Эта имитация бегства поначалу казалась странной немецким рыцарям: они удивлялись, что турки не считают для себя зазорным убегать от противника. Турецкая конница была вооружена легкими копьями и мечами и почти не имела средств защиты. Главным оружием турок были короткие луки, которыми они умели пользоваться даже на полном скаку. При этом они стреляли на удивление метко и быстро. Современники писали о «тучах стрел», осыпавших людей и лошадей. Однако шлемы и кольчуги рыцарей служили надежной защитой от них. В схватке лицом к лицу турки уступали рыцарям, поэтому полагались на быстроту и выносливость своих лошадей, растворяясь в степных просторах, как только в колчанах не оставалось стрел. В течение многих дней крестоносцы подвергались обстрелу. Едва рыцари намечали объектом своей атаки отряд кочевников, как тот сразу же рассеивался. Холмистая степь нагорья предоставляла туркам необходимый простор, позволяя им сполна использовать свои тактические возможности. И хотя ветераны крестовых походов, и прежде всего сам Барбаросса, были знакомы с турецкой тактикой боя, для большинства крестоносцев она явилась удивительным открытием.
Крестоносцам приходилось держаться сомкнутой колонной и постоянно быть начеку, чтобы в любой момент отразить нападение летучих отрядов кочевников. В течение двадцати дней и ночей рыцари не снимали своего снаряжения. Для оруженосцев и конюхов, не имевших кольчуг и потому вынужденных держаться в середине колонны, угроза была особенно велика. Даже по ночам раздавалось жужжание пролетавших стрел, пронзавших палатки. Крестоносцы спали, не выпуская оружия из рук. Фуражиры не могли удалиться от войска, а отстать от колонны значило обречь себя на верную гибель. Голод стал постоянным спутником пилигримов, но особенно беспощадно мучила жажда. Труднее всего было арьергарду. Когда противник нападал, приходилось или подставлять ему спину, или, если обращались лицом к нему, терять контакт с основной частью войска. И лишь когда противник нападал сплоченным отрядом, а гористая местность не позволяла ему быстро рассеяться, тяжелая конница немцев могла продемонстрировать свое тактическое превосходство. Тогда лучники размыкали свои ряды, и кавалерия устремлялась в бой, из которого всегда выходила победительницей.
29 апреля крестоносцы разбили свой лагерь у истоков реки Большой Мендерес. Люди получили долгожданную возможность отдохнуть, а лошади, верблюды и мулы подкормиться на свежих лугах. Позади остался путь в сотню километров, пройденный по горному плато под градом турецких стрел. В те дни армия крестоносцев выдержала свое первое суровое испытание. Когда на следующее утро она выступила из лагеря, впереди показался большой отряд турецкой конницы. Барбаросса приказал поджечь оставленный лагерь и разделил войско на основную часть, продолжившую движение, и меньшую, оставшуюся в укрытии у горевшего лагеря. Как только основная часть удалилась на некоторое расстояние, турки устремились в покинутый, как им показалось, лагерь, чтобы завладеть оставленным имуществом. И тут из-за дымовой завесы вылетел засадный отряд и обрушился на них, нанеся сокрушительный удар: около трехсот турок были убиты в самом лагере или погибли во время преследования, сорвавшись с крутых горных откосов.
Послы Килич Арслана, сопровождавшие крестоносное войско от самого Адрианополя, были обескуражены атаками кочевников и уверяли, что их повелитель невиновен в этом, поскольку и сам не имеет власти над дикими и неуправляемыми племенами, опустошавшими все пограничные области, в том числе и принадлежащие ему самому. Пилигримы отнеслись к словам послов с недоверием, хотя это была правда. Власть повелителя сельджуков не распространялась на пограничные области, где хозяйничали полудикие кочевники. Территория, подвластная султану, начиналась лишь по ту сторону гор Акдаг.
Дорога вела по гористой местности, и порой приходилось преодолевать перевалы высотой до 1250 метров. После сражения у горящего лагеря турки держались на почтительном расстоянии, хотя и продолжали следовать за войском. Барбаросса командовал арьергардом, по-прежнему подвергавшимся наибольшей угрозе. Достигнув озера Хойран, крестоносцы продолжили движение по его северному берегу. Несколько тысяч турок, неотступно следовавших за ними, теперь подошли вплотную к их арьергарду. Припасы в немецком войске были на исходе, а рыцари измождены голодом и долгим переходом. Путь проходил по узкой полосе между озером справа и крутым горным обрывом слева. Здесь конница кочевников и совершила внезапное нападение, однако контратака рыцарей обратила их в бегство. В короткой схватке, в которой особенно отличился герцог Фридрих Швабский, турки потеряли до пятисот человек.
Вечером крестоносцы разбили лагерь на берегу озера. Победа доставила им желанную добычу в виде провианта. И все же их не покидало ощущение тревоги. Доверие к султану было утрачено. Никто более не верил обещаниям послов, что скоро на территории, подвластной Килич Арслану, нападения прекратятся. К тому же теперь не было надежных проводников по трудному маршруту в горах Султан Даги, между озером Хойран и Анатолийским нагорьем. В узких горных долинах возросла угроза нападения турецких отрядов, более многочисленных, чем в пограничных областях. Один знатный турок, взятый здесь в плен, хорошо знал путь в горах. Чтобы спасти свою жизнь, он обещал провести войско другим, более коротким путем в долину по ту сторону Султан Даги и сдержал свое слово: крестоносцы за один день преодолели крутой и высокий горный перевал. Их вел сельджукский пленник с железной цепью на шее.
