Ни плачущий голос Миа, ни жуткая история, которую она поведала, не тронули Фрэнка. Он вообще не слушал – по крайней мере до тех пор, пока не прозвучала фраза: «Похоже, мне придется задержаться еще на неделю».
– Даже не думай, – отрезал Фрэнк.
Ему было плевать на расписание съемок и на смерть Энтони Манна. Он хотел, чтобы жена немедленно вернулась домой. Миа заплакала еще горше. Почему, когда у Фрэнка проблемы, она, Миа, про них целыми днями слушает? И вот теперь проблема у нее – а Фрэнку и дела нет? Так нечестно! Несправедливо! Не…
Фрэнк бросил трубку.
Вернувшись наконец в Штаты, Миа нашла Фрэнка сильно изменившимся. Он отдалился от молодой жены, стал с ней холоден и резок. Однажды Джордж Джейкобс обнаружил Миа плачущей у бассейна. Она выглядела такой несчастной, что у Джейкобса сердце защемило. Он прошел в патио, свернул для Миа косячок, прикурил, поднес ей. Надо сказать, что Джордж и сам был не прочь побаловаться травкой, но ни он, ни Миа никогда не курили косячков в доме, зная, что Фрэнк не выносит наркотики. Обычно Миа и Джейкобс уезжали к каньонам и там ловили кайф. Однако сейчас Миа явно было очень плохо, и вдобавок Фрэнк отсутствовал. Джордж решил, что Миа нуждается в поддержке. Она улыбнулась, беря косяк из его рук, глубоко затянулась. Джейкобс сел рядом, они стали затягиваться по очереди. Минут через двадцать Миа сделала последнюю затяжку, закрыла глаза, выпустила колечко дыма.
– Знаешь что, Джорджи-Порджи?[13] – со вздохом начала Миа. – Сейчас мне на Фрэнка Синатру наплевать. Даже дважды наплевать.
«Что-нибудь дурацкое»
Пятнадцатого апреля 1967 года Америка услышала дуэт Синатры и его дочери Нэнси. Композиция «Что-нибудь дурацкое» (Somethin’ Stupid) была записана в феврале того же года для альбома «Фрэнсис Альберт Синатра и Антонио Карлос Жобим».
«Что-нибудь дурацкое» – единственный дуэт отца с дочерью, который поднялся до первых строчек хит-парадов. Ли Хейзелвуд нашел эту песню специально для Нэнси, впервые она была записана в начале шестидесятых фолк-исполнителем Карсоном Парксом и его женой Гэйл Фут. Прослушав запись, Фрэнк Синатра решил, что у них с Нэнси получится отличный дуэт. Ли Хейзелвуду он сказал: если не хочешь петь дуэтом с моей дочерью, я сам с ней спою. Действительно, идея была слишком хороша, чтобы отказываться от нее. В конце концов, продюсерами выступили Хейзелвуд и Джимми Боуэн. Сингл был записан всего с четырех попыток.
Кое-кто из руководства «Репризы» задавался вопросами: как воспримут любовную песню в исполнении отца и дочери? Не покажется ли это публике несколько странным? Подозрительным? Узнав о сомнениях своих коллег, Фрэнк только фыркнул:
– Ерунда. Эта песня станет хитом. Мы ее запишем, и точка.
Президент «Репризы» Мо Остин придерживался мнения, что песня провалится. Он даже поспорил с Фрэнком на целых два доллара. Стоит ли говорить, что Остин проиграл?
Песня четыре недели продержалась в первой строчке хит-парада, по версии журнала «Биллбоард». Для Фрэнка это был второй золотой сингл, для его дочери Нэнси – третий.
«Ребенок Розмари»
– И слышать не хочу, – отрезал Фрэнк.
Они с Миа завтракали, Джордж прислуживал за столом. Речь шла о сценарии фильма, в котором Миа предложили главную роль. Первую главную роль! А фильм назывался «Ребенок Розмари».
– Ты должна родить дьявола? Бред какой-то! – снова заговорил Фрэнк. – Попахивает вуду. Точнее, пованивает. Моя мать в обморок хлопнется, если узнает, что ты в этом участвуешь.
– Такая возможность раз в жизни выпадает, – горячо возражала Миа. – Режиссер – сам Роман Полански! А книга (автор – Айра Левин), по которой написали сценарий, – абсолютный бестселлер. И к тому же это «Парамаунт Пикчерз». Я очень, очень хочу сниматься!
– А как же наш фильм? – спросил Фрэнк, не глядя на Миа, но продолжая листать сценарий.
Действительно, Фрэнк и Миа решили снимать полицейский боевик по бестселлеру Родерика Торпа «Детектив» на студии «ХХ век Фокс». Съемки начинались шестнадцатого октября 1967 года.
– «Ребенок Розмари» займет всего три месяца, – убеждала Миа. – Съемки будут проходить здесь, в Лос-Анджелесе. Только на одну неделю придется слетать в Нью-Йорк. А потом я вернусь, и мы займемся нашим фильмом.
Фрэнк понял: Миа всерьез намерена вляпаться в «вудическое дерьмо». Еще бы – как-никак первая главная роль. Нельзя лишать Миа такой возможности.
– Ладно, – смягчился Фрэнк. – Только обещай, что на наш фильм твои съемки у Полански не повлияют.
Миа вскочила к мужу на колени и горячо расцеловала его.
