Неожиданно раздался звонок в дверь.
— Открыть, Елена Ивановна? — Спросила матушка.
— Вообще-то я больше никого не жду. Ну, да пусть она откроет… — Костлявый палец указал на Марину. — Учти, замки у меня хитрые, потренируйся, коли здесь жить собираешься. Спроси, кто там, и в глазок посмотри, прежде, чем дверь распахивать.
Марина вышла в прихожую. Священник, присутствовавший при разговоре, вопросительно посмотрел на Старуху. Она покачала головой.
— Ой, не знаю, отец Михаил. Ой, не знаю… Дикая она какая-то.
Марина с замками разобралась неожиданно быстро. Заглянула в дверной глазок. За дверью, искажённые увеличительным стеклом, стояли мужчина и женщина средних лет. Марина спросила
— Кто там?
Последовала довольно долгая растерянная пауза. Потом мужской голос произнёс.
— Мы к Елене Ивановне.
Марина нерешительно открыла дверь. У мужчины в руках был огромный букет садовых цветов, очевидно, привезённых с дачи. Женщина держала круглую коробку с тортом.
— Это мы, Елена Ивановна! — Зычно крикнул мужчина поверх Марининой головы, входя в прихожую. — Сергей и Светлана!
Вошедшая женщина просверлила Марину ледяным взглядом.
Никому неведомые мысли пробежали по лицу Старухи. Она то ли обрадовалась, то ли огорчилась. Внимательный психолог, наверно, уловил бы в её глазах и отблеск злорадства.
— Проходите сюда, — сказала она громко и закашлялась. — Что там с чаем, матушка?
— Так у меня давно всё готово, Елена Ивановна.
— Доставайте ещё две чашки, несите сюда!
Матушка вошла с подносом, быстро накрыла чай на журнальном столике на колёсах рядом с кроватью Старухи.
— А ты, девушка, чего ждёшь? — Повернулась та к Марине. — Поставь цветы в ту голубую вазу, которая там на серванте. Видишь? За цветы спасибо, — повернулась она к очередным своим гостям. — Ну, а торт — это лишнее. У нас пирожные есть.
Тем не менее, торт был втиснут между чашек. Он так и остался завязанным розовой ленточкой из фольги.
С цветами Марина справилась быстро и вопросительно посмотрела на Старуху. Та, наконец, сделала широкий жест, приглашая к чаю всех присутствующих. Тесно сдвинувшись коленями вокруг журнального столика, гости Старухи притихли.
— Все сели? — Словно режиссёр, оглядела присутствующих хозяйка. В её голосе теперь звенели хриплые, откровенно злорадные нотки. — Самое время вас друг другу представить.
Она начала со священника и пошла по кругу.
— Это духовник мой, старый друг, отец Михаил. Это — матушка Наталья, частенько мне помогает…
— Мы у Вас встречались. — Буркнул себе под нос мужчина. Его спутница, молча кивнула.
— А девушка эта… — Старуха нарочно сделала длинную-длинную паузу, предчувствуя, какой эффект произведёт её следующая фраза. Мужчина и женщина буквально впились в неё взглядом. — А девушка эта — я только что узнала, что зовут её Мариной, а девушка эта будет теперь здесь жить. Поскольку она детдомовская и крыши над головой не имеет, то будет у меня кем-то вроде Золушки, будет на меня работать, чтобы кров свой оплатить…
Марина побагровела, матушка, тесно прижатая к ней бедром, искоса многозначительно взглянула на неё.
— Ну, вот. — Усмехнувшись, продолжила Старуха. — Осталось только представить Вас, Сергей и Вас, Светлана. Это — мои риэлтеры. Правда, договор я с ними, слава Богу, так и не подписала, хотя за горло вы, мои дорогие, меня крепко держали целых три года. — Она устала от собственного длинного монолога и, откашлявшись, закончила. — Поскольку эта девушка будет теперь выполнять всю работу по дому, то я более ни в чьих услугах не нуждаюсь. Пенсия моя, как вам известно, немалая, при моём полупостельном режиме на жизнь мне с лихвой хватает, и потому наши с вами столь длительные переговоры заканчиваются сегодняшним славным днём.
Старуха с большим трудом договорила эту длинную и витиеватую фразу, и, переведя дух, победно взглянула на своих незваных гостей.
Мужчина так резко встал, что опрокинул стул. Он с такой силой, пнул его ногой, что стул отлетел в сторону и ударился ножкой о шкаф.
— Какого чёрта Вы нас столько времени за нос водили?! Пошли, Светлана!
Старуха так рассердилась, что голос её прозвучал неожиданно громко и безапелляционно.
— А ну, молчать! В моём доме священник, так что придержите язык, молодой человек.
Но потом она вдруг рассмеялась сухим раскатистым смехом. Потратив на него последние силы, опять закашлялась, замахав руками.
— Мне интересно было с вами поиграть в кошки-мышки. Скучно одной-то. А я, оказывается, до сих пор не потеряла интереса к человечеству.
И она снова засмеялась своим колючим смехом.
В прихожей громко хлопнула дверь.
Отец Михаил спокойно встал и поставил упавший стул на место.
— А торт-то… — Спохватилась Старуха. — Ну-ка, Марина, догони их. Верни торт!
Марина выскочила на лестницу, крикнула куда-то вниз, откуда доносились тяжёлые шаги и злые голоса.
— Вы забыли свой торт! Возьмите!
В ответ она услышала грубое мужское ругательство, тут же злобно подхваченное женщиной.
Когда она вернулась в комнату с тортом в руках, Старуха ткнула пальцем на прежнее её место и продолжила свои объяснения отцу Михаилу.
— Откуда они про меня узнали — не представляю, кто-то навёл, видимо. Всю родословную вынюхали, до десятого колена проверили, удостоверились, что наследников нет. Чего только не обещали после подписания договора — золотые горы. Врать не стану: продукты, лекарства на мои деньги покупали. Квитанции всякие оплачивали вовремя. Но эти услуги мне и соседи без проблем оказывали. Честно говоря, иногда я задумывалась — а, может быть, и правда, будут ухаживать, помогать, в храм на службу привезут, куда-нибудь на природу подышать. А потом, как взгляну на эти физиономии — в глаза не смотрят, переглядываются всё время. Я же — артистка, всегда вижу искренний человек передо мной или притворяется. Так наши переговоры и затянулись на годы.
Старуха взглянула на священника, сказала тихо.
— Я ничего бы не сделала без Вашего благословения, отец Михаил. Это было так… Всё какое-то развлечение. Вы со своей Мариной все точки над «и» поставили. И на том спасибо! Ну, и хватит об этом. Поставьте-ка, матушка, чайник заново, вылейте этот из чашек. Остыл совсем.
Гости ушли скоро. Марина отправилась вместе с матушкой в дом священника за вещами, отец Михаил — по своим приходским делам. Старуха, заперев за ними тяжёлую дверь, собрав последние силы, переползла из инвалидного кресла на своё ложе. Вытянулась на постели и устало закрыла глаза. Чего ждать от совместной жизни с этой детдомовкой? Она с трудом вспоминала себя в её возрасте. Конечно, в свои восемнадцать лет она, Леночка Бахтина, была совсем другой. И жизнь её невозможно даже сравнить с жизнью этой девчонки. Потянуло в сон, и Старуха как-то сразу провалилась в своё прошлое.
И откуда-то из небытия она вдруг услышала давно забытый резкий голос педагога.
— Ещё раз так прыгнешь, внизу рухнет потолок, будешь ремонтировать за свой счёт. Сначала!
Яркий электрический свет заливает репетиционный зал. Балетный станок, «палка» тянется вдоль стен хореографического класса. Их только трое — педагог, ученица и концертмейстер за роялем.
Как всё-таки Леночке повезло: она — ученица лучшего педагога в училище. И более того: она считается одной из самых любимых учениц. Но любовь наставницы выражается по-своему: она заставляет своих любимчиков работать до изнеможения.
Леночка танцует, но закончить не успевает. Педагог резко опускает руку на клавиатуру фортепьяно, останавливая аккомпаниатора.
— Ещё раз стукнешь ногой, выгоню из класса. С того же места! И…
Леночка очень старается прыгнуть так, как от неё требуют. Собралась, сконцентрировалась. Прыгнула. Кажется, всё в порядке. Довольная, она смотрит на любимую наставницу, ожидая поощрения. Но слышит её спокойный голос.
— Стука нет, но и прыжка нет. Ещё раз!
И тут прозвенел короткий, но резкий звонок. Потом ещё один. Что это? Звонок после антракта в зрительный зал? Нет, это что-то другое. Тот звонок звучал совсем по-другому.
Старуха проснулась. В комнате царил сумрак летнего вечера. Лёгкий ветер покачивал новую штору. Она зажгла бра над своей кроватью и села на постели. Звонок прозвучал снова, теперь ещё более громкий и длительный. Это пришла Марина. Пришла насовсем.
Распахнув перед девушкой новую металлическую дверь с пятью тяжёлыми замками, словно в сейфе, Старуха окинула её ироническим взглядом — перед ней стояла испуганная девица в джинсах с прорехами на коленях, с голым животом и с вялым напоминанием о давней стрижке на взлохмаченных обесцвеченных перекисью волосах.
— Насколько я понимаю, это последний писк молодёжной моды? — Ядовито спросила она.
Марина, растерявшись, ничего не ответила.
Старуха отъехала назад, пропуская свою квартирантку в прихожую.
— Это все твои вещи? — Указала она на её новый пухлый рюкзак.
Марина смущённо кивнула.
— Небогато… — Поджала губы Старуха и покатила в комнату.
Здесь она круто развернулась и коротко изложила своё кредо.
— Как видишь, комнат у меня две, порядок ты будешь поддерживать в обеих, но это вовсе не значит, что одна из них будет твоя. Спать ты будешь в кухне. Диванчика, что там стоит, для тебя вполне достаточно. Под ним — большой вместительный ящик, вещей у тебя не шибко много, всё поместится. Не вздумай разбрасывать свою обувь, терпеть не могу чужие запахи. Что нужно делать по дому — будет ясно по ходу дела. За тобой уборка, кухня, магазины и всё прочее. В туалет я пока хожу сама. — Она грустно усмехнулась и повторила — Пока… Два-три раза в неделю я принимаю ванну, поможешь мне помыться. Перестелить постель — это обязательно. — Она перевела дух, подумала и добавила устало. — Пропишем тебя временно. На год пока, потом видно будет.
— Спасибо… — Только и сказала Марина.
Старуха бросила на неё быстрый косой взгляд.
— Неси свои вещи в кухню, устраивайся, а потом давай ужином заниматься. Там в холодильнике есть кое-что для начала.