— Вроде того. Нельзя, чтобы молнии разили куда попало, как только ты рассердишься, Одри. Это может быть…
— Опасно. Как у тебя в Лондоне, — подсказала она бесхитростно и без всякого упрека. — Потеря контроля. Я понимаю.
— Правда?
— Я же твой фикрайтер, Тэсса. Я читала о тебе все, что могла найти, включая интервью с твоим бывшим куратором. Он считает, что это его вина, знаешь. Следить за тем, чтобы у инквизитора не поехала крыша, — вот работа, с которой он не справился. Теперь ты будешь следить за тем, чтобы я никого не поразила молнией, правильно?
— Правильно, — согласилась Тэсса. — Надеюсь, у меня получится лучше, чем у Гарри Макмахона.
— Если только ты не уедешь.
— Если только я не уеду. Но у нас еще есть время.
Девчонка помолчала, теребя уголок подушки и опустив глаза.
— Камила говорит, что у тебя нет выбора. С орденом не спорят, говорит она.
— Так и есть. С того дня, как школьное тестирование выявляет у тебя способности к инквизиторству, твоя жизнь перестает тебе принадлежать. Никто не спрашивает твоего мнения, хочешь ты этого или нет, никому не интересно, какого будущего ты для себя хотела.
— Это так грустно, — прошептала Одри. — В моих фанфиках ты всегда всех побеждаешь, а твоя личная жизнь полна разного веселья. Ну вроде как все твои бойфренды тебя обожают и прекрасно ладят друг с другом. Все, что их волнует — это как сделать тебя счастливой.
Тэсса невольно расхохоталась.
— В твоих фанфиках я встречаюсь с роботами?
***
Вернувшись в контору, Тэсса обнаружила, что там довольно много народу.
Фанни на время обменяла творческие муки на миротворческие попытки, и рукопись с ее новой пьесой одиноко валялась забытой на диване. Мэри Лу и Джулия ругались друг с другом над головой Мэлоди, которая нетерпеливо ерзала на стуле между ними.
— Ну ладно, — сказала Тэсса. — Мэлс, дитя мое, что опять ты натворила?
— Я требую адвоката, — надувшись, объявила злая близняшка. — В конце концов, это невыносимо. Меня тут подвергают гонениям и травле.
— Этой ночью это чудовище забралось в мою пекарню и устроило там полный кавардак, — крикнула Мэри Лу.
— Не доказано, — тут же возразила Джулия.
— Мэлс?
— Я ничего не делала! Мэри Лу мне пока ничем не насолила, если хотите знать. Но этот день я обязательно ей припомню, попомните мои слова.
— Да потому что больше некому! Кто еще додумался бы перепутать все со всем? Вместо сахара у меня теперь соль, вместо муки — крахмал, вместо какао — кофе, а вместо какао-бобов — фасоль!
— Звучит как работа на всю неделю, — пробормотала Тэсса. — Ладно, давайте просто закончим с этим по-быстрому.
И она набрала на телефоне номер:
— Привет, ты можешь заглянуть в управление на минутку?
— Мне надоело, что одну из моих племянниц бесконечно обвиняют в чем попало, — сердито сказала Джулия. — Девочка растет в нездоровой обстановке, а у нее сейчас такой восприимчивый возраст. Кто знает, какие кровавые раны вы наносите ей своим недоверием.
— Твоя девочка не ангел во плоти, — заметила Мэри Лу, правда, без прежнего пыла. Теперь она выглядела немного удрученной: никому не хотелось бы иметь Мэлоди во врагах, с ее возможностями двигать предметы взглядом и мстительной натурой. Эта девчонка была из тех целеустремленных натур, кто способен годами преследовать человека, нанесшего ей обиду.
Тэсса не особо вникала в их ссору, погруженная в размышления о тренировочной программе для Одри. Инквизиторов учат держать эмоции в узде и управлять своей силой, но посмотрите-ка, к чему это порой приводит. Меньше всего на свете ей хотелось, чтобы юная, славная, добрая девочка в один прекрасный день натворила такое, что сломало бы ее на долгие годы.
Если подумать — жители Нью-Ньюлина зависели друг от друга куда больше, чем в других общинах. Благополучие всех могло оказаться под угрозой, если выходил из строя кто-то один. Будь это крик баньши или чудовищные картины Холли, нарисованные в меланхолии, или совершенно невидимый Кевин, или отшельник Эрл, которого так легко убить, или Кимберли, запутавшаяся в собственной голове — могущественные и уязвимые одновременно. Они вынуждены были полагаться друг на друга и надеяться, что и сегодня тоже никакой катастрофы не произойдет. Ни с кем из них.
— Тэсса? — Фрэнк вошел в управление и остановился на пороге, глядя только на нее. Он никогда бездумно не разбрасывался своими взглядами.
— Нет, — ахнула Мэлоди, и ее плечи поникли. — Ты этого не сделаешь, Тэсса. Я никогда тебе не врала! Ну, давно не врала, и ты не можешь так… Я думала, мы друзья или вроде того.
На лице Фрэнка появилось непривычное, отчужденно-болезненное выражение.
— Тэсса? — спросил он осторожно, и в его интонациях было столько надежды на ошибку, что она вынырнула из своих переживаний, и вдруг словно бы увидела ситуацию со стороны, и ей стало так холодно, так дурно.
— Простите, — сказала Тэсса, моментально ощутив себя усталой, разбитой и неправильной. — Просто мне вдруг показалось, что это самое простое решение.
