«Мягкой рухлядью» называли на Руси все роскошное разнообразие мехов, но не было в этом определении ничего уничижительного, ведь слово «рухлядь» в те поры означало — рушимое добро, пожитки, скарб. В. И. Даль отмечал в своем знаменитом словаре, что уже в его времена место этого слова в лексиконе соотечественников заняло понятие движимость, движимое имущество. «Лучше ли это?» — вопрошает читателя великий словарист.
Кстати, рухлядная палатка — это не скромный сарай, где в нагромождении хранится хлам, а каменная постройка со сводом, железными дверьми и ставнями, предназначенная для сбережения пожитков от воров и пожаров.
Пожалуй, мягкая или пушистая рухлядь могла тоже храниться в такой палатке, ведь были времена, когда мехами платили цари жалованье своим слугам, да и в дар иностранным повелителям отправляли звериные шкурки.
А тем, кто перед царем-батюшкой сильно отличился, мог он жаловать шубу со своего плеча. До Петра I такой меховой подарок да ковш для питья из чистого серебра были едва ли не самыми высшими наградами.
Кстати, фонд дарственных одеяний был немалый. Ведь для хранения царских одежд был сооружен целый ряд кладовых, раскинувшихся едва ли не на целую улицу, — вот такой «гардеробчик»! Но цари не были слишком уж расточительными в наградах. Иной раз богатые одежды из царских закромов словно на прокат выдавались царедворцам специально в преддверии значительных событий — приемов, пиров, а по прошествии «церемониальных мероприятий» одежда вновь возвращалась на место.
Меха, или «скора» (это еще одно их название) упоминаются уже в «Повести временных лет». В старинных русских грамотах «кун» и «белы», то есть шкