Камила не обратила на нее внимания:
— Наш доктор Картер лечит прикосновениями, а мой муж, отшельник Эрл, может от прикосновений умереть. Мэри Лу дышит под водой, Кевин становится прозрачным, когда нервничает, у Милнов во время полнолуния становятся пушистыми уши, чертовы близняшки Красперс умеют двигать предметы взглядом, и крошка Артур туда же… И это я еще ничего не сказала о Джеймсе, мальчике, который ожил!
— А вы? — ничуть не оробев, спросил матадор.
Фрэнк ухмыльнулся. Уж Камила-то была самой обыкновенной, обыкновеннее некуда, только разве что непонятно, как в таком компактном теле помещалось столько злокозненности. Правда, недавно она каким-то образом изменила свою ДНК, породнившись с морским чудищем, — все для того, чтобы выскочить замуж. Это обескураживало: каждый житель деревни с удовольствием бы отказался от своих особенностей, уж очень все это мешало жить в большом мире, а Камила сотворила с собой такое осознанно.
«Вот она, сила любви», — с непонятной грустью заметила Тэсса, и теперь Фрэнк все время спрашивал себя: неужели она тоже хочет, чтобы он сделал что-то великое и глупое для нее? Но что?
— А я, — веско ответила Камила, — прибыла сюда добровольно, отринув соблазны больших городов.
Матадор помолчал, задумчиво щурясь на солнце. Потом улыбнулся, кротко и безмятежно.
— У меня крылышки, — признался он.
— А? — не поверила своим ушам Камила.
— Крылышки, — твердо повторил матадор.
— Какие? — деловито уточнила Фанни. — Прозрачные, как у фей, или огромные, как у ангелов? Хотя это, наверное, вряд ли, как бы вы их свернули, а горба у вас не наблюдается.
— Как у летучих мышей.
— Ой.
— Ага. И я бы, милые леди, не отказался сейчас от ланча. Знаете, дорога сюда меня изрядно утомила. Навигатор водил меня кругами час за часом, и пришлось ночевать в машине, пока утром дорога вдруг не появилась сама собой.
— Конечно, — спохватилась Фанни. — Мэри Лу уже наверняка напекла плюшек и пирожков. Здесь недалеко, я вас провожу.
— А мне следует найти Тэссу и призвать ее к дисциплине, — заявила Камила и понеслась к пляжу. До Фрэнка донеслось ее бормотание: «Крылышки! Ну надо же! Что дальше? Рога и копыта?»
Качнув головой, Фрэнк вернулся в пансион. Стены сами себя не покрасят, знаете ли.
***
Мэри Лу смахнула с глаз слезы и яростно перевернула страницу. Все любовные романы врут! Вечная любовь, держи карман шире. Хоп! — и твой возлюбленный уходит к какой-нибудь Камиле с прямыми волосами, шикарной фигурой и беспощадной стервозностью.
И никто, никто тебе не поможет. А ведь прошло уже несколько месяцев с того дня, как она попросила своего морского родича привести к ней мужчину мечты: молодого, желательно смуглого, итальянского типа. Красивого, с тонкими чертами лица, без усов и бороды. Сладкоежку с хорошим здоровьем и стройной фигурой, высокого и сильного. С приятным и веселым характером, и обязательно чтоб не бабника.
Хотя вот Эрл тоже не казался бабником, а взял и влюбился в другую. Кто поймет этих мужчин? И ведь не лень им дурить головы честным девушкам.
— Милочка, — позвала ее Дебора Милн, — смею напомнить, что мы ждем кофе вот уже десять минут.
Ах чтобы их! Ей осталось дочитать-то всего несколько страниц — хорошо бы дело закончилось не свадьбой, а апокалипсисом.
Звякнул колокольчик над дверью, Мэри Лу подняла взгляд и обомлела: перед ней стоял он. Нет, не так: перед ней стоял ОН. Подводный прадедушка выполнил заказ!
Сомневаться не приходилось, мысленная ориентировка полностью совпадала с оригиналом. Однако битая жизнью Мэри Лу все-таки подозрительно уточнила:
— Эм… здрасьте. А вы сладкое любите?
— Обожаю, — бархатно ответил он и озарился очаровательной улыбкой опытного покорителя сердец.
Надежда, которая за считаные секунды успела родиться и расцвести пышным цветом, с осенним шуршанием осыпалась к ногами Мэри Лу. Вы только посмотрите на эту улыбку! Да это же практически признание в серийном распутстве.
— У нас закрыто, — буркнула она, испытав к незнакомцу острую неприязнь за то, что он посмел заявиться и так сильно разочаровать ее.
— Ну-ну, дорогая, — сказала Фанни, которую Мэри Лу сразу и не заметила, ослепленная этим явлением. — Мы понимаем, что ты в последнее время не в духе…
— Не в духе? — вспылила Мэри Лу. — Это я-то не в духе?! Ну да, не в духе. Все лучше, чем разгуливать с этой твоей блаженностью… да у меня мурашки всякий раз, когда ты тут появляешься. Бога ради, Фанни, ты же похожа на резинового пупса с болванчиковой мордашкой!
Милны ахнули, из подсобки вынырнул Кенни, который притащил муку и сахар, вырос перед Мэри Лу, загораживая собой Фанни. Она возвышалась над ним, как дерево.
— Не стоит расстраивать Фанни, — мягко, но твердо произнес он, и в его глазах появилось что-то стальное, предупреждающее.
