классики и от специальных научных и научно-популярных изданий, то придется признаться, что средний уровень современной бундеслитературы гораздо ниже, чем принято понимать под словом «средний». Монументальных, ставящих острые проблемы произведений я за последние годы что-то на местном книжном рынке не встречал. Хотя, казалось бы, кому-кому, а народу, пережившему такую грандиозную трагедию, есть что осмысливать и есть над чем рассуждать.
Этот упрек литераторам ФРГ я распространяю и на ее деятелей в области музыки, театра, эстрады, кино. Слушая многие телевизионные передачи, невозможно отделаться от мысли, что тебе все время стараются всучить в блестящей упаковке гнилой товар.
Искусство всегда было политичным и классовым. Оно не может не звать, оно не способно не вести. Куда же оно зовет нынешнее поколение западных немцев?
День 9 Мая не входит в число официальных праздников страны. И вместе с тем игнорировать эту дату нельзя, поскольку невозможно игнорировать всех связанных с ней событий.
Вот что показал опрос, произведенный среди местной молодежи (от 12 до 20 лет) в год тридцатилетия разгрома нацистской Германии. На вопрос: «Чем, по Вашему мнению, является для Германии день 8 мая 1945 года?»[22] — были получены следующие ответы:
1. Освобождением от фашизма — 41 %.
2. Военным поражением — 19 %.
А 40 % опрошенных оставили вопрос без ответа.
Цифры, заставляющие задуматься. Как ответят на поставленный вопрос эти молчаливые «40 %» завтра?
Нет такого города в Западной Германии, где бы ни стоял памятник в честь солдат, погибших в первую мировую войну. А во вторую? Со второй дело сложнее. Про нее избегают говорить, но не писать! Могила «Неизвестного солдата», расположенная в старой крепости Эренбрейтштейн, близ Кобленца, не относится к особо посещаемым местам. Ордена, медали гитлеровского периода — всего лишь объекты торговли на «блошиных» рынках. При этом эмблема свастики зачастую заклеивается бумажкой…
У меня создалось впечатление, что рядовые бундес-немцы, участники войны, стыдятся этого периода своей биографии. За три года наших общений тема «былых походов» если и затрагивалась, то лишь вскользь, мимоходом, хотя большинство моих случайных собеседников не знали, кто я и откуда. Военная тема не популярна, как не популярна и военная форма. Человека в мундире бундесвера можно, и то крайне редко, встретить лишь на вокзале. Насколько мне известно, ношение ее во внеслужебное время не рекомендуется.
Посторонним не полагается заглядывать за ворота казарм. Пусть это делают в целях рекламы бундесвера и привлечения в военное училище молодежи местные кино- и телекорреспонденты. Из их хроник следует, что западногерманская армия оснащена самым совершенным оружием и является основной ударной силой натовского воинства в Европе.
Вопрос расовый или национальный с повестки сегодняшнего дня якобы снят. Он растворился в вопросе классовом. Тому, кто занимает в гостинице номер стоимостью в двести марок, будь то негр, китаец или индиец, портье улыбается более приветливо, чем тому, кто занимает номер за десять марок. Пример этот, впрочем, следует рассматривать не как иллюстрацию, а только как образ. Черта подобострастия, заискивания, умиления перед чужим богатством бундеснемцам, по-моему, несвойственна. Равно как к ним не подходит и эпитет «гордый».
Человеку, впервые направляющемуся в ФРГ, воображение рисует страну небольших городков с аккуратненькими домиками, ухоженными цветничками, чистенькими улицами. Знаменитый «индустриальный потенциал» представляется в виде смутного Рура… Действительность несколько разочаровывает. Есть, конечно, и ухоженные садики, и даже ухоженные, вылизанные городки, есть и прекрасная природа. Но есть и кое-что другое. Например, унылость и неопрятность вокзалов или значительное число опустившихся людей. Алкоголики, наркоманы, нищие, побирушки — все это, увы, обычные типажи местных улиц и площадей. Статистика называет поистине страшные цифры потребления спиртных напитков, никотина, наркотиков.
Официальное количество алкоголиков — каждый двадцатый. Но ведь это в среднем. В действительности в крупных городах их во много раз больше. Нет, ни государство, ни общество к этому вопросу не безучастны. Соответствующие службы организуют борьбу. Но тем не менее число алкоголиков неуклонно растет, растет довольно быстро и в основном за счет молодежи.
Разве может прийти в голову, что в богатой стране, где не встретишь бездомной собаки, существует масса бездомных людей. Но это факт! Протянутая рука нищего — зрелище не из приятных. И символизирует оно не только нищету духа побирающихся, но и моральную нищету общества, к которому этот человек принадлежит, общества, его породившего.
Говорят: сколько людей, столько и судеб. Это верно. Верно также, что опускаются люди по разным причинам. Но только не от здоровой, содержательной жизни.
