В завершение торжественной мессы папа вручил мне меч и скипетр, после чего возложил на мою голову золотую корону и дал свое благословение.
Глава 24Первый день правления
Ну, короновался, надо и честь знать. Очень довольные собой, мы с его святейшеством вернулись по проторенной дорожке в лагерь, где мои ребята устроили пир горой. У собора Святого Петра осталась немногочисленная стража и несколько кардиналов, получивших особые поручения от папы.
За всеми этими торжествами прошла уйма времени, так что до накрытых столов, которые в походе уже традиционно заменяли длинные полотнища, уставленные разнообразной снедью и напитками, мы с его святейшеством и присутствующими на коронации господами добрались, когда солнышко было уже в зените.
Увидав со стен, что мы что-то празднуем, а некоторые стражники даже по простоте душевной подошли присоединиться к веселью, до сената дошло, что их одурачили, после чего вооруженная толпа сначала кинулась к собору Святого Петра, где перебила нашу стражу и отколотила нескольких попавших им под руки кардиналов. Они бы, несомненно, пошли и дальше, разграбив папскую резиденцию, находящуюся в круглом замке Ангела, но тут уж моя святая обязанность защищать папское имущество.
Законная власть ворвалась в город, метеля рукоятями мечей и стегая хлыстами правых и виноватых. Преследуя пытавшихся скрыться мятежников и плохо ориентируясь в городе, в какой-то момент я обнаружил, что те завели меня в тупик. Позади гремели копыта и вскоре я оказался окруженный всадниками в одежде римской стражи. Поначалу все показалось даже забавным, я ошеломил первого всадника, ударив плашмя по его блестящему шлему, и тут же крутанув меч, резанул по груди второго нападавшего, лезвие обиженно звякнуло, легко скользнув по тайной кольчуге. Я успел прикрыть голову от удара дубинки, сбил мечом летевшую стрелу. И тут же мой конь качнулся и начал падать. Не успев вовремя выбраться, я оказался придавленным содрогающимся в предсмертных конвульсиях животным. Казалось, конец близок, и тут… «Вперед саксонцы! За нашего императора!» на помощь подоспел Генрих Лев со своими ребятами. Что ни говори, вовремя. Много чести для этаких засранцев — Барбароссу угробить.
— Да не кланяйся мне, кузен, лучше руку дай. Все, выбрался. Коня жалко!
Лишь к ночи восставшие прекратили сопротивление навязанной им власти, оставляя на улицах Вечного города груды трупов. Не самое приятное начало правления, но да, видать, так уж мне на роду написано. Бедняга Адриан горевал по поводу убиенных римлян, а если быть точным, справедливо опасался, что, когда германский король отправится восвояси, как бы добрый народ Рима не посчитался с ним, и за коронацию, и за столь жестокого императора.
В общем, пережив неспокойную ночь в замке Ангела, папа со своими кардиналами засобирался в новое путешествие, и мы посчитали нелишним сопровождать его святейшество аж до Альбанского нагорья в крепость Тиволи, где еще раз была отпразднована коронация, и я роздал заранее приготовленные подарки и объявил о привилегиях и наградах. Так, мой дальний родственник кардинал Оттавиано ди Монтичелли получил в подарок город и графство Терни, занимавшее ключевое положение на пути из Папской области в Умбрию.
В общем, возвращаясь к своей летописи, я бы описал произошедшие после коронации события как защиту римской церкви в борьбе с восставшими римлянами. Тем более что защищать ее мне пришлось до середины июля. Кстати, что Адриан, что его верный Ролан — это такая компания, в которой можно находиться лишь по обету, ну или приговору.
Теперь следовало приступить к третьему пункту нашего с папой договора, а именно к походу на Сицилию. Но как можно воевать в жару, когда доспехи нагреваются настолько, что в них можно свариться живьем? Поэтому мы с Генрихом Львом решили передвинуть лагерь на север и дождаться там благословенной осени.
Господи, помилуй!
Христе, помилуй.
Господи, помилуй,
— распевают сопровождающие поход монахи. Тихо поют, громко в горной местности не покричишь, я заранее отдал приказ, чтобы никто в рог не трубил. Генрих сначала возмутился и своим разведчикам разрешил трубить. Мол, у каждого рога особый голос, люди привыкли, а нас, саксонцев, не переделаешь. И что же, отряд разведчиков оказался погребен под сходом камней. Хорошо хоть остальные не сразу бросились на подмогу, не то не досчитались бы мы верных людей. После этого случая он клятвенно пообещал, что, ежели кто-нибудь из его рыцарей за этот переход в рог протрубит, он ему этот самый инструмент в задницу по самый ремешок загонит. Генриха Льва все слушаются.
Христос, внемли нам.
Христос, услышь нас.
Отче Небесный, Боже, помилуй нас.
Сын, Искупитель мира, Боже, помилуй нас.
Дух Святый, Боже, помилуй нас.
Святая Троица, единый Боже, помилуй нас.
Сейчас бы походную песню кто завел, пусть даже и не очень приличную, все веселей, но не самому же пример подавать, перед строем похабщину орать. Потерпим.