Ну конечно! Фанни нельзя расстраивать, потому что когда Фанни расстраивается, то расстраивает всех остальных тоже. А Мэри Лу расстраивать можно, ведь она безмолвна, как рыба.
Красавчик выступил вперед, жадно разглядывая витрину с выпечкой. Их ссора не могла отвлечь его от аппетитных пирожков и пышного торта. Так смотрит на еду только очень голодный человек. И Мэри Лу немедленно устыдилась: что значит ее личная драма, если из-за этого кто-то может остаться с пустым животом.
— Простите, — виновато пролепетала она, — выбирайте, что вам угодно. За счет заведения!
— Ах это, — он прямодушно взглянул на нее. — Очень мило с вашей стороны, ведь у меня совершенно не осталось денег. Как вы думаете, может ли кто-то в этой чудесной деревне предложить работу отчаявшемуся циркачу?
— У него есть крылышки, — в качестве веского аргумента поддакнула Фанни.
Крылышки!
Мэри Лу ощутила головокружение, как перед прыжком воду с большой высоты.
— Может быть, — прошептала она, не веря самой себе, — мне нужен официант.
Конечно, он был ей совершенно не нужен. Пекарня и денег-то никаких не приносила, зарабатывать приходилось на кулинарном блоге.
Но все же ее дела были не настолько плохи, чтобы отказать в помощи отчаявшемуся циркачу.
— У меня есть свободная комнатка на втором этаже, — невероятно гордясь своей щедростью, добавила она, — совсем крошечная, но ведь это лучше, чем ничего.
Все вокруг будто исчезло, пока Мэри Лу смотрела прямо в жгучие глаза незнакомца, но тут раздался резкий голос Деборы:
— Ну а теперь я наконец получу свой кофе?
Глава 02
Невыносимая Бренда и сварливый Джон внимательно наблюдали за альпаками.
— Странно это, — сказала она.
— Очень странно, — согласился он.
— Могу поклясться, что вчера было четыре черных и шесть белых.
— А сегодня наоборот.
Они замолчали, глубоко задумавшись.
— Но альпаки не могут ни с того ни с сего менять цвет, — спустя долгое время сказала она.
— Совершенно точно не могут, — согласился он.
Перемирие настигло их совершенно внезапно, посреди затянувшейся привычной войны. На этот раз поводом для столкновения послужили их приемные дети. А случилось вот что: в одно прекрасное утро Бренда распахнула шторы в своей спальне на втором этаже и к своему ужасу обнаружила малышку Жасмин, кувыркавшуюся в воздухе прямо за окном.
Оказалось, что крошка Артур проснулся на рассвете и прокрался в соседний дом, чтобы поиграть с девочкой. Дыркой в заборе обычно пользовались Джеймс и Одри, которые то и дело юркали друг к дружке. И вот малышовое поколение открыло второй фронт, направив свои сандалии по проторенному пути.
Крошка Артур был хорошим мальчиком, вся беда была в том, что от его взгляда по кухне мельтешили тарелки, а садовые грабли Бренды однажды оказались на дереве. И вот теперь он решил подкинуть в воздух Жасмин.
Бренде понадобилась вся ее мудрость, чтобы не начать орать. Вместо этого она спустилась вниз со всей прытью, на которую ее старые кости были способны, и принялась ласково уговаривать Артура вернуть Жасмин на землю.
Орала она позже — сначала на Джона, а потом на Тэссу. В основном о том, как можно было доверить Артура такому дряхлому болвану.
Сварливый Джон сражался, как лев. Он напирал на то, что Бренда и сама проспала несанкционированный визит и даже прохлопала то, что Жасмин улизнула из своей кроватки.
Тэсса выслушала об этом вопиющем инциденте с искренним интересом, а на следующий день и сама была замечена за кувырканьем в воздухе под пристальным взглядом злой близняшки Мэлоди. Из чего невыносимая Бренда сделала вывод, что их мэр и шериф совершенно некомпетентна в области воспитания детей. В общем, заключила она, даже хорошо, что инквизиторы теряют способность к размножению, кто знает, в каких опасных условиях росло бы их потомство. Люди, которые утратили чувство опасности, должны держаться подальше от младенцев.
После этого она битых два часа допрашивала Джулию, тетку близняшек, которая должна была возглавить детский приют, и осталась довольна ее трезвомыслием.
Что касается сварливого Джона, то Бренда вовсе не собиралась так уж быстро с ним мириться. Может, через год или два. Однако тут в дело вмешались альпаки.
— А вдруг, — промолвил Джон, взирая на мирно пасущихся скотинок, — они меняют не шерсть? А вдруг они меняются друг с другом?
— Что? — не угналась за полетом его фантазии Бренда. — Как это?
— Как в кино. Они обменялись телами. Ну то есть, тушами.
— Мне кажется, слово «туша» относится только к мертвым животным, — задумалась Бренда.
— Ты совершенно не о том говоришь, — рассердился Джон. — Я тебе вот о чем толкую: вдруг альпаки меняются телами и вдруг это заразно. Представляешь, завтра утром ты просыпаешься и видишь в зеркале меня.
— Так не бывает, — возразила Бренда, впрочем безо всякой уверенности.
— Но это же Нью-Ньюлин. У нас тут зомби требовал развода.
Аргумент был веским, и она притихла, удрученная.
— Подожди, — новая мысль осенила ее, — если они просто бы поменялись телами, то количество черных и белых альпак осталось бы прежними.