рисоединено несколько прилегающих районов. В числе жителей Кёльна около восьмидесяти тысяч так называемых «гостевых рабочих». А в летний период число иностранцев увеличивается еще больше. За счет туристов и посетителей различных выставок. Говорят, это самый «иностранный» город в ФРГ. Это хорошо. Чем меньше на тебя обращают внимания, тем лучше себя чувствуешь. Быть иностранцем утомительно. Одно дело — побродить день-другой по музеям туристом и совсем другое — месяц за месяцем жить частным образом среди чужого народа. Жить и непрерывно нести на себе взгляды: настороженные, любопытные, ну и всякие прочие.
Расположен Кёльн на обоих берегах Рейна чуть ли не в середине между его началом и устьем. Признанный центр города — Кёльнский собор. Помимо собора Кёльн знаменит одеколоном № 4711 и традиционным вольнодумством. История средневекового Кёльна насыщена борьбой его граждан с «хозяевами города» — епископами, в результате которой последние вынуждены были перебраться из соборного города в безвестное местечко Брюль.
Основной причиной того, что в 1945 году Кёльн не сделался столицей вновь образованной земли Северный Рейн-Вестфалия, послужило отсутствие помещений для размещения английской оккупационной администрации. Я видел фотографии, относящиеся к 1945 году. Город был разрушен бомбардировками до основания. Единственным уцелевшим зданием в центральных районах оказался собор. (Если можно считать уцелевшим здание, в которое попало четырнадцать авиационных бомб, не считая артиллерийских гранат и осколков.)
По существу Кёльн совершенно новый город, выстроенный после второй мировой войны. Со временем это начинаешь понимать. Но только поживши в нем, присмотревшись… А поначалу, бродя по лабиринту улочек старого города, любуясь картинной, романской красотой многочисленных церквей, заложенных на самой заре христианства, заглядываясь на неповторимое оформление еще более многочисленных пивных и винных погребков, просто не в состоянии представить, что каких-нибудь тридцать лет назад на этом самом месте лежали безмолвные груды битого кирпича… Надо полагать, строителям пришлось немало потрудиться, чтобы из вагонов поезда, пересекающего мост Гогенцоллернов, или из каюты парохода путешественникам вдруг открылся неповторимый силуэт старого, средневекового, известного во всем мире по бесчисленным гравюрам и картинкам города Кёльна на Рейне и чтобы все эти поднятые из праха башни и шпили не превратились в мертвую декорацию, а стали составными частями совершенно нового, современного города, помогая ему развиваться и вновь обрести значение крупнейшего центра на Рейне: промышленного, культурного, исторического, живущего пс только и не столько прошлым, сколько настоящим и будущим.
Кёльн — портовый город. И это, конечно, накладывает на его жизнь отпечаток. Только роль моря здесь играет Рейн — большая, тысячекилометровая, старая торговая дорога. Образно говоря, рука моря, протянутая в Европу.
Говорят, что помимо Рейна в Кёльне протекают еще две мощные, хотя и незримые реки: Вайн и Бир (Wein und Bier)[1]. В доказательство приводят статистические данные, согласно которым «среднеарифметический» кёльнец по потреблению вина и пива более чем вдвое опережает «среднеарифметического» бундеснемца. Я не ручаюсь за точность этих данных, но свидетельствую, что три тысячи винных погребков, пивных, закусочных, ресторанов, баров и тому подобных заведений, составляющих определенный колорит города, никогда не пустуют. Сами кёльнцы свое отношение к затронутому вопросу выражают лозунгом «Kölsch arbeiten, Kölsch loben» (по-кёльнски работать, по-кёльнски жить). Перевод точен, но тем не менее бесцветен, поскольку не может передать специфики, аромата слов «по-кёльнски».
Немецкий язык предельно богат диалектами. Предельно, потому что люди, говорящие на разных диалектах, порой вообще перестают понимать друг друга. Практически если не каждая деревня, то каждый город говорит по-своему. Кёльнцы не исключение. В их устах, например, Петер превращается в Питера, Йозеф в Юппа, Иоанн в Шанга, Фердинанд в Фэнанда. А само «кёлып» вместо правильного «кёльниш» несет помимо прямого значения «кёльнский» еще дополнительную нагрузку. Я бы сказал: «свой, нашенский…»
Кёльн восстановлен. Его не спутаешь ни с каким другим городом… Но это, конечно, другой Кёльн, далеко не тот, что был до войны. Это относится и к зданиям. Еще в большей степени это относится к жителям, ('амое уникальное здание можно если не реставрировать, то построить вновь. Самую простую жизнь — никогда. Говорят, что старых, потомственных кёльнцев уцелело совсем мало. Нынешнее население города — пришлый народ. Сегодня здесь можно встретить представителей любых земель.
Принято считать, что Кёльн начинается у стен собора. И это не просто образное выражение. В десятке шагов от его главного портала и ныне возвышается небольшая, жалкая в сравнении с величием и изощренностью форм этого выдающегося сооружения арка. Камни, ее слагающие, как бы сточены, слизаны. Действительно, время не сумело их сгрызть, а лишь обсосало, как сладкий леденец.