Шли себе, шли, и вдруг на горизонте показались стены какого-то города. Что за крепость? Почему не знаю? Ага, знаю, Сполето, и, если не ошибаюсь, городок, до сих пор не заплативший мне фодрума! Сие, разумеется, мелочь, но мелочь приятная, кроме того, отчего же императору не посетить свой новый город да не отдохнуть в нем несколько дней? Тем более что это только в песнях поется, будто поход, увлекательная вещь. Едешь себе целый день, задница, особливо, когда после перерыва, болит, а ноги, словно сами собой по форме лошадиных боков кривыми становятся. Перед тобой конские хвосты и спины, после тебя усталые, белые от холода или красные от жары лица. Запах пота человеческого и лошадиного, телеги с провиантом и хозяйственным инвентарем, черно-серо-коричневые сутаны сопровождающих поход монахов, реже упряжки из двух лошадей, одна спереди, вторая — следом, между которыми крепятся специальные носилки, но это для важных господ или дам, если таковые присутствуют. В походе дамы, особливо не самого тяжелого нрава, лишними не бывают.
В Германии епископу прилично на такой повозке разъезжать со своими гостями, здесь же зачастую дороги узкие, особенно, если в горную часть Италии забредешь, не дороги, тропки змеиные. Тут надо думать не о том, как всех вокруг покорить своим видом, а как жизни сохранить. Отсюда правило, можешь везти с собой хоть принцессу, хоть двенадцать сарацинских султанш, но сидеть они будут в телеге, с которой в случае чего спрыгнут. Где-то можно и на лошадей пересаживаться, коли госпожам захочется размяться, но как только опасный участок пути, милости просим своими ногами. Оно надежнее.
Дух Отца и Сына, помилуй нас.
Дух мудрости и разума, помилуй нас.
Дух совета и крепости, помилуй нас.
Дух науки и благочестия, помилуй нас.
Дух страха Божьего, помилуй нас.
Дух веры, надежды и любви, помилуй нас.
Что же, сполетанцы сами вышли навстречу походу, и даже долг свой к воротам в сундуке вынесли, мол, забирай и езжай куда собирался, не смеем задерживать. Невежливо, конечно, могли бы и в гости позвать, но да Бог им судья. Я уже хотел двигаться дальше, да тут казначей мой прибегает рожа красная, из-под шлема пот ручьями струится и пригоршню монет протягивает. Что за напасть? Оказалось, фальшивой монетой рассчитались со своим императором верные его подданные! Полагали, что ломом деланным германцам и такое сойдет. Ан нет, не на того напали.
Дух радости и мира, помилуй нас.
Дух смирения и кротости, помилуй нас…
— Отставить пение! Тортоне позавидовали?! Будет вам вторая Тортона, с нашим удовольствием. Генрих Лев, где твои герои? Виттельсбах, крепость видел?
— Хорошая!
— Еще конкретнее?
— Ну, месячишко работы, — чешет в затылке верный Отто.
— Отставить месяц. В две недели чтобы уложились. А это что?
Вдруг из ворот Сполето повылазили лучники и пращники, которые выстроились в шеренгу, надеясь прогнать «немецких собак» прочь от своего дома.
Вот это наглость! Интересно, а считать они вообще умеют? Сколько стрел у каждого, даже если с собой пару запасных колчанов прихватить? Да и камни — они того, имеют тенденцию заканчиваться, меж тем ворота уже закрыты, а у нас и щиты имеются, да и раздразнили вы императорское войско не на шутку.
А ну, развернулись, щиты готовь, на Сполето! Марш!
Фальшивомонетчиков как наказывают? Расплавляют их подделки да и в глотку вливают. Вообще, фальшивомонетчиков не так просто поймать и их причастность к дурной монете доказать, потому как всегда можно отбрехаться, что тебе эти деньги на базаре подсунули. А тут сами императору выдали, олухи царя небесного!
Поначалу лучники действительно толково за дело взялись, стрелу выпустят — и шасть за щит, что помощник наготове держит, пока перезаряжают, пращники по камню метнут. Наши-то тоже не пальцем деланы, щитами прикрылись, время от времени постреливая в защитников города. Щиты на то и щиты, чтобы их можно было использовать и как переносную стену, и как крышу. Подумалось, надо будет, как осядем где-нибудь, лошадям броню заказать, и плевать что раньше такого не было, пущай хоть весь свет смеется, а не дело это самим прикрываясь безвинных животных под стрелы, топоры, мечи подставлять. Сказал. Сделаю.
Дух терпения и долготерпения, помилуй нас.
Дух добра и милосердия, помилуй нас.
Дух целомудрия и чистоты, помилуй нас.
Ну вот, сильный выпал в этот раз дождь из стрел да вроде как иссякает, пора и реванш брать. По коням!
Знал бы, что эти молодцы, можно сказать, и сопротивляться не станут, просил бы кнутами их назад в крепость загнать да и выпороть за строптивость, не успел, мечами загоняли, конями топтали. А как рыцари, походной скукой сильно утомленные и до боя охочие, в город ворвались, вот тут-то и начались грабежи и насилия.