Фрэнк с озабоченным видом составлял какой-то список в блокноте, мусолил карандаш на манер сигареты и хмурился.
— И еще сто дюбелей… — пробормотал он и пояснил, коротко улыбнувшись Тэссе: — завтра мы с Кенни едем в Ньюлин за покупками. Тебе что-нибудь надо?
— Неа, — она наклонилась, поцеловала его в макушку и кивнула на Холли: — а с этим что? Все еще вчерашний отзыв в интернете?
— Тэсса, нам надо серьезно поговорить, — провозгласил Холли, не шевелясь и не открывая глаз.
— Ну разумеется, — согласилась она со вздохом.
— Так не может дальше продолжаться.
— Конечно.
— Это за гранью добра и зла.
— Ты так думаешь? А я-то всегда считала, что речь о том, чтобы эту грань провести. Хоть где-то. Как получится, на самом деле, — она задумалась. В арсенал инквизитора не входило специальной линейки, с помощью которой можно было бы измерить то или это, всегда приходилось действовать на глазок.
— Нет ты послушай, — Холли вдруг подпрыгнул и сел, как будто кто-то отпустил пружину. — Сколько лет Одри? Семнадцать? Восемнадцать? Она не должна реветь по расписанию, как чертова заводная кукушка.
— Одри? — сознание Тэссы сделало поворот вокруг своей оси и со скрипом вернулось в Нью-Ньюлин.
— Я закажу ужин, — решил Фрэнк, доставая мобильник. — Из-за великих страданий этого балбеса мы второй вечер остаемся у пустого стола.
— Я вовсе не нанимался сюда кухаркой, — огрызнулся Холли.
— Но ты всегда что-то готовишь, — мечтательно ответила Тэсса. — Эти крохотные канапе.
— Диковинные салаты, — поддакнул Фрэнк. — Что это было на прошлой неделе? Свекла и клубника?
— А в пятницу, — подхватила Тэсса, — кролик в ежевичном желе… Такие милые кубики-дрожалки.
— А еще…
— Одри! — раздраженно рявкнул Холли. — Да что с вами такое? Кажется считается, что вы на светлой стороне, а единственный плохой парень в этом доме — это я. Ну, после того, как пришлось избавиться от свадебной арки Джона.
— А еще ты влез в дом Милнов.
— Размалевал кофейню Мэри Лу безо всякого согласия Мэри Лу.
— Ну да. После всего этого.
— Холли, мы с тобой говорили об этом, — грустно напомнила Тэсса. — Ты не можешь все проблемы решать с помощью своих рисунков. Это неправильно, да?
— Да, — он нетерпеливо взмахнул рукой, — правда, я ничего не понял из твоих объяснений, но хорошо, пусть неправильно.
— Я закажу картофельную запеканку с потрошками, — решил Фрэнк.
— У Мэри Лу появилась доставка? — спросила Тэсса.
— Да, знаешь, она взяла на работу этого циркача с крылышками.
— Одри, — рявкнул Холли. — Почему ты до сих пор не поговорила о ней с нашей огромной рыбиной?
— Моргавром? Предлагаешь заставить его доводить ее до слез?
— Тэсса, ну подумай об этом чуть шире. Мы же говорим о телепате, эмпате и древнем существе, который может внушить что угодно кому угодно. Почему бы ему не насылать время от времени на Одри слезливые сны. Ну знаешь, счастливо-слезливые сны, типа когда ты смотришь на рассвет и ревешь от того, как прекрасен этот мир… Что? — Холли поймал сразу два внимательных взгляда, оробел и с вызовом задрал нос. — Вы не плачете, когда видите рассвет?
— Что-то не припомню такого, — признался Фрэнк. — Но у меня точно были глаза на мокром месте в ту минуту, когда я вышел из тюрьмы. В основном от ужаса, конечно, — усмехнулся он. — Я понятия не имел, куда мне идти и что делать.
— Холли, ты гений, — медленно произнесла Тэсса, не сводя с него глаз. — Это же самое очевидное решение, правда? Почему я сама до него не додумалась?
— Потому что умнее тебя? — самодовольно улыбнулся он.
— Нет-нет, — она опустилась на подлокотник кресла, где сидел Фрэнк и прижалась к крепкому мужскому плечу, одновременно утешая — ты больше не один, не как раньше, — и ища утешения самой. — В смысле, да, гений, но это же слишком очевидно. Я превращаюсь в размазню, — вырвалось у Тэссы тоскливое. — Вы только посмотрите на меня. Это же мой Нью-Ньюлин и моя Одри, а я не придумала ничего лучше еженедельных экзекуций.
— Фрэнки, — подсказал Холли мрачно, — тебе лучше заказать ужин сейчас, а то потом нам, кажется, будет не до этого.
— Я просто схожу сама до пекарни, — Тэсса попыталась встать, но Фрэнк взял ее за руку — и она замерла. Что толку откладывать неизбежное. — Вы же сами видите! Без подпитки Ордена мои инквизиторские способности сходят на нет, — сердито воскликнула она. — Я становлюсь все более слабой, все более бесполезной.
Фрэнк, запрокинув к ней голову, улыбнулся. Почему-то всегда, когда он это делал, его и без того суровое лицо становилось еще более зловещим. Но Тэсса уже давно привыкла и неизменно ощущала теплую волну в горле. Каждая улыбка Фрэнка была на вес золота.
— Ты больше, чем инквизитор, правда? — мягко произнес он.
— Или меньше. Я становлюсь меньше.
— По мне, так чем меньше этой жути, тем лучше, — начал Холли, но Тэсса не дала ему договорить:
— Неужели? А вот представь, как в тебе день за днем умирает твой талант. И ты просто смотришь на это и ничего не можешь поделать. Ты просто находишься внутри этого и понимаешь, что вот-вот наступит такой момент, когда ты даже не сможешь поднять кисть.
На лице Холли проступил такой ужас, что Тэсса рассмеялась — очень зло.
— Могу поклясться, что ты бы унесся из Нью-Ньюлина в ту же минуту, правда, милый? Ничто в этом мире не стоит твоих картин, разве нет?
Холли долго молчал, потом его лицо будто погасло.
— Да, — глухо сказал он. — Так бы я и сделал.
— Так что же дальше, Тэсса? — спросил Фрэнк очень спокойно. Он будто окаменел, это правда, но все равно все еще не терял головы.
— Я не знаю, — она прижалась к нему еще плотнее, огорчаясь из-за этой каменистости, — в первый раз в жизни я не знаю, что дальше. В любом случае, сначала должна приехать комиссия, которая оценит мое психическое состояние.
Холли встал и молча вышел из дома.
— Я понимаю, что не могу заменить тебе целый мир, — заверил ее Фрэнк и поправился после короткой заминки. — Мы с Холли не можем. И Нью-Ньюлин тоже.
— О, радость моя, — Тэсса горько рассмеялась, — в том-то и беда, что, кажется, можете. Иначе я не была бы сейчас так напугана. А ведь я видела такое, о чем и рассказать невозможно. Я делала такое, о чем рассказать невозможно. А теперь будто парализована.
— Весь вопрос в том, чего именно ты хочешь, верно?
— Верно, — она обхватила ладонями его лицо, прижалась лбом к его лбу, их носы соприкоснулись. — Но ведь есть еще и разница между «хочу» и «должна». И она такая огромная — невероятно огромная.
— Что же, — тихо произнес Фрэнк, — вероятно, это меня сможет утешить — после того, как ты покинешь этот замок ради своего великого долга. Что ты, хотя бы, колебалась.
— Это нечестно, — Тэсса отпрянула от него. — И больно.
— А с чего ты решила, что любовь бывает честной и безболезненной? — резко и даже насмешливо спросил Фрэнк. — До этого я принимал все твои решения, Тэсса, даже если они разрывали меня изнутри. Я говорил себе — ты можешь делать, что угодно, а я либо справлюсь с этим, либо нет. Я пообещал себе не отступать, даже если это значит, что ты любишь и Холли тоже, не так, как меня, да, но вы с ним… Неважно. Но я не могу конкурировать с тобой самой. Я не могу отсечь от тебя твои сожаления и мечты, я не могу… Черт, — он осекся, и его интонации перестали быть такими острыми и режущими, но все равно продолжали ранить. — Не надо даже начинать думать в этом направлении, это же легче легкого — заставить тебя остаться.
— Да, ты смог бы, — процедила она яростно.
— Смог бы, — уверенно кивнул Фрэнк, и его лицо стало беззащитным, печальным. — Но я все еще помню, что такое тюрьма. И не собираюсь становится твоим надсмотрщиком.
— Ладно, — Тэсса сделала несколько глубоких вдохов, успокаиваясь. — Комиссия приедет через несколько недель, и к этому времени я твердо намерена придумать план, согласно которому получу все, чего так сильно хочу безо всяких потерь. А теперь скажи мне — как думаешь, нам отправиться на поиски Холли или дать ему время? Потому что мне кажется, что он сегодня собирается реветь, глядя на закат.
Глава 05
— И вот мы здесь, — Джеймс расстелил на земле одеяло и поставил на него корзинку для пикника. — Обычный вторник в Нью-Ньюлине: двух подростков выгнали из теплых домиков, чтобы они всю ночь следили за тем, как альпаки меняют свой цвет.
Одри, утомленная долгими рыданиями, сидела на ограждении и удрученно разглядывала землю. Почва просохла за считанные часы, с жадностью выпив весь дождь до капли. В такие минуты Одри охватывало отчаяние.
— Не ворчи, — сказала она. — Лучше подумай о том, в каком еще месте два подростка могли бы легально провести всю ночь на пастбище?
— Удивительно захватывающее приключение, — буркнул Джеймс, упал на одеяло и уставился на темнеющее небо. — Аж дух захватывает.
— Ну подожди, — попыталась она его утешить, — вдруг эта ночь нас еще удивит.
— Давай смотреть правде в глаза: нашим старикам просто скучно, вот они и придумывают всякие небылицы.
— Или нет, — возразила Одри.
— Или мы все равно ничего не увидим. Скоро стемнеет, детка, а здесь нет никакого освещения. Альпаки могут творить, что угодно, а мы так и будем хлопать глазами, пока их клыки не вопьются в нашу плоть.
— Клыки? У альпак? — кротко переспросила Одри.
— Если они действительно меняют свой цвет, то способны на все, — вдохновенно расфантазировался Джеймс.
— И твои фантазии, разумеется, никак не связаны с тем, что втайне ты мечтаешь умереть еще раз, чтобы проверить, получится ли у тебя воскреснуть снова, — озабоченно проговорила Одри.
— Нет, — быстро и смущенно пробормотал Джеймс, и она ему нисколько не поверила. — Я же не такой идиот.
— Ага, — она некоторое время пристально на него смотрела, а потом, сжалившись, вернулась в более безопасное русло. — Но ты прав, скоро совсем стемнеет. Как так вышло, что среди наших соседей нет никого с ночным зрением?