Лишь верхняя, т. е. северная обитаемая зона разделена на три части — Европу, Азию и Африку. Об этом делении Михаил Скот пишет не раз, рассказывая мифы о происхождении этих названий. В «Книге о частностях» мы находим типичную Т-образную карту, на которой вписанная в круг мира буква «Т» делит его на три континента, причем Азия занимает верхнюю половину круга. В каждой части записан небольшой поясняющий текст[788].
Ни в этой карте, ни в характеристиках континентов нет ничего нового по сравнению со средневековой традицией. Следует отметить другое: во «Введении» Михаил Скот часто рассказывает о различных делениях земли и неба в одной и той же главе. Так, карта обитаемой зоны, которую он называет rota zonarum, присутствует в главе, озаглавленной «О мире, разделенном на четыре части и о тройственном разделении регионов северной умеренной зоны на большом море». В ней описывается не только суша, на которой живут люди, но и forma mundi, «совокупность неба, четырех элементов и всего, что состоит и возникает из них»[789]. На той же странице описываются элементы, соки, первозданная материя. Слово «земля» (terra) фигурирует в соседних абзацах в совершенно разных значениях: то как элемент, то как обитаемая людьми суша, то как планета.
Не следует удивляться, что эта «земля» — одновременно закрепленный между вод шар и плавающий в океане диск. Orbis terre или orbis terrarum всегда обозначает именно Т-образную карту, но этот термин используется далеко не всегда. Многозначность же слова terra позволяла сопоставлять его наряду с более широким mundus или cosmos[790]. В таком случае не было никакого логического несоответствия в том, что вода окружала одновременно и сушу на планете Земля, и весь небосвод, выходя за рамки мира элементов. Эта картина мироздания представляется не только геоцентричной, но и, если можно так сказать, «антропоцентричной»: мир человека (zona habitabilis) всеми возможными способами сливается с миром элементов, небесных сфер, с миром божественным. Поэтому Михаил Скот охотно использует метафоры, сравнивая космос с рынком, на котором «всякие вещи продаются, покупаются и обмениваются»[791], а усыпанное звездами небо — с «прекрасно обработанным полем»[792].
В начале книги я приводил список вопросов, который Михаил Скот приписывает Фридриху II и который лег в основу большого раздела «Книги о частностях»: «О недрах земли и чудесах мира», De fundamento terre et de mirrabilibus mundi. В этих вопросах отчетливо отразились особенности пространственно-религиозной ориентации не только императора, но и его современников. Представления о загробном воздаянии сливаются в них с интересом к видимому, окружающему миру. В этом самом «окружающем» мире одинаково реальны как виденные им самим извержения вулканов или целебные источники, так и невидимый, но не менее значимый мир абсолютного добра — рай, и абсолютного зла — ад.
Этот невидимый телесными очами мир можно называть потусторонним лишь с некоторой условностью, поскольку для Михаила Скота и его современников он реально присутствует где-то совсем рядом, можно было даже точно вычислить расстояние до него. В «Книге о частностях» в отдельных главах говорится о земном, о небесном рае и о саде наслаждений. Земной рай был сотворен вместе с миром и расположен в «засушливой зоне». В нем Творец насадил деревья, поселил зверей и птиц, но Адам и Ева были изгнаны оттуда. Поскольку воздух там «очень мягкий», temperatissimus, в нем царит вечная молодость, «все живет вечно, согласно своей природе». Но поскольку земной рай окружен жутким климатом засушливой зоны, добраться до него живому человеку возможно разве что в сопровождении ангела. Когда праведники завершают земной путь, они отправляются туда либо сами, либо ведомые ангелами, либо во плоти, либо без плоти, «как в чистилище», и уже оттуда начинают восхождение в эмпирей — в дом Бога[793].
Небесный рай — это эмпирей, в котором пребывают сохранившие верность Богу ангелы, а в высшей его части — Высочайший трон, «небо небес» (celum celorum). Выше него нет ничего, он как бы «кожура состоящего из многочисленных ячеек граната, заключающего в себе все»[794]. Не совсем понятно, почему сад наслаждений стал предметом специального рассмотрения[795]. Это и есть земной рай, но в данном случае информация о нем более подробная и немного отличается. Он назван пятой или средней (mediana) частью света, которая вращается как снизу, так и сверху (tam desubtus quam desuper), по обеим сторонам от него умеренная зона холода и тепла (?). До грехопадения там жили Адам и Ева. Посреди сада стоит древо жизни, которое, «по мнению некоторых», представляет собой крест. Из него в умеренные зоны вытекают четыре реки: Нил, Ганг, Тигр и Евфрат. В них добывают прекрасное вино, сладчайшее молоко и другие драгоценные продукты. Текут они в Индию и меняют свои качества в зависимости от регионов. Из них вытекает обладающий омолаживающей и оздоровляющей силой Аракс, он же Иордан, источник драгоценных металлов и камней. Там всегда «хорошая погода» (temperies aeris), вместо ливней землю орошает утренняя роса, вечное цветение и пение птиц услаждают живущих там ветхозаветных Еноха и Илию, избежавших смерти[796]. «Поэтому эта земля называется землею живых».
В этом коротком рассказе выразились средневековые христианские представления об идеальном мире. Но нам следует обратить внимание на то, что этот идеальный мир имеет определенную географическую локализацию, которой, кажется, не было у его предшественников. Библейская в основе своей картина мира совмещается, таким образом, с античной картой земли, поделенной на зоны[797]. Земной рай становится недосягаемым не только в силу морального падения людей, но и из-за непереносимой жары, свойственной для той самой zona perusta, из которой, как считал Фридрих II, пришли монголы. Как говорилось выше, монголы ассоциировались с библейским народом Гог и Магог. У Михаила Скота Гог и Магог фигурируют как южная часть земли, через которую проходят пятый, шестой и седьмой климаты[798], но нет намека на ассоциацию его с азиатскими кочевниками, которые на рубеже 1220–1230 годов еще были почти никому не известны.
Присутствие ада, рая и чистилища в унаследованной от Античности картине мира должно было противоречить упорядоченному распределению по территории земли климатических качеств. Хотя рай находится в сухом климате, именно в нем воздух столь совершенен, что, подобно тому, как магнит притягивает железо, земля невидимыми узами соединяется с небом, в наибольшей мере получая воздействие небесных тел. Именно здесь оказались такие высокие горы, которые даже во время Потопа выступали из воды на 15 локтей: Олимп, Кавказ и Фавор. Именно здесь «земля обетованная», она же Индия, в которой покоятся мощи апостола Фомы. Одновременно на границе земного рая находятся острова, которые посетили святые Брендан и Патрик[799].
Вокруг земного рая, в сознании Михаила Скота, объединились как далекая жаркая Индия, так и столь же далекие, но находившиеся к северу от континентальной Европы острова, казалось бы, известные ему с рождения[800]. Интересно, что шотландское происхождение не мешает ему поместить Ирландию и другие острова этого региона в экваториальную зону, а хорошо вроде бы знакомых при дворе Фридриха II жителей Египта относить к антиподам. Создается ощущение, что его картину мира определяли не реальные доступные ему географические знания, а книжная традиция, в которую входили и античные художественные произведения, по которым учили латынь, и жития святых, и разного рода видения, хождения, популярные раннехристианские апокрифы, а может быть, и устные рассказы, столь же «реалистичные».
В другом месте, противореча самому себе, он рассказывает, как св. Брендан со своими сподвижниками переплыл Северное море на «суденышке, называемом когга», и нашел там некий вулканический остров, из которого раздавались жалобные крики. Это было одно из адских жерл[801]. Михаил Скот затрудняется ответить, где именно находится вход в ад: на севере или на юге, на Сицилии, но именно с проблемой местонахождения ада он связывает вопрос Фридриха II о природе вулканов. Живя в Южной Италии, Фридрих II и его придворные могли наблюдать вулканическую деятельность на островах Эолова архипелага к северу от Сицилии или хотя бы слышать о ней и задаваться вопросом о причинах этих явлений. Значит ли это, что вопросы, вложенные астрологом в императорские уста, и впрямь произносились?
Михаил Скот, рассказывая о вулканах и оправдывая повторение того, что уже было сказано им в предыдущей части «Введения», ссылается на «специально заданный ему вопрос»[802]. Отвечая на него, он связывает вулканическую активность с соприкосновением живущих в море ветров с подземной серой. В качестве примеров он приводит Липари, Стромболи, Стромболиккьо (на самом деле атолл рядом с постоянно активным Стромболи), Вулькано, Вульканино и Монджибелло (Этна). Когда из них вырывается огонь, дует южный ветер, австр, потом все окрестности покрываются обожженными камнями, сгоревшими остатками деревьев, пеплом, воздух становится мутным, как вода с песком. Вылетающие из кратера раскаленные камни, падая, рассыпаются на большие и мелкие части, из которых образуется пемза, используемая для письма и для чистки стен домов.