Арка составляла часть главных (северных) ворот римского города. Фрагмент этих ворот реставрирован и выставлен в качестве экспоната в богатейшем, великолепно оборудованном Германо-Римском музее, открытом в 1974 г. Если хорошенько присмотреться к этим воротам, то на камнях, венчающих главную арку, можно различить четыре латинские буквы: С. С. А. А. Расшифровываются они так: Колония Клавдия Агриппы.
У колыбели города стояли два римлянина. Мужчина и женщина. Зять и друг императора Августа Марк Випсаний Агриппа и его дочь Юлия. Первый, будучи правителем новой, только что образованной провинции Германна, основал на берегу далекого Рейна поселение для союзного германского племени убиев, получившее известность как «Убийский город». Вторая, став женой императора Клавдия, подарила этому поселению, в котором, кстати сказать, она и родилась, привилегии римского города.
Время пожелало сохранить их черты, высеченные когда-то на мраморе. Скуластое, с тяжелым подбородком лицо Марка Агриппы. Мужественное, уверенное, надменное. И простое, открытое, лишь немного грустное лицо молодой женщины.
Так родился Кёльн. В году 38 до нашей эры.
Римляне умели не только воевать, но и строить. При этом весьма добротно. Иначе не дошли бы до нас образцы их творений. Я долгое время полагал, что остатки мощных стен, попадавшиеся на глаза в центре города, всего лишь руины довоенного Кёльна, оставленные в назидание потомкам. Оказалось, что я прав лишь наполовину. Это были остатки городских стен римского города. Меня сбивала с толку форма кирпичей, примерно тех же размеров, что приняты и сегодня. При ближайшем рассмотрении, а точнее, ощупывании кирпичи оказались прочными, аккуратно вырубленными камнями. Каменная кладка образовывала внешнюю и внутреннюю поверхность стены. Промежуток забивался осколками камней, скрепленных специальным раствором, (лены римского города, имевшего конфигурацию почти правильного квадрата с длиной стороны один километр, были разрушены не временем, а людьми. Уцелела одна, северо-западная, угловая башня. Круглая, мощная, девяти метров в диаметре, щедро инкрустированная разноцветными камнями, сегодня, на фоне современных зданий, она производит странное впечатление пришельца неведомого племени.
Удачное расположение Кёльна на пересечении древней естественной дороги, ведущей с Запада на Восток из Франции к России, с другой великой европейской дорогой — Рейном предопределило судьбу города. В средние века он становится торговым центром. Известно, что в X веке кёльнские купцы отправляли в Лондон товары на собственных судах. Кёльнская валюта считалась солидной, а принятые здесь единицы мер и весов были в ходу во многих странах. Одним из побочных явлений стремительного развития города, заключенного, как и все средневековые города, в тесные границы оборонительных укреплений, был столь интенсивный нанос культурного слоя, что, образно говоря, город хоронил и закапывал сам себя. Римская Колония Агриппы оказалась столь глубоко под землей, что ее «открытие» в 1945 году для историков было чуть ли не сенсацией. Под восстанавливаемым Кёльном неожиданно обнаружился «неизвестный» город, включающий в себя дворцы, административные здания, торговые ряды, храм… По злой иронии мозаика каменного пола одного из откопанных римских домов, прекрасно сохранившаяся, оказалась выложенной в форме значков свастики. Выставленная в качестве экспоната в Римско-Германском музее, эта мозаика повергает в смущение и испуг немалую часть его посетителей. Такова сила символов.
Долгое время после своего приезда я не мог разобраться в кажущейся путанице улиц центрального района, их направление не соответствовало направлению основных городских магистралей. Дело объясняется просто: средневековый Кёльн, столетиями сжимавший римский город каменным кольцом и оставивший радиальное расположение улиц, так и не смог сломать его строгой, прямоугольной планировки. Римский костяк города дошел без существенных изменений до наших дней.
Кёльн развивался быстро. Кривые улочки, как трещины, побежали во все концы от четко распланированного центрального района. Они соединялись поперечными переулками и образовывали столь характерную для средневековья паутину города. Кёльн принимает конфигурацию полукруга с дугою, упирающейся концами в Рейн. В 1200 году по ее длине, составившей шесть километров, была возведена городская стена — самое мощное укрепление во всей тогдашней Европе. Охваченная ею территория предоставляла убежище сорока тысячам жителей. Следовательно, Кёльн XIII века был значительно крупнее и Парижа, и Лондона! Стена выстояла семь веков и рухнула наконец не под напором врагов, а под напором самого города, который она призвана была оберегать, поскольку теперь сковывала его рост. В конце прошлого века стену снесли, а на ее месте разбили широкую улицу Ринг. Ее легко воспроизвести на плане, проведя полуокружность, центр которой расположен в середине Дойцеровского моста, а стороны упираются в Рейн. На память потомкам было оставлено четыре башни да небольшой кусок стены. Они отлично сохранились и помимо исполнения декоративной роли несут прямую службу. В одной р