Бич «свободного» мира — безработица. И первый, кто принимает его удары, — молодежь. Они — вчерашние школьники, студенты. Скажи в споре с местным оппонентом: безработица. И тут же услышишь ответ: «Да. Безработица. Но наши безработные получают пособие более высокое, чем во многих странах заработная плата высокооплачиваемых…»
Это не совсем так. Но пусть будет так. Но разве хлебом единым? Но разве выстаивание в очереди, но разве обивание порогов, разве унижающее достоинство ожидание и есть лучшее использование молодой энергии, лучших, счастливых лет, так скупо отмеренных человеку природой. Пособие по безработице, кто расскажет, какие рубцы оставляешь ты на душе, какие болячки. Я этого сделать не могу. Я безработным не был.
Все эти набившие оскомину факты давно известны, и не хотелось бы их повторять. Но от них никуда не денешься. Они на каждом шагу. Они — действительность, они почва, которая и питает мировоззрение, психику, мораль. Мораль. Вот ее образчик. Разговор на улице:
— Ты хочешь со мной спать?
— Девочка, да сколько же тебе годков…
Оказывается — девять. Это не фантазия. Это «из газет». Много чего интересного можно вычитать в здешних газетах, специализирующихся на «житейских проблемах», выходящих миллионными тиражами. Здесь и объявления: «Восемнадцатилетняя ищет пикантного знакомства», и «последние известия» гамбургского Ренербана, и сводка изнасилований, ограблений, убийств, самоубийств, тут и «семидесятидвухлетний (15 000 марок) ищет знакомства на предмет женитьбы. Старше двадцати лет могут не беспокоиться…», тут и «Печальный рекорд — девятилетняя мама!»… Чего только тут нет. И самое страшное, что это не ложь!
Я мог бы взять дюжину-другую номеров бульварной газетки и за час скомпоновать не то что главу — целую книгу под каким-нибудь хлестким названием. Но разве этим интересен народ Федеративной Республики Германии?
Два слова о быте.
Полтора года я прожил в Кёльне. Остальное время в небольшом городке Рефрате, удаленном от Кёльна на пятнадцать километров. Кёльнская квартира ничем особым не примечательна, а о рефратской стоит сказать.
Наш дом стоял на опушке довольно крупного лесного массива, населенного косулями, лисами и даже, говорят, кабанами. В осеннюю пору в нем за два-три часа можно было набрать корзину грибов, и не каких-нибудь, а белых. Достигалось это «изобилие» очень просто — люди гуляли по дорожкам. По чащобе никто не ходил. Вот и все. Два подвала дома были отведены под гаражи, там же располагались комната со стиральными машинами и большой бассейн для плавания с раздевалками, душевыми и финской баней. За пользование всеми этими благами взималась дополнительная плата. И не малая — двести марок в месяц. Надо ли удивляться тому, что многие квартиры в местных городах пустуют?
Мы, разумеется, были знакомы со многими из наших соседей. Однако в гости никогда не приглашались. И, думаю, не потому, что мы иностранцы. Просто это мероприятие здесь не особенно популярно.
Происходит что-то вроде самоизоляции. Общение сводится к необходимому минимуму. Люди, живущие годами на одной лестничной клетке, зачастую попросту незнакомы друг с другом. Вспоминается незначительный, но очень характерный эпизод.
Однажды, возвращаясь поздним вечером домой, я увидел сидящую на ступеньках у дверей нашей квартиры женщину. Рядом с ней в такой же позе, подперев подбородок руками, сидела девочка лет четырех-пяти. Одного взгляда на них было достаточно, чтобы понять суть случившегося. Довольно банальная вещь — захлопнулась дверь. Оказалось, что это наша соседка.
— Чего Вы сидите на лестнице? Позвонили бы моей жене или другим соседям.
Она взглянула на меня непонимающе. Ей эта мысль — обратиться за помощью к незнакомым людям — просто не пришла в голову.
Основное времяпрепровождение. В молодости немного спорта, если, конечно, человек не готовится в профессионалы. В зрелом возрасте — телевизор, копание на собственном клочке земли, если он есть. В старости — телевизор плюс пешеходные прогулки. Остальное время — работа, экономия. Экономия и работа.
Обстоятельства, правда весьма печальные (болезнь и больница), позволили мне довольно близко познакомиться с «внутренним миром» местных граждан и уяснить себе некоторые его особенности. В частности, задевающее меня равнодушие к иностранной, в том числе и русской, литературе.
Вот рассуждения на эту тему одного владельца фирмы. Человека, с которым у меня связывается понятие о современном бизнесмене, энергичного, знающего, культурного.
— У литературы, в широком смысле этого слова, три основных врага: работа, телевидение и иллюстрированные журналы. Наука, техника развиваются так стремительно, что без непрерывного пополнения знаний моментально дисквалифицируешься. Сколько времени занимает работа, вы знаете сами. Практически все!
Вы должны быть в курсе дел, что происходит на Земле, получать непрерывную информацию. Об этом заботится телевидение. Оно же обеспечивает ваш отдых. Имейте в виду, что наши телевизионные программы признаны лучшими в мире (западном, естественно. —