Еще бы ему не волноваться, только что избрали канцлером, даже не поздравили толком, а уже требуют дело делать. Забыл даже помянуть, что беднягу Арнольда добрые жители Майнца незамысловато повесили на воротах. Ничего, выпить за нового канцлера всегда успеется, да и с мятежниками посчитаться, тут главное — не отвлекаться и стратегию буквально пошагово продумать.
— На место покойного архиепископа претендует Рудольф фон Церинген[124], брат Бертольда Церингена, близкий родственник импера…
— Отставить.
— Ваше величество, не делайте такой ошибки, ваш дядя Церинген не получил обещанного в Бургундии. Если отказать ему в этой просьбе, может произойти непоправимое, — Райнальд аж со своего места подскочил.
— Знаю я этого Рудольфа, вечно интриги плетет то со старым Вельфом… простите, ваше величество, — зудит себе под нос Эберхард II фон Отелинген.
— Пьяница и скучнейший тип. От него пользы, что потомства от евнуха, а место знатное. Хотя бы уже самого Бертольда… если без Церингенов никак, — граф Гийом Биандрате возмущенно покусывает длинный ус.
— Отставить Церингенов, совсем отставить. К чему нам старый пьяница и развратник, когда у нас молодой и дельный кандидат давно припрятан. Что скажешь Отто?
— А я? А я-то тут при чем? — опешил Виттельсбах.
— Как же «при чем», что можешь доложить о своем брате Конраде? Не предаст? Слово держать умеет?
— Да я за брата! Я за него! Да я голову на плаху положу! Да если он что не так, я ему лично кишки выпущу, ноги, руки отрублю, плясать заставлю.
— Ну вот, господа хорошие, вы только что выслушали предвыборную речь знаменосца Империи в пользу его младшего брата, Конрада фон Виттельсбаха. Что скажете, назначить нам такого молодца мейнским архиепископом? Отдать лен? Или возразите, что молод он для столь ответственной должности?
— Да уж отдай, — смеется в, точно приклеенную, меховую бороду Эберхард. — Не станем ждать, пока молодой Виттельсбах мхом порастет.
Да здравствует Конрад фон Виттельсбах, архиепископ Майнский!
Стоит Отто, глазами лупает, а мне смотреть на него приятно. Отдал долг старому пфальцграфу, пристроил младшенького. Что еще отцу надо?
— Итак, господа хорошие, запишите в своих бумагах следующее: канцлером фон Буха, архиепископом Виттельсбаха. Церинген, разумеется, обидится, но да с Божьей помощью и с этой бедой справимся. Ты, Райнальд, куда нынче, в Италию?
— В Кёльн, ваше величество. Должен же когда-то архиепископ в своем собственном городе порядок навести.
— Хорошее дело, езжай. Да, еще, перед тем как за праздничный стол сесть, задержитесь, Фридрих Швабский.
— Кузен, ты ведь, как я понимаю, с Генрихом Львом дружбу ведешь? Да не слежу я за тобой, что встрепенулся, сам давеча говорил, мол, на охоту и все такое. Слушай, тут такое дело, дошли до меня слухи, неладно у него с супружницей, мол, в собственном замке практически не живет, наезжает временами. Скажи ему при случае, что я, мол, ему очень в этом деле сочувствую и всячески рекомендую развестись. Так и скажи. Не «приказываю», а рекомендую. Это важно! Подробно передашь все, что сегодня слышал, как я с Церингенами обошелся. Он неглупый, поймет. А повод для развода… ну, пусть будет очень близкое родство или отсутствие мужского наследника… завтра на рассвете и поезжай, чего тянуть-то?
Несколько дней более-менее спокойно жили, а когда я уже почти что со всеми местными делами разобрался и хотел к семье отправиться, из Эльзаса гонец прискакал. Бертольд Церинген объединился с еще несколькими князьями, дабы принести клятву верности королю Франции. Понятно, что не одни, а со всеми своими землями. С моими землями!!!
Пришлось тут же разворачивать войска заговор подавлять — не спали, не ели, считай, не отдыхали, а набросились на бунтовщиков, точно горная лавина сошла. В результате несколько напрочь разрушенных крепостей и скулящий о пощаде Церинген. Что же, коли в казне лишние денежки завелись, пущай лучше на ремонт пустит, нежели на вооружение и измену. Это пока я вконец не осерчал и не запретил бурги восстанавливать. Первый раз прощается.
Посудили, порядили, постановили и снова без малого передыха, но с новыми силами, вассалами церингеновскими в Майнц, с его жителей должок за прежнего архиепископа стрясти, да и нового над ними самолично поставить. Барбаросса убийства верных людей не прощает.
— Всех, кто в мятеже участвовал, казнить без разбору, сбежавших ловить, имущества конфисковать, дома… а, что там мелочиться, разрушить до основания. Всех домочадцев и слуг выгнать из города, пущай в сельской местности бунтуют. На полях, на грядках, во время очищения выгребных ям или когда им там будет сподручнее.