— Ты обещала, — тяжело проговорил Фрэнк, — никогда не использовать меня как детектор лжи.
Мэлоди вдруг вскочила со стула и подбежала к нему. Он немедленно отвернулся, уставившись в окно.
— Давай сделаем это, — со слезами и ненавистью потребовала Мэлоди, — пусть она отстанет.
— Уверена? — тихо спросил он.
— Давай же, — и Мэлоди дернула его за рукав.
Фрэнк плавно повернулся к ней, чуть наклонив голову.
— Мэлоди, это ты влезла в мою пекарню? — спросила Мэри Лу, не зная, куда себя деть, до того гнетущей стала атмосфера.
— Пока нет, — твердо ответила близняшка, глядя прямо в глаза Фрэнку. — До этого дня я не делала тебе ничего плохого, Мэри Лу.
— Все? — коротко спросил Фрэнк.
— Да, спасибо, — пробормотала Мэри Лу.
Тогда он развернулся и вышел, и Тэссе понадобилась вся ее выдержка, чтобы не броситься следом. Она чувствовала, что крупно облажалась.
Лучше бы и правда встречаться с роботами, блин.
***
Вечером Фрэнк не сразу пошел домой, сначала он решил заглянуть к альпакам.
Альпаки — это хорошо, альпаки всегда успокаивают.
Он почистил их стойла и поменял воду, и поправил ограду, которая чуть расшаталась, и тогда все дела закончились, а он так и не придумал, как еще себя отвлечь от той невыносимой печали, которая никак не желала отцепиться.
Кто-то оставил теплый плед под деревом, и Фрэнк на него лег, разглядывая темнеющее небо.
Еще совсем недавно он болтался на самом нижнем уровне пресловутой пирамиды Маслоу, мечтая найти место, где поспать и денег, чтобы поесть. И вот он оказался в Нью-Ньюлине, где впервые за всю жизнь ему ничто не угрожало. С женщиной, которой просто плевать было на его уродливую особенность. Он стал кем-то иным, кроме существа, которому ни при каких обстоятельствах нельзя смотреть в глаза. И как быстро он привык, как быстро ему стало мало.
Любовь такая жадная сука.
Сейчас он злился не на Тэссу, у него были вопросы к самому себе.
Чего же тебе не хватает, Фрэнк Райт? Что, если прямо сейчас перед тобой появится могущественный джинн или те прачки, которые в прошлом году искушали Холли, обещая выполнить любое желание, то что ты загадаешь?
Почему, получив больше, чем когда-либо мечтал, так сказать, счастье сверх норматива, ты лежишь здесь один-оденешенек и маешься ерундой?
Твердо решив перестать трепать себе и остальным нервы на ровном месте, Фрэнк встал и собрался идти домой.
И тогда со стороны кустов, ведущих к лесу, послышался жалобный детский голосок:
— Помогите! Помогите, пожалуйста!
Глава 08
— И вот что я тебе скажу, дорогой дедушка: ты рехнулся. Я, конечно, не знаю, сколько тебе веков или даже тысячелетий, а, может, ты вообще зародился, когда суши не было и в помине, и все, что плавало в мировом океане, — это простейшие бактерии, но ты рехнулся. Как ты мог послать мне такого ни на что не годного мужчину?
Мэри Лу вздохнула, закуталась поплотнее в шаль и снова вздохнула, глядя на темное море перед собой. Ветер выдавал беспокойство, тревожившее Одри, и барашки волн серебристыми проблесками вспыхивали под светом полной луны.
— Уж не знаю, что там у тебя на уме, — продолжила она расстроенно, — но этот Дермот Батлер просто повернут на инквизиторах. Я пока не поняла, извращенец он или травматик, но что-то мне подсказывает, что от этого парня жди проблем. И еще он совершенно не умеет подавать кофе, а это не бог весть какая сложная наука, просто ходи с кофейником туда-сюда и подливай в те чашки, где освободилось место. Но ведь нет, вместо этого он подсаживается за столики и начинает трепаться с посетителями, а ты же знаешь, что случается, если этого старикашку Йена Гастингса спросить о его прежних деньках в ордене. Этот фонтан уже не заткнуть, нет, сэр.
Море отвечало ей уютным ворчанием.
— И все вокруг бегают и переживают из-за Тэссы, — Мэри Лу усмехнулась, — а я вот совершенно на ее счет спокойна. Потому что ты не позволишь ей покинуть Нью-Ньюлин, верно. Ты же не оставишь нас беззащитными друг перед другом, потому что ты, если смотреть правде в глаза, наш локальный диктатор или вроде того. Решаешь кому открыть дорогу сюда, а кому закрыть выход отсюда. Когда я думаю об этом, то заново определяю для себя значение судьбы. И теперь я спрашиваю тебя, дорогой дедушка, за каким чертом ты притащил сюда Дермота Батлера?
***
— Помоги мне. Пожалуйста.
Фрэнк стоял, глядя на темные кусты, за которыми начинался лес, и его сердце сжималось от жалости к малютке. Как это, наверное, страшно, быть беспомощным в ночи. Больше всего на свете ему хотелось рвануть вперед, чтобы спасти этого ребенка и успокоить его.
И рука казалась такой тяжелой, что едва-едва двигалась, когда он доставал мобильник.
— Тэсса? Я у загона с альпаками. Из кустов детский голосок просит меня о помощи.
— Не вздумай туда соваться, — немедленно ответила она. — Я уже несусь к тебе. Поговори со мной — как звучит этот голос?