— Я не пойду и рыцарей не дам. Времена тревожные, какая уж там Италия, два герцогства, два, семья… золото, серебро, может, еще чего, только скажи, но не…
— Генрих! Брат! — не выдержав, я рухнул на колени. — Молю тебя как лучшего друга, как родственника. Спаси меня! Спаси Беатрису, детей — твоих племянников, спаси Империю!
— Да что ты! Встань. — Генрих бросился поднимать меня.
— Умоляю!!!
— Господин, корона сама упала к твоим ногам и скоро будет на твоей голове! — услышал я незнакомый голос и чуть не лишился чувств от стыда и обиды, Генрих пришел на встречу не один, за деревьями его ждали верные телохранители.
— Черт с тобой, приду и войско приведу, помогу чем уж смогу. Не за просто так, понятное дело, — Генрих воровски обернулся, — хочу назад свой Гослар. Вот.
Какое-то время я стоял, как громом пораженный, только что я валялся в ногах перед этим человеком и его люди насмехались надо мной. Я просил его спасти нашу общую Империю, построенную из юношеской мечты, из дружбы и верности. Генрих Лев мог сделаться спасителем отечества, запросто подарить мне свободу и жизнь. Я бы молился за его здоровье, я бы был благодарен ему и научил своих детей чтить доброго дядюшку Генриха, а в случае моей кончины кто, как не прекрасный Генрих Лев, должен был бы стать регентом при юном короле Генрихе? Я поднял его до небес и, теперь свалившись с этих самых небес, оказался в лавке ростовщика. «Вот цена твоей чести, серебряные рудники Гослара. Опять эти сребреники… вечно эти сребреники», — отчего-то подумалось мне.
Еле переставляя ноги, я побрел мимо, моля Бога лишь о том, чтобы не упасть теперь замертво на глазах этого человека.
— Так что же, Фридрих, ты ведь говорил? Так я пойду в Италию? Гослар мой?
— Ничего не надо. Ты свободен, герцог. Я справлюсь сам.
Нет ничего хуже разувериться в близком друге.
Я шел, и небо трещало над головой, то и дело разрываясь ослепительными молниями, земля дрожала от раскатов грома, а первые капли почему-то показались горячими, или это были мои слезы. Возможно, мне что-то кричали вслед, полагаю, кто-то из охранников его светлости пытался зазвать меня переждать грозу под раскидистыми ивами, возможно, сам герцог делал слабые попытки что-то объяснить мне, хотя бы проводить до места, где я оставил своих людей, но… А впрочем, захотел бы — докричался, удержал, объяснил, что я все не так понял, не то услышал, и я бы принял на веру любое похожее на правду объяснение. Но меня не остановили, не извинились, не сказали, в конце концов, что я оглох на старости лет и слышу не то, что мне говорят.
Все знают, как я предан своей семье, я бы простил, согласившись на старого дурака, 53 года — борода серебро в золоте.
Сев на коня, медленно поехал прочь. Скорее всего, меня о чем-то спрашивали, не помню. Ничего не помню, кроме горячего ливня. Я ехал, не подгоняя своего конька, ехал, думая, что мне очень жарко. Спешил ли я? Куда теперь спешить? Некуда. Подмоги все равно не будет. Возможно, Филипп и Кристиан и соберут сколько-то рыцарей, их не хватит для того, чтобы спасти мою Империю. Куда же я ехал? В Павию, защищать жену и детей — последнее, что у меня осталось.
— Почему же ты не отдал ему этот чертов Гослар? — не понял Отто.
Зубы ударились о край глиняной кружки, я сделал жадный глоток, обжигаясь колодезной водой.
— Он не должен был взять сребреники. Иуде не нужны сребреники, он бросит их на пол и повесится. Я не хочу, чтобы герцог, поняв свою ошибку, страдал.
— Чего? — Отто встряхнул меня за плечи, и я понял, что лежу посреди дороги, как когда-то лежал мой друг Райнальд Дассель. Только он был сильным, он бросил бы герцогу его сребреники, и герцог сделался бы иудой. А я не мог, только что на озере Комо я потерял брата и обрел врага, но производить новых иуд…
— Какие сребреники? У тебя бред? Господа, императору плохо!
— Иуде не будет место в царстве Господнем, а герцог… а Генрих Лев еще вполне может… снова… последний шанс.
По словам Отто, произнеся все это, я вырубился, так что ребята подумали было, что императора хватил удар. Не дождетесь, Барбароссы на дороге не валяются!
Глава 51Новое войско — новые потери
Теперь я мог вести только маленькие войны против отдельно взятых городов. Конечно, люди были у Кристиана в Центральной Италии, они обеспечивали поддержание порядка, но в самом пиковом случае их можно было призвать для собственных нужд. За последние годы архиепископ Майенский заделался отменным рубакой, во всяком случае, в недавнем сражении с сицилийцами, прорвавшимися на нашу территорию, он не только отбил их атаки, но и взял славный трофей — 150 полных комплектов рыцарского снаряжения и столько же коней. А совсем недавно Филип собрал небольшое, но славное войско в Германии, правда, ради этих рыцарей, ему пришлось пожертвовать собственным архиепископством. Но да, все верну, дайте только Италию отстоять.
Войско прибыло к озеру Комо, где совсем недавно я потерял друга и брата. Но да что поделаешь, теперь нужно было как-то, минуя все посты и засады, добраться до благословенной Павии. Тысяча рыцарей и столько же пехотинцев! Если сравнить с прежними войсками — это, конечно, мало, но да могло и того не быть.
Неожиданно путь преградило миланское войско. Построенные в плотное каре пехотинцы по сигналу ощетинились копьями, создав заслон от наших всадников. Имперский авангард налетел на первую линию войск противника с такой стремительностью, что смел их к чертовой матери. А ведь это только идущая впереди конница! Не дожидаясь охраняющей обоз пехоты, воодушевленные первой легкой победой, мы рванули вперед, и тут навстречу нам вылетела спрятанная в засаде конница.
Вперед! Я рванул первым, с мечом против копья, копий, других мечей, против чертового полчища, против грамотных бойцов и всякого набранного вчера сброда. Лязг железа, крика раненых, ржание лошадей. Мы смели легкую итальянскую конницу и повергли в бегство стоящих за ними пехотинцев.
— Ура!!! Вперед, теперь только вперед! Отто, не отставай, выше знамя.
— Фридрих! Кароччо! Они построили новую знаменную телегу!
— Вперед! На кароччо! Даешь знамена на портянки!
Мы совершили ошибку, сильно оторвавшись от войска, вдруг оказались в кольце вооруженных специальными крюками пехотинцев, которые ловко цепляли наших всадников и опрокидывали их на землю. Пока я отбивался мечом, верного Отто уже стащили с коня, и он грузно в броне упал на имперское знамя, под копыта коней. Я бился над его телом, за его тело, за своего друга, даже не представляя, жив тот или уже помер. Дома у моего Отто прекрасная Агнес, сыновья Оттон[146], Ульрих[147], Людвиг[148], дочери София[149], Эйлика[150], Агнес[151], Рихардис[152] — старшему шесть, младшему два. А его топчут, вот-вот совсем затопчут. Держись, Отто! Я твой щит!
Не знаю, сколько времени длилось сражение, теперь говорят, будто бы целый день. Моего коня ранили, и он, не помня себя от боли, понес меня, тоже раненого, потащил волоком прочь от кровавой резни. Ночи в Италии темные, должно быть, меня не узнали, бросив в ров вместе с трупами и ранеными. Лишь глубокой ночью я очнулся и, выбравшись из-под тел, побрел прочь, понятия не имея куда я иду. Впрочем, преследования не наблюдалось, миланцы жгли костры, празднуя победу над ненавистным императором. Надо было уйти как можно дальше. На рассвете они пойдут рыскать по полям, по лесам, срывая с трупов дорогую броню и украшения. Я нашел меч и копье, на которое опирался, потом удалось поймать ничейного конька. Удача.
В полной темноте я вдруг услышал, как кто-то стонет в кустах. Правильнее всего было пройти мимо, ночь, ни черта не видно, а если миланец? Да хоть свой, но в бреду и с ножом? Я повел своего нового коня мимо. Стон повторился. Но теперь я еще расслышал, тихую брань на немецком, и уже не мог идти дальше. Рискуя потерять коня, я приблизился к кустам и вскоре чуть не упал, наткнувшись на тело. Раненый бредил, то зовя какого-то Людвига, то прося пить. Чуть не надорвав себе живот, я все же приподнял беднягу, и, пригибаясь от тяжести, как-то помог ему встать. Слава богу, солдат пришел в себя, и мне не пришлось тащить его на закорках. Я помог ему сесть в седло и повел лошадь под уздцы. На рассвете я приметил несколько уцелевших пехотинцев имперского войска, но от усталости и потери крови не мог даже позвать их. Стоял и ждал, когда они приблизятся к нам и признают во мне своего чудом спасшегося императора либо пристрелят нас на расстоянии.
Обернувшись, я увидел сидящего на моем коне и улыбающегося окровавленным ртом Отто.
Получается, что, гнушаясь исполнять шталмейстерскую услугу перед папой римским, я исполнил ее для своего друга знаменосца Империи Отто Виттельсбаха. Ну и слава богу! Главное, Господь позволил мне найти его и вывезти к своим.
— Куда дальше? — спросил кто-то из пехотинцев, и я махнул рукой в сторону Павии, именно туда теперь начнут стекаться остатки моего нового войска, во всяком случае, если их поведут Филипп или Бертольд Церинген.
Глава 52Тайные переговоры
На самом деле и Филипп, Церинген и многие другие славные командиры были схвачены и теперь находились в плену у лиги. Но это я узнал, уже добравшись до Павии. Добыть их оттуда силой оружия или богатым выкупом не представлялась возможным. Это послужило последним аргументом в вопросе заключения прочного мира с папой. Конечно, мириться, как можно скорее мириться и туфли целовать и стремя поддерживать! Не все наши люди способны сами себя выкупить. А значит, вперед, Барбаросса!!!