтобы поспать, верно?
Мы засмеялись, не разрывая губ, и я крепко поцеловал ее прямо перед дверью Эвелин.
Черт, мне всегда будет ее мало. Моя жена была самой сексуальной женщиной в мире. Я любил каждый миллиметр ее тела. Любил растяжки и шрамы, крапинки вокруг глаз и родимое пятно на шее. Все ее прелестные несовершенства.
Каждую секунду каждого дня я был благодарен Брэндону за то, что он свел меня с ней. Самый лучший подарок от человека, которого я никогда не забуду.
Мы прижались лбами друг к другу.
— На обед возьмем бургеры, а на ужин стейки, правильно?
Она кивнула и положила ладонь мне на сердце, где я сделал татуировку с ее именем.
— Джош? Мне кажется, что я готова попытаться еще разок. Может, вернемся к обсуждению суррогатного материнства? Кармен ведь еще согласна?
Я знал, почему она снова завела эту тему. До сих пор хотела подарить мне бейсбольную команду. Но я уже мечтал совсем о другом.
Видеть, сколько сил, и эмоциональных, и физических, отнимает у нее вся эта процедура, мне было очень тяжело. Я просто желал ей счастья. Хотел, чтобы она наслаждалась нашим сыном. Она никогда не жаловалась, но я знал, что ей до чертиков надоели врачи, уколы гормонов и разочарования. Если через несколько лет она все еще не передумает, возможно, мы попытаемся еще разок или рассмотрим другие варианты. Мы молоды, у нас еще есть время. Но я не хотел, чтобы она чувствовала себя обязанной. На ее долю и так выпало немало испытаний.
Я погладил ее по щеке.
— Давай передохнем, Кристен. Я рад тому, что у нас есть. И если наша семья навсегда останется такой, то все равно буду счастлив.
Видно было, что она вздохнула с облегчением.
— Ты уверен?
Я расплылся в улыбке.
— Абсолютно. У меня есть все, о чем я мечтал.
От автора
Я всегда хотела, чтобы роман вышел жизненным, поэтому моя история о женщинах, которые приходят в ярость от голода и раздражаются по малейшему поводу, другими словами, о критических днях и о любящих мужчинах (lol).
Бесплодие стало одной из важнейших проблем нашего времени, поэтому, взяв на себя такую ответственность, я понимала, что должна не просто сострадать и сочувствовать, но писать достоверно, опираться на факты. В этом мне помогли те, кто сам столкнулся с такой несправедливостью.
История любви Кристен и Джоша, конечно, вымысел, но тот путь, который прошла главная героиня со страшным диагнозом «бесплодие», основан на реальных событиях.
В основу жизни Кристен легла история моей лучшей подруги Линдси и ее борьбы с бесплодием. Конечно же, без ее согласия я бы никогда ничего не рассказала и уж точно не написала бы книгу.
В возрасте всего двадцати девяти лет, после долгого изнурительного лечения, ей полностью вырезали матку. И хотя двоих своих детей Линдсей смогла зачать вполне естественным путем (так же, как и Кристен, без медицинского вмешательства и к своему полнейшему удивлению), она столкнулась со вторичным бесплодием, вызванным внутриматочными фибромами. Линдсей прошла через те же, а может, и еще более страшные, физические и эмоциональные переживания, что и Кристен в моем романе. Большая часть истории записана со слов моей подруги.
Возможно, ваша борьба с бесплодием сложилась или складывается совсем иначе. Пока готовилась к написанию книги, я поняла: вероятно, те, кто столкнулся с такими трудностями не понаслышке и сами об этом знают, — что у каждой женщины своя уникальная история. Не бывает двух одинаковых жизней, и каким бы ни был диагноз, пережить его непросто.
Но все женщины как одна испытывают безнадежность, никчемность, вину и отчаяние, которые идут нога в ногу с этим весьма распространенным, но часто замалчиваемым недугом. Именно об этом я и пыталась рассказать во «Френдзоне».
И последнее.
Счастливый конец для Кристен — вовсе не беременность. Ее счастье в том, что она наконец позволила себя любить, несмотря на все те недостатки, которые в себе ощущала. Она признала, что неспособность иметь детей — это не конец света и что матка — не единственное достоинство женщины. Только осознав все это, она наконец научилась наслаждаться жизнью и стала жить долго и счастливо.
Благодарность
Эта книга увидела свет благодаря очень многим людям.
Прежде всего, я хотела бы поблагодарить своих критиков и первых читателей. Прежде чем книга стала такой, как есть, именно им пришлось читать всю ту ерунду, что выходила из-под моего пера поначалу. Отдельное спасибо самой первой читательнице, Кристен Макбрайд, которая прочла все предыдущие версии романа. И да, в знак благодарности я назвала в ее честь главную героиню. Вместе мы команда, дорогая моя. Ты это заслужила.
Спасибо Джои Рингер, Ихо, Тие Грин, Шоне Лолесс, Дебби Уоллес, Д. К. Нельсон, Джил Шторм, Лиз Смит-Герис, Г. В. Пикл, Доне Купер, Андреа Дэй, Лизе Стреммель, Лизе Сашко, Мишель Ольборг, Аманде Вульф, Саммер Хикок, Стейси Сарджент, Джорджу, Джейхоку, Эбби Лютер, Пэт Пандольфи, Бесси Хавез, Мэнди Гейслер, Терессе Садовски, Стефани Тримбл и Кристин Мэй.
Старшей дочери Наоми, которая с удовольствием слушала мои рассказы, заставляла их записывать, а потом, как это свойственно подросткам, закатывала глаза и жаловалась, что я даже не упомяну ее имени в «Благодарности», — так вот, зануда, смотри.
Спасибо всем тем, кто поделился со мной знаниями, чтобы эта история звучала правдоподобно: медсестре отделения интенсивной терапии Вэлери Хейлс Саммерфильд, медсестре реанимационного отделения Терри Саэнс, парамедикам калифорнийской пожарной части Сюзанне и Ти Джею Кирэн, а также моему гинекологу, которая ответила на многочисленные вопросы о репродуктивном здоровье, не требуя при этом никаких объяснений.
Моей лучшей подруге Линдсей Ван Хорн, которая не стала ничего читать, потому что предпочитает аудиокниги, но стала прототипом Кристен и всегда во всем поддерживала меня. А когда узнала, что я подписала контракт с издателем, прислала поздравление через «Потатограм», хотя не имела ни малейшего понятия о том, что я упоминала этот сервис в книге. Как же хорошо мы друг друга знаем.
Я безмерно благодарна своему литературному агенту Стейси Грэм. Она всего лишь раз взглянула на письмо от неизвестного отправителя, начинающей писательницы, прочитала пошлую шутку, которую я вставила в запрос, и сказала: «Эту девочку ждет успех». Это благородный, участливый, всегда готовый прийти на помощь, да и просто потрясающий человек. Она отговаривала меня от безумных идей, давала умные советы, а самое главное, была другом. Спасибо, что не испугалась и дала мне шанс.