Глава 43Третий итальянский поход
И вот я снова на коне, из города в город мотаюсь, точно Вечный жид. Рядом прекраснейшая из женщин — императрица Беатрикс, моя Беатриса, а в обозе под особой охраной наша трехлетняя кроха — принцесса Беатриса. Спит сладким сном, посасывая розовый пальчик. И это хорошо. Судьба мне — править из седла, а им — ездить за мной, живя не за каменными стенами крепостей, а в продуваемых всеми ветрами шатрах, в телегах или, как теперь, в седле.
Льется тихая песня, над растянувшимся по дороге войском, над обозами, а дальше… через лес, через горы, да в родимую сторонушку. Донесет ли ветер простые слова, привет любимым? Принесет ли ответ? Люблю, когда поют солдаты.
В ноябре прошлого года кузен Генрих Лев подал прошение о разводе с Клеменцией. Особой причины измышлять не стал, «слишком близкое родство», молодец, Фридрих, все как надо объяснил. От этого брака у кузена остались дочери — восьмилетняя Гертруда, надо будет заранее сговорить ее замуж за Фридриха Швабского и Рихенза, но эта совсем кроха и, говорят, болеет. Посмотрим, коли выживет, и она в дело сгодится. Для нас самое главное было разбить союз Церингенов и Вельфов, ибо он опасен для Империи. Хорошо бы еще самого Генриха Льва правильно женить, чтобы уж повязать по рукам и ногам, но да не так он прост, чтобы без боя сдаться. Тут такая невеста нужна, от которой грех отказаться. Ладно, 7 февраля 1163 года откроем рейхстаг во Франконии, а там и до милого кузена руки дойдут.
Кстати, забавно, говорят, будто бы папа Александр еще раз проклял моего Райнальда, а меня отчего-то помиловал! Ждать послов, не иначе. По всему видать, не оставит попыток бывший магистр права сойтись на взаимовыгодных со своим императором. Виктор же нынче упал духом, запросился отпустить его в Кремону, у него там дворец преогромный. О возвращении его в Рим разговоров нет, но доставить его святейшество в Италию — прямая забота императора. А мне недосуг. Беднягу Райнальда пришлось срочно отзывать из его Кёльна, чтобы он, значит, проводил со всей помпой. А это неправильно, мне вот докладывают, что в Кёльнском архиепископстве все больше князей церкви открыто признают Александра… Зная об этом, Райнальд поехал порядок наводить. Только за дело взялся — провожай папу. Воистину, мало у нас людей, тех, кому можно реальное дело поручить, с кого спросить.
— Слышь, Райнальд?
— Я здесь, Фридрих. Я всегда буду рядом.
— Как в Италию приедешь, не сиди ты сиднем в этой самой Павии, знаю, что места там хорошие, охота знатная, не поленись, прокатись по всем городам Ломбардии, как я это обычно делаю. Суди, законы издавай, какие сам знаешь, что я безоговорочно подпишу. Введи единую денежную систему, чтобы повсюду ходили наши империалы. Поначалу оно непривычно, но да все с чего-то нужно начинать. Подели страну на округа, и чтобы каждым округом управлял наш человек. Пусть крепости строят, я не против, крепость собирает налоги со своих подданных, тех, что в крепости и при ней. В каждый приход загляни и, коли обнаружатся сторонники Александра, — гони в шею.
— Ну да, я гони, а сам Конрада Майнцского привечаешь, а ведь он даром что ярый сторонник папы Александра, они еще и послами обмениваются.
— Сам знаю. Но пусть под рукой будет. Мало ли как дело обернется?
— Не пожалеть бы…
— Хорошо бы наследство графини Матильды в полной мере к рукам прибрать. Думай, как Анкону и другие папские владения Империи отжать. Крепко думай, ибо, какая единая Империя, когда посреди нее проплешины эти поповские?
— Сделаю все, что в человеческих силах, — улыбается Райнальд, — а что не в силах, одолеем с Божьей помощью. Не впервой.
Только приехали, только супругу устроил, помыться с дороги хотел, пажи уже докладывают, делегация нижайше просят принять. Архиепископы Эберхард Зальцбургский, Конрад Майнцский, епископ Бриксенский — мой духовник и редкий в этих местах гость епископ Павии — все как на подбор сторонники Александра. Ну, эти уж никак потерпеть не могут. Зови.
И началась старая песня, гони, мол, под зад коленкой Райнальда, он тебя со всеми соседями перессорит.
Ага, разбежался! Один Райнальд мне, почитай, весь государственный аппарат и в Германии, и Италии заменяет. Да если бы не он — Милан бы до сих пор над нами потешался, Ронкальские законы остались бы только на бумаге, и Ломбардия ни монеты бы не выплатила. Мне бы еще пяток таких Райнальдов, да где взять? Так что, чем воздух попусту сотрясать, соберитесь да и родите мне таких Райнальдов, вот тогда, может быть, и поменяю, но не раньше.
В октябре собрались в третий итальянский поход, Беатриса с дочей поехала в специальной огромной защищенной со всех сторон карете. С ней дамы — целый цветник, трубадуры песни поют, на лютнях играют, устала — патриарх Аквилейский Удальрих из Святого Писания отрывки читает, а то Конрад Виттельсбах, нынешний архиепископ Майнцский, истории рассказывает — обхохочешься, или поют с канцлером Кристианом фон Бухом на две луженые глотки — слуха нет, зато мощь какая!