Сниматься у Полански оказалось очень трудно. Миа вскоре убедилась как в нездешней эксцентричности режиссера, так и в его упрямстве. Например, он заставлял Миа есть печень, притом сырую, отлично зная, что Миа – вегетарианка. И Миа покорно ела, хотя ее тошнило от одного только запаха. Полански заставил хрупкую Миа похудеть – видите ли, для женщины, вынашивающей дьявольское отродье, Миа, весившая сорок четыре с половиной килограмма, была слишком здоровой на вид. Операторы делали по двадцать, а то и по тридцать дублей. Такая практика казалась Полански нормой, хотя выматывала и Миа, и ее партнера Джона Кассаветиса.
Почти сразу после начала съемок «Ребенка Розмари» Фрэнк стал работать над своим фильмом «Детектив». Съемки также проходили в Лос-Анджелесе. Но когда Роман Полански со съемочной группой переместился в Нью-Йорк, всё пошло вкривь и вкось. Стало ясно, что в график не уложиться, понадобится дополнительный месяц. Следовательно, Миа не сможет работать в фильме «Детектив». Следовательно, Фрэнку придется искать ей замену.
Случилось так, что в это время Тина Синатра приехала в Нью-Йорк развеяться и поселилась в Ист-Сайде, в одной квартире с Миа. Поговаривали, что Синатра послал младшую дочь шпионить за молодой женой. Это была неправда. Просто две «сестрички» соскучились друг по дружке и решили повидаться.
Тина и Миа за эти дни еще больше сблизились. Объединяли их сходные любовные истории. Вдобавок они с энтузиазмом обсуждали свои отношения с родителями. Тина окончательно убедилась: в жизни Миа ее отец выполняет роль… отца. Такой расклад, по мнению Тины, отнюдь не означал длительный и прочный брак. А тут еще Миа обмолвилась: хочу, дескать, отказаться от участия в фильме Фрэнка. Теперь уж Тина почти не сомневалась: развод недалек. Ей оставалось только надеяться, что Фрэнк не раздует скандал. Она слишком хорошо знала своего отца, она понимала: Миа не поздоровится, если она действительно устроит такой облом с фильмом. И Тина предупредила подругу: Фрэнк не потерпит подобного поведения, она, Тина, насмотрелась, как он на отказы реагирует.
– Тебе этот номер даром не пройдет, – сказала Тина.
Да, но что делать, возразила Миа. Нельзя же бросить съемки в «Ребенке Розмари», это нечестно по отношению ко всей съемочной группе, к режиссеру и актерам, к студии. Да и жалко своего труда. Мама у Миа – актриса, папа – режиссер. Представления об актерской этике вошли в ее плоть и кровь. Нельзя подводить команду, оправданием могут служить только экстренные обстоятельства – болезнь, травма и тому подобное.
Тина сочувствовала подруге, однако твердила свое:
– Я знаю, каков бывает отец. Если не появишься у него на съемках – пожалеешь.
Миа ничего не понимала! Неужели Фрэнк – сам человек искусства – похвалит жену за столь скверный поступок по отношению к звездному режиссеру и целой команде талантливых актеров, не говоря уже об операторах, гримерах и так далее?
Тина терпеливо объясняла: нет, не похвалит. Но еще неприятнее ему будет жена, которая нарушила сделку с ним самим.
– Даже не знаю, что посоветовать, Миа. Тебе предстоит очень непростое решение. Хорошенько взвесь все «за» и «против», – подытожила Тина.
Через пару дней Миа сделала телефонный звонок, который, как чуть позже выяснилось, изменил всю ее жизнь. Миа сообщила мужу, что не сможет появиться у него на съемочной площадке еще недели две.
– Ты ведь обещала! – возмутился Фрэнк. – Ты нужна здесь, причем немедленно!
– Я не виновата. Что мне делать?
– Пошли Полански ко всем чертям! – рявкнул в трубку Фрэнк.
– Нет, нельзя. Это непорядочно, – рассердилась теперь уже и Миа.
Почему «нельзя» и «непорядочно», Фрэнк не понимал. Сам он сто раз аналогичным образом поступал с режиссерами, актерами и киностудиями. Например, в пятьдесят шестом году продюсер и режиссер фильма «Гордость и страсть» замешкался со съемками в Испании. Фрэнк бросил проект, заявив:
– Всё, сыт по горло. Я ухожу. Засуди меня, попробуй!
В другой раз он выдрал из середины сценария изрядное количество страниц, с отвращением швырнул на пол и заявил режиссеру: «Вот, теперь мы, глядишь, и уложимся в срок. При таком раскладе я, так и быть, остаюсь».
– Послушай, Миа, – заговорил Фрэнк. – Тебе придется сделать выбор. Либо я, либо этот твой фильм. С меня довольно твоих закидонов. Выбирай!
– Но я не могу…
– Пошли Полански к черту, – повторил Фрэнк.
– Нет!
Фрэнк бросил трубку.
Затем он стал звонить продюсеру фильма «Ребенок Розмари», Уильяму Каслу. Вот что рассказывает Касл:
– Синатра начал очень вежливо, а потом спросил, когда Миа освободится. Я ему объяснил положение вещей – мы не укладываемся в сроки, и всё такое. Тогда Синатра говорит: «Я ваш фильм прикрою». (Он имел в виду: заставлю Миа уйти, и весь проект полетит в тартарары.) Я отвечаю: «Фрэнк, это же нелепо». А он: «Зато мне так хочется. Я и без того долго ждал».
После Касла настал черед Роберта Эванса, нового главы студии «Парамаунт Пикчерз». Так случилось, что Эванс имел и права на экранизацию «Детектива». Именно он продал эти права Синатре. Но «Парамаунт» также готовилась выпустить «Ребенка Розмари». Эванс оказался в крайне сложной ситуации. В разговоре с Синатрой он сообщил, что понимает его недовольство и постарается всё уладить. По мысли Эванса, Миа следовало бросить съемки у Полански, иначе на всех обрушится Синатрин гнев.