В одном из горных ущелий путь крестоносцам преградили враги. Склонные к преувеличениям хронисты оценивали их численность в 30 тысяч человек. С горных вершин на рыцарей посыпался град камней и стрел. Император, как обычно, командовал арьергардом, больше всего страдавшим от скрывавшегося в засаде противника. Во время завязавшегося сражения Барбаросса оказался в отчаянном положении и был вынужден просить помощи у сына. Герцог Фридрих Швабский повернулся и поспешил к арьергарду. Со своей дружиной он усилил здесь оборону и бок о бок с отцом прошел этот тяжелый участок пути. При крутом спуске многие лошади и вьючные животные срывались, увлекая с собой в пропасть ценный груз припасов, денег и оружия. Наконец, рыцари под командованием Фридриха Швабского смогли перейти в контрнаступление, уничтожив десятки врагов. К вечеру крестоносцы достигли долины.
Этот День Вознесения Христова 3 мая 1190 года стал одним из самых примечательных во всем крестовом походе. После тяжелых боев и переходов преодолели крутую горную цепь, сумев при этом переправить большую часть коней и вьючных животных с поклажей. За один день совершили подъем на высоту 800 метров, а затем трудный и опасный спуск, отбивая нападение тюркских отрядов, занявших более выгодные позиции. Эта военная операция потребовала небывалого напряжения физических сил от крестоносцев, среди которых были и далеко не молодые люди. Рыцарский крестоносный отряд явил здесь блистательный пример доблести и силы духа.
Войско теперь двигалось на север по старой римской дороге, которая вела через Акронион (Афьон-Карахисар) и Филомелион (Акшехир) в направлении Икония. Вражеская конница следовала за ним по пятам, и день ото дня численность противника возрастала. Наконец, крестоносцы вышли на зеленую плодородную равнину между озерами Эбер и Акшехир, решив здесь дать себе отдых. Послы султана Килич Арслана и Мелик Кутбеддина, сопровождавшие крестоносное войско от самого Адрианополя, просили Барбароссу отпустить их, и тот согласился. Они обещали ходатайствовать в Акшехире перед эмиром, чтобы он удержал подвластных ему кочевников от дальнейших нападений на крестоносцев. Немцы надеялись, что теперь, на территории Сельджукского султаната, они, наконец, будут в безопасности. Но эти иллюзии вскоре рассеялись. Послы не возвратились, потребовав через нарочного выдать их имущество, оставленное в лагере крестоносцев. Барбаросса, в течение всего похода неукоснительно соблюдавший право и порядок, удовлетворил и это требование.
Ответственность за столь неожиданный поворот событий лежала на Мелик Кутбеддине. Лично султан Килич Арслан, видимо, был за сотрудничество с крестоносцами, но он год назад разделил свой султанат среди девяти сыновей, брата и племянника, сохранив лишь титул султана Иконийского султаната. Кутбеддин, получивший титул мелика (короля), стремился захватить верховную власть в султанате. Он напал на своего отца и лишил его полномочий, оставив ему лишь титул султана. Кутбеддин, очевидно, опасался, что войско Барбароссы вступится за отца, поэтому и постарался нейтрализовать его, делая ставку на кочевников. Теперь крестоносцам противостояла сплоченная сельджукская армия.
Ситуация становилась угрожающей, и Барбаросса решил действовать на опережение. Приведя свое войско к Акшехиру, он приказал разбить лагерь у самых стен города. Поблизости заняло позицию многочисленное войско, собранное эмиром Акшехира. Вожаки турецких отрядов потребовали от Барбароссы, чтобы он добровольно отдал им часть своих богатств, дабы насильственно не лишиться всего, обещая в этом случае оставить его в покое. Император ответил, что если мир следует купить за деньги, то он отошлет им один серебряный грош на всех, и пусть они разделят его поровну. И тогда турки напали, но герцоги Фридрих Швабский и Бертольд Баварский обратили их в бегство, до глубокой ночи продолжая преследование и перебив многих из них. Акшехир был взят приступом и сожжен.
Покарав вероломного союзника, крестоносцы двинулись маршем через пустынные степи в Иконий. Переход был трудным, сопровождался жесточайшими лишениями и потребовал огромного напряжения сил. Голод и жажда были постоянными спутниками крестоносцев, поскольку Кутбеддин приказал увезти припасы из селений, встречавшихся на пути, в горы или спрятать в отдаленных укрытиях. Необычайно рано начавшаяся в тот год летняя жара до срока иссушила степную траву. Летучие отряды турецкой конницы днем и ночью нападали на измученных пилигримов, делая смертельно опасной любую разведывательную вылазку в поисках пастбищ для лошадей и вьючных животных. Питались мясом лошадей и мулов. Некоторые не выдерживали и отдавались врагам в рабство, отрекаясь от своей веры. Другие ложились на дорогу и, крестом раскинув руки, ждали мученической смерти от врагов.