ильное своим климатом, своими пространствами и ограниченностью потребностей…»
Дай Бог, чтобы слова канцлера вновь оказались пророческими.
Гражданам страны, для которых она всегда остается «нашей», посвящается эта брошюра. То, что наша Родина — страна высокой духовной культуры, вынуждены признать даже ее недруги, но чаще всего суть разнообразных обвинений забугорных и местных хулителей, сводится к одному: «Россия — не цивилизованная страна». Что ж, «Культура» и «Цивилизация» — действительно не одно и то же. В сущности, под цивилизацией обычно подразумевают в первую очередь культуру быта, комфорта, тогда как культура вмещает в себя еще и духовность. Приглашаем вас к разговору о проявлениях нашей культуры, материальных и нравственных, но более прочего — о русском обиходе, о родном своеобычае.
После многочасового пребывания в бане, после неоднократного выбегания «в чем мать родила» на белый, похрустывающий, как новое льняное полотно, снег, выходит наш далекий, раскрасневшийся от жары предок из бани. По многовековой традиции облачается в чистое исподнее, полной грудью вдыхает отрезвляющий морозный воздух и… вновь удивляет иностранцев. Чем? На этот раз бельем!
Ведь для европейцев было оно диковинкой вплоть до XIV в. В те поры даже знатные дамы подчас не имели смены своей единственной «драгоценной» сорочке.
Рассказывают, что во время путешествия Н.В.Гоголя по Испании с ним в одной из гостиниц Мадрида произошел курьезный случай. В этой грязной гостинице белье было совсем засаленное. Гоголь пожаловался хозяину, а тот отвечал: «Сеньор, нашу незабвенную королеву Изабеллу причисляют к лику святых, а она во время осады несколько недель не снимала с себя рубашки, и эта рубашка, как святыня, хранится в церкви, а вы жалуетесь, что ваша простыня нечиста, когда на ней спали только два француза, один англичанин и одна дама очень хорошей фамилии». Вот вам и цивилизованная «крахмально-белоснежная» Европа XIX в.!
А на Руси уже во времена легендарной княгини Ольги (X в.) женская одежда подразделялась на нижнюю (нательную, исподнюю) и верхнюю
Упоминание о нательной одежде «срачице» (сорочице, сорочке) находим во многих древних летописях. Уже тогда делалась она из тонкой беленой льняной ткани, что называлась «платно» или «бель». Отсюда и современное название «белье». «Белые порты» (нижняя полотняная одежда) упомянуты уже в Уставе Ярослава Мудрого, а это XII в. Остается такое белье в русском обиходе и в XIV, и в XV в.
Женская нижняя одежда кроилась тогда длинной, а рукава были в несколько раз длиннее руки. На запястьях они схватывались «наручами» — браслетами Потому и говаривали про нерадивую хозяйку: работает «спустя рукава».
Наручи и пояс нижней рубахи — древнейшие элементы костюма — служили не только украшением, но и были своеобразными «оберегами», преграждающими дорогу «нечистой силе».
Женская рубаха. Архангельская губ.
Видимые части нижних рубах обязательно украшались. У богатых женщин — жемчугом и дробницами (мелкими металлическими блестками в виде лапок или листочков), у тех, кто победнее, — льняным кружевом (ажуром).
В XIV–XV вв. сорочки знатных боярынь часто делались из шелка самых ярких, праздничных цветов.
Английский купец и дипломат Антоний Дженкинсон оставил нам такое описание нижней и верхней одежды москвича XVI в.:
«Русский человек одевается следующим образом: его верхняя одежда состоит из парчи, шелка или сукна; она очень длинная, до земли, и застегивается большими серебряными пуговицами или же шелковыми шнурками, застегнутыми булавками; рукава очень длинные; ее носят собранной кверху. Под верхней одеждой другое длинное одеяние, застегивающееся на шелковые пуговицы с высоким стоячим цветным воротником; это одеяние шьется узким. Далее идет тонкая рубашка, вышитая красным шелком или золотом, с воротником, вышитым жемчугом. Под рубашкой полотняные штаны, а на ногах пара носков без пяток и сапоги из красной или черной кожи. На голове они носят белый колпак с пуговицами из серебра, золота, жемчуга или драгоценных камней, а поверх шапку из черной лисицы, сильно расширяющуюся кверху».
Нижняя сорочица дополнялась набедренной одеждой — поневой. И.И.Срезневский, русский этнограф и филолог, объяснял это слово как полотнище, кусок ткани. В.И.Даль считал, что это слово происходит от глаголов «понять, обнять», ведь понева именно обертывалась вокруг тела.
«Развитие» турнюра из… гусыни. Журнал «Ульк» (Берлин, 1883). Турнюр — особая подушечка, крепящаяся к корсету со спины, благодаря которой фигура приобретает S-образный силуэт
Так вот, во времена, когда наши много раз «пра» бабушки обертывались в мягкие поневы да сорочки, их западные современницы «заковывались» в корсет.
Словарь сообщает, что корсет — это принадлежность одежды для придания фигуре определенной формы. А ведет он свою этимологическую родословную от французского слова «corps» — тело.
Прообраз корсета был известен уже античным народам: под хитоном или туникой они носили кожаные полосы, которые поддерживали грудь и стягивали живот. Были времена, когда корсеты носили и женщины, и мужчины, а в XIV в. их носили даже гвардейские офицеры.
За века своего существования корсет, повинуясь прихотям моды, то подчеркивал, поднимал грудь, то делал ее более плоской, то доводил женскую талию до «осиной», то «убирал» живот, то выгибал тело в форме буквы «S».
Самостоятельной деталью одежды корсет становится у бургундцев в XIV–XV вв. А испанские законодатели мод в XVI–XVII вв. превратили корсет в настоящую пытку. Ведь тогда женщины были словно в доспехи закованы с помощью всевозможных деревянных планок, металла и китового уса.
Век XVIII с его витиеватым стилем рококо вернул дамам пышную юбку на обручах, и корсет вновь оказался на гребне популярности. Лишь англичанкам жилось вольготнее — их корсеты шнуровались сзади и затягивались меньше, чем французские.
Тяжелые времена пережил корсет во Франции времен революции. Тогда против него выступали врачи, реформаторы, философы, а один из идейных вдохновителей революции — Жан Жак Руссо — даже написал книгу, озаглавленную «Вырождение человеческого рода под влиянием корсетов». И корсет был свергнут с пьедестала моды демократичным трико.
Но уже с 1810-х годов корсет вновь в почете — реставрация монархии, со свойственной ей пышностью и вычурностью, возвращает ко двору и уже изрядно пропылившийся корсет. А с 1820 г. начинается промышленное производство корсетов.
Между прочим, корсет в ту пору уже прочно вошел в быт русской знати, а местные мастера научились делать его вполне на уровне мировых стандартов. Изысканные дамы высшего европейского общества, сами того не подозревая, стали обогащать уральских промышленников, состояние которых возрастало год от года не только благодаря пушкам и ружьям, но и благодаря таким неприметным, но необходимым во множестве… корсетным крючкам. Именно ими — крепкими и надежными — буквально завалила Россия Европу.
Некий маркиз и шпион «по совместительству» Астольф де Кюстин, побывавший в России в 1839 г., оставил о нашей стране самое нелицеприятное и во многом необъективное мнение. Его «творение», именуемое «Россия в 1839 г.», принято именовать памфлетом. Так вот, удивительно, но факт: Кюстин назвал ношение корсетов «русской привычкой». Рассказывая о внешности императора Николая I, иностранец отметил: «Император на полголовы выше обыкновенного человеческого роста. Его фигура благородна, хотя и несколько тяжеловата. Он усвоил себе с молодости русскую привычку стягиваться выше поясницы корсетом, чтобы оттянуть желудок к груди. Вследствие этого расширяются бока, и неестественная выпуклость их вредит здоровью и красоте всего организма. Это добровольное извращение фигуры, стесняя свободу движении, уменьшает изящество внешнего облика и придает ему какую-то деревянную тяжеловесность.
Говорят, что, когда император снимает свой корсет и его фигура приобретает сразу прирожденные формы, он испытывает чрезвычайную усталость. Можно временно передвинуть свой желудок, но нельзя его уничтожить».
Старинный плакат изображает, как меняет ношение корсета природные классические формы тела. Спору нет — красиво! Но ведь и внутренние органы смешаются
О, как горячо и убедительно говорил о подобных «русских привычках», навязанных извне, историк Н. Я. Данилевский:
«Только русское народное одеяние достаточно просто и величественно, чтобы заслужить название изящного. Изменив народным формам быта, мы лишились далее самобытности в промышленности. У нас идут жаркие споры о свободе торговли и о покровительстве промышленности. Всеми своими убеждениями я придерживаюсь этого последнего учения, потому что самобытность политическая, культурная, промышленная составляет тот идеал, к которому должен стремиться каждый исторический народ, а где недостижима самобытность, там по крайней мере должно охранять независимость».
Вот, оказывается, как далеко может завести неприятие своего в угоду чужестранному! Справедливости ради отметим, что среди россиян всегда находились люди, понимающие это, и именно эта часть общества достойна эпитета «прогрессивная».
По счастью, в русский быт корсет был введен, как и вся одежда западного образца, великим реформатором Петром I, став «привилегией» и мукой знати. А в народе по-прежнему были верны старым, испытанным временем традициям.
Не приспособлен был корсет для многотрудной крестьянской жизни, для вынашивания, рождения и воспитания здоровых детей. А статной осанки добивались поселянки лишь хитроумным покроем одежды, любую женщину делающим королевой. И именно благодаря ему русская женщина могла выступать, «будто пава» — свободно, уверенно и с достоинством.
Тем более, что полезен для организма был не только крой традиционной русской одежды. Она еще и делалась в основном из материала поистине чудодейственного и лечебного — из льна.