Еще одной важной темой новостей в СМИ, связанной с противостоянием преступности, стал выкуп оружия у населения. Вы наверняка помните эти картинки в новостях – довольные мэр города, шеф полиции и представители городской общественности позируют на фоне грозно выглядящих гор оружия. Это смотрится впечатляюще, но, по сути, подобные действия не имеют никакого смысла. Чаще всего городу возвращается старое или негодное оружие, унаследованное от предков. Сумма компенсации за сданное оружие составляет обычно от 50 до 100 долларов. В Калифорнии за эту сумму можно купить три часа услуг психоаналитика. Так что выкуп оружия вряд ли может быть хорошим стимулом для человека, размышляющего о совершении преступления. Более того, на рынок поступает куда больше оружия, чем выкупается у населения. С учетом количества пистолетов на руках у населения США и ежегодного количества убийств, вероятность применения отдельно взятого пистолета для совершения убийства составляет один к десяти тысячам. В рамках обычной программы по выкупу оружия ежегодно сдается менее тысячи единиц. Таким образом, вероятность предотвращения убийства в результате сдачи оружия составляет менее одной десятой. Разумеется, подобные факты означают, что программы по выкупу оружия практически не оказывают никакого влияния на уровень преступности.
Существует и обратная точка зрения, согласно которой оружия должно быть больше, но оно должно попадать в правильные руки (например, в руки упомянутой выше студентки, а не грабителя). Ярким сторонником этой идеи является экономист по имени Джон Лотт-младший. Его перу принадлежит книга «Больше оружия, меньше преступлений». В этой книге утверждается, что в регионах, где законопослушные граждане имеют право на ношение оружия, заметно значительное снижение количества преступлений, связанных с насилием. Эта теория может показаться странной, однако в ней есть свой смысл. Если преступник полагает, что его потенциальная жертва вооружена, то это в состоянии послужить для него сдерживающим фактором, не дающим совершить преступление. Оппоненты обвиняют Лотта в чрезмерной пропаганде этой позиции. Стоит отметить, что и действия самого Лотта подлили масла в огонь яростной дискуссии по этому вопросу. Так, он придумал виртуального персонажа под псевдонимом Мэри Рош, от имени которой защищал свою точку зрения во множестве дебатов в Интернете. Рош, якобы бывшая студентка Лотта, всячески восхваляла интеллект, харизму и кругозор своего учителя. «Должна сказать, что Лотт – лучший из преподавателей, которые когда-либо были у меня, – писала она (а точнее, сам Лотт от ее имени). – Возможно, вам неизвестно, но в нашей среде он считался проповедником "правых" взглядов… Некоторые из студентов посещали все курсы, которые он вел. Дело закончилось тем, что Лотт попросил нас записаться и к другим преподавателям, чтобы узнать различные точки зрения на излагаемые им темы». В какой-то момент оппоненты Лотта предположили, что он сфальсифицировал данные исследований, поддерживавших его теорию. Вне зависимости от того, были ли данные действительно сфальсифицированы, занимательная гипотеза Лотта не кажется нам правдоподобной. Ученые, пытавшиеся повторить его исследования, обнаружили, что право на ношение оружия не позволяет снизить преступность.
Давайте теперь перейдем к следующему возможному объяснению снижения уровня преступности: изменениям на рынке наркотиков. Крэк оказался настолько мощным наркотиком, вызывающим мгновенное привыкание, что крайне прибыльный рынок, связанный с ним, мгновенно приобрел огромные масштабы. Однако на его продаже богатели лишь главари банд. И это заставляло уличных торговцев работать еще активнее в надежде на карьерный рост. Многие из них были готовы убивать своих конкурентов, вне зависимости от того, принадлежали они к своим или чужим. Вокруг точек активной торговли разгорались настоящие баталии с применением огнестрельного оружия. Принято считать, что типичное убийство, связанное с употреблением наркотиков, – это убийство владельца магазина наркоманом, которому нужна лишняя пара долларов. На самом деле типичное убийство в этой сфере – это убийство одним дилером другого (а то и пары-тройки конкурентов). Результатом развития рынка крэка стал значительный рост преступлений, связанных с насилием. По данным одного исследования, свыше 25 процентов убийств в Нью-Йорке в 1988 году были тем или иным образом связаны с крэком.
Однако уровень насилия, связанного с этим наркотиком, начал снижаться примерно в 1991 году. Многие люди посчитали, что это означает уход крэка с рынка. Но дело было совсем в другом. Курение крэка является в наши дни куда более популярным, чем может предположить большинство людей. Почти пять процентов всех арестов в Соединенных Штатах до сих пор связаны с кокаином (на пике развития рынка крэка этот показатель составлял шесть процентов). Количество обращений за неотложной помощью вследствие передозировки крэка практически не снизилось.
По сути, единственное, что исчезло, – это огромные прибыли от торговли крэком. Все эти годы цена на кокаин постоянно снижалась, и во многом это снижение объяснялось ростом популярности крэка. Дилеры развязали ценовую войну. Цены начали снижаться, а прибыли – уменьшаться. Возникший на рынке пузырь лопнул, причем так же резко и неожиданно, как пузырь на рынке Nasdaq. (Первое поколение наркодилеров, торговавших крэком, можно сравнить с миллионерами из Microsoft, а второе – с владельцами сайта Pets.com[15].) По мере того как ветераны рынка попадали либо на кладбище, либо в тюрьму, новое поколение дилеров посчитало, что низкие прибыли не оправдывают риска. Турнир потерял свою привлекательность. Убийство конкурентов в борьбе за сферы влияния больше не имело смысла. Никто не хотел подставлять голову под пули. Именно поэтому уровень насилия снизился.
За период с 1991 по 2001 год количество убийств среди молодых чернокожих (составлявших непропорционально большую долю наркодилеров) снизилось на 48 процентов – для сравнения: среди пожилых людей, как белых, так и чернокожих, это снижение составило лишь 30 процентов. (Небольшой, но заметный вклад в снижение количества убийств внесла и новая тактика борьбы между наркодилерами. Вместо того чтобы убивать своих конкурентов, они предпочитали стрелять им в ягодицы – это куда более унизительно, а кроме того, наказание за это преступление было значительно менее суровым, чем за убийство.) С учетом всего вышесказанного можно заключить, что падение на рынке крэка явилось причиной примерно 15-процентного снижения уровня преступности в 1990‑е годы. Это является значительным результатом, однако стоит помнить о том, что именно крэк виновен в куда более высоком росте преступности в 1980‑х. Иными словами, крэк до сих пор оказывает влияние на уровень преступности, связанный с насилием, не говоря уже обо всех бедах, происходящих из‑за употребления наркотиков.
Последние два объяснения снижения преступности связаны с демографическими факторами. Первый из них – старение населения – подробно освещался в средствах массовой информации. До того момента, как преступность начала заметно снижаться, этому фактору не уделялось никакого внимания. Рассказы о «кровавой бане» защищали обратную теорию – рост количества подростков в общей структуре населения должен был якобы привести к появлению «суперхищников», способных ввергнуть страну в хаос. «На горизонте уже видны тучи, которые окажутся над нашими головами при первом порыве ветра, – писал в 1995 году Джеймс Уилсон. – Население вновь молодеет… Готовьтесь!»
Однако на самом деле доля подростков в общем объеме населения не росла столь значительными темпами. Криминалисты, подобные Уилсону и Фоксу, попросту неправильно прочитали демографические данные. Основной рост населения 1990‑х происходил в старшей возрастной группе. Хотя это, может быть, и пугает чиновников, отвечающих за программы медицинского и социального страхования, но обычным американцам в данном случае нечего опасаться. Вполне логично, что люди старшего возраста куда менее склонны к совершению преступлений; люди в возрасте 65 лет подвергаются аресту примерно в 50 раз реже, чем обычные подростки. Именно поэтому теория старения населения как фактор снижения преступности кажется столь привлекательной. С возрастом люди становятся более уравновешенными и тихими. Поэтому общее старение населения должно вести к снижению преступности. Однако тщательный анализ данных показывает, что общее старение населения не было определяющим фактором для снижения уровня преступности в 1990‑х. Демографические изменения происходят относительно медленно – вы не выходите на пенсию сразу же после окончания школы. Поэтому они никак не могут отвечать за столь резкое падение уровня преступности.
Тем не менее в стране действительно произошло одно демографическое изменение, которое на самом деле привело к снижению преступности в 1990‑х.
Давайте еще раз на минуту вернемся в Румынию образца 1966 года. Николае Чаушеску только что объявил аборты незаконными, причем сделал это внезапно и без предупреждения. Дети, родившиеся вследствие запрета на аборты, имели значительно больше шансов стать преступниками, чем дети, родившиеся до этого запрета. Почему? Об этом говорят исследования, проводившиеся в других странах Восточной Европы и Скандинавии с 1930‑х по 1960‑е годы. В большинстве случаев аборты не были официально запрещены, однако для избавления от нежелательной беременности требовалось разрешение судебных властей. Исследователи обнаружили, что в случаях, когда женщины не могли получить такого разрешения, они начинали ненавидеть своих еще не родившихся детей и не обеспечивали их нормальной материнской заботой. Невзирая на уровень дохода в семье, образование и здоровье матери, эти дети, согласно данным исследователей, значительно чаще становились преступниками.
В Соединенных Штатах отношение к абортам было несколько иным, чем в Европе. В первые годы после возникновения государства женщине разрешалось делать аборт до момента первого шевеления плода, то есть в первые шестнадцать – восемнадцать недель беременности. В 1828 году Нью-Йорк стал первым штатом, запретившим аборты. К 1900 году аборты были запрещены по всей стране. Проведение абортов в ХХ веке зачастую было опасным и дорогостоящим занятием. Следовательно, небогатые женщины редко могли себе их позволить. Кроме того, они гораздо реже могли пользоваться противозачаточными средствами. Соответственно, в небогатых семьях появлялось больше детей.