Таким образом, мы потеряли массу времени и вновь возобновили поход лишь 1 марта 1190 года. Холод, проливные дожди, слякоть, грязь… но не ждать же нового лета? 21 марта достигли моря, а на следующий день были в Галлиполи, где пересели на греческие корабли. Едва причалив к земле Азии, я отпустил половину заложников и весь византийский флот, участвовавший в перебросе войска.
29 марта мы двинулись на восток по караванному пути в Леодикею, где не без жалости распрощались с фуражным подразделением греков и отпустили остальных заложников, ибо земли Византии заканчивались.
Далее по горам, лесам, то и дело вступая в схватки с местными бандами, добрались до Алашехира и после краткого отдыха по правому берегу реки Мендерес до территории сельджуков. Здесь было меньше нападений, но зато на пустынном плато Ачи Гёль не оказалось травы для прокорма лошадей. На второй день пути мы встретили огромное стадо верблюдов, было бы не лишним сменить наших уставших вьючных лошадей на верблюдов, разжиться мясцом, но я посчитал, что нас сочтут разбойниками и повел войско прочь. Напрасно, вскоре из обоза начали поступать тревожные донесения о том, что продукты заканчиваются.
Ну а потом уже привычная мне по прошлому походу легкая конница, атаки-завлекушки и стрелы, стрелы, стрелы…
Глава 58Крестный путь
Когда идет большое войско, где должен быть его предводитель? А вот и не правильно, вовсе не обязательно, что впереди. В авангарде у нас мой сын Фридрих, быстрый, стремительный, находчивый — отличная кандидатура для такой рабатенки, намного лучше меня. Я же как более опытный воин руководил арьергардом, на который постоянно нападали кочевники.
После краткого отдыха у реки Большой Мендерес, перед нами вдруг возникла армия турок. Не банды, не защитники какой-нибудь крепости, огромное войско растянулось полумесяцем по линии горизонта. Впрочем, они не делали попытки приблизиться первыми, должно быть, прикидывая в уме, сколько нас, и не решаясь напасть первыми. Понимая, что сейчас они предпримут попытки разобщить нас, я сам разделил войско на две части, первая вместе со мной покинула лагерь, демонстрируя отход. На войне такое сплошь и рядом — два огромные войска — что может повлечь за собой их столкновение? Только поле, засеянное трупами, поэтому опытный командующий стремится увести своих людей, не поднимая лишнего шума. Одни уходят, а другие делают вид, что их тут вовсе не было. В результате все живы. Вот и я теперь повел половину войска прочь, оставив лагерь на прежнем месте и подпалив несколько палаток, в то время как Фридрих спрятался со своей второй половиной поблизости. Картинка такая — мы в панике бежали прочь побросав свои вещи и припасы. Убедившись, что войско ушло достаточно далеко, турки бросились спасать то, что еще можно было спасти, и тут навстречу им под прикрытием дыма вынырнули люди Фридриха. Основной удар принял на себя сын, мы же развернувшись, взяли на себя неблагодарную задачу настигать пытавшихся сбежать из горящего лагеря недобитков.
К сожалению, не было никакого доказательства, что это войско имело какое-нибудь отношение к нашему союзнику — султану Арслану. Находящиеся в лагере послы клялись страшными клятвами, что их господин не командует разбойниками с большой дороги. Впрочем, не было еще повода не верить их словам, так как, согласно карте, территория Сельджукского султаната начиналась за ближайшими горами Акдаг. Но, не успев добраться до этого места, мы были вынуждены вступить в еще одно сражение в районе озера Хойран, где противник попытался отбить наш обоз. Желали сожрать наши припасы, а так дело повернулось, что уже вечером мы с удовольствием уплетали их ужин.
В нашем деле всякий годен:
Отвоюем Гроб Господень,
Кто войдет в священный град —
Враз безгрешен и богат![181]
За славной трапезой провели переговоры, ни Фридрих, ни Манфред, да что там, никто из наших больше не верили послам, которые вели нас от ловушки к ловушке. Да и потом, все же знают, не бывает таких больших банд в практически безлюдной местности. Небольшие отряды могут нападать на караваны купцов, грабить путников, бесчинствовать в деревнях, но целая армия… Войско требует пищи на регулярной основе. Кому как не мне это знать.
Следовательно, перед нами не нищие оборванцы вынужденные идти на большую дорогу, так как не могут прокормить себя и свои семьи, а организованное войско, призванное изводить нас на пути к Анатолии. Было принято решение не верить послам и взять себе проводника из числа пленных. Такой нашелся, и вскоре мы двинулись другим, более быстрым, путем, петляя по горным тропам хребта Султан Даги, что между озером Хойран и Анатолийским нагорьем. С новым проводником дела пошли живее, впрочем, через пару дней мы снова нарвались на засаду, теперь уже в узком горном ущелье. Турки пропустили почти все войско и обрушили горную лавину, оттеснив арьергард от остальных воинов. Много людей и коней нашли в тот день свою смерть под завалом, но едва закончился обвал, как на нас напали вооруженные длинными ножами и кривыми мечами разбойники. Зажатый между двух огромных камней, я тщетно пытался выбраться из ловушки, когда на помощь мне примчался Фридрих. Сын прикрыл меня своим щитом, отбивая предназначенные мне удары, когда же я все же выбрался и встал рядом, мы бились какое-то время так слаженно и весело, что в какой-то момент мне показалось, что мы не отец и сын, а единое невероятно сильное существо, и что мы бессмертны!
Рядом с нами люди выводили из-под обстрела и нового камнепада своих израненных коней, кто-то карабкался вверх, кто-то катился вниз, а мы бились не чувствуя усталости, смеясь и подбадривая друг друга. Позволив остаткам наших людей пройти дальше по ущелью, мы покинули свой боевой пост одними из последних. Забавно, предводитель авангарда и арьергарда — что бы делали наши рыцари, погибни мы вместе?
Описанное мною ранее сражение произошло в День Вознесения Христова, 3 мая 1190 года. Пройдя по римской дороге, мы вышли в зеленую долину, расположенную между озерами Эбер и Акшехир, где разбили лагерь, желая дать отдых себе и животным. Здесь нас покинули султанские послы. Сначала вежливо попросили разрешения отбыть, дабы упредить своего господина о нашем приближении, а после послали слуг с новой просьбой, на этот раз отдать их вещи. Вот вам и союзники. Я брезгливо вернул их добро и решил готовить сражение. Не ждать, когда на нас нападут в незнакомой местности, а атаковать первыми.
Подошли к городу Акшехиру, а там засада.
— Эмир Акшехира требует выдать ему половину всех богатств, находящихся при нас, в качестве подорожной платы. В случае невыполнения требования армия Великого Акшехира возьмет все, что ей нужно, силой, — прокричал махонький посол в огромной, похожей на тыкву белоснежной чалме, и вслед за ним сказанное перевел дюжий толмач.
— Скажи ему, что рыцари прокладывают себе путь не золотом, а железом! — сообщил я, после чего наша конница смела стражу. В считанные часы защитники города были перебиты, а крепость взята приступом, разграблена и сожжена.
Следующий город на карте — столица Иконийского султаната Иконий. По нашим данным, войско должно было пройти через несколько богатых деревень, но турки побывали там раньше, уничтожая припасы крестьян, вырубая сады и выжигая посевы. Так что двигаться пришлось по голодной территории, преследуемые легкой конницей противника. Отправили разведку — шестьдесят молодых оруженосцев. Задание, найти пастбище для лошадей. И что же, на следующий день в лагерь подбросили мешки с их головами. А следом за ними пожаловали послы султана Кылыч Арслана с прежним требованием — отдать половину всего, что имеем, иначе утром они выведут против нас свои основные силы.
Многие предлагали махнуть рукой на Иконий и пойти через Армению, но в этом случае мы бы отступали, нагоняемые огромным войском. Люди начали роптать, были и такие, кто пожелал сдаться в плен, нежели и дальше продолжать этот неудачный поход. Наконец епископ Вюрцбургский велел своему оруженосцу помыться и побриться, выдал ему новые доспехи и посадил на коня, дав в руки крест. Сам же Готфрид подбил при въезде в лагерь ряженого закричать, что, мол, это сам святой Георгий, после чего все участники представления падали на колени, читая молитвы. Оруженосец подъехал к моему шатру на рассвете, когда большинство только начинало просыпаться. Что они видели? Силуэт удаляющегося всадника. Да простит меня святой покровитель крестоносцев, но это действительно подействовало. Люди воодушевились, рассказывая друг другу о благом предзнаменовании и предвещая победу над турками и благополучное завоевание Иерусалима.
На следующий день, после явления «святого» мы двинулись на Иконий и шли так уверенно в своей победе, что казалось, будто стрелы отскакивают от нас, не причиняя вреда. Турки лупили справа и слева, пытаясь зажать нас между двумя своими отрядами. Но настоящего сражения так и не произошло. Мы же разбили лагерь в саду султана, что огибает собой стены города. Да, я не оговорился, султанский сад как бы брал город в кольцо, так что мы почти не видели, что творилось на стенах.
Тут же созрел план действий, мы разделились на два войска, штурм повел Фридрих, я же со второй половиной рыцарей взялся прикрывать их тылы от султанских воинов, находящихся вне города. Непривычно, конечно, но да все бывает в первый раз. Видя наши приготовления к штурму, из ворот крепости выехал султан Арслан в окружении нескольких сотен всадников. Старый и тучный, после нашей последней встречи, султан казалось, добавил себе годков десять. Я знал, что после заключения между нами союза он разделил свои земли между сыновьями, оставаясь султаном лишь номинально. Должно быть, он хотел, чтобы я вошел в его положение. Дурак. Этот разговор был бы уместнее перед походом или сразу же после того, как он утратил влияние, дабы мы имели возможность заключить союз с его преемниками. Теперь же я смотрел на него как на предателя, которого следовало покарать за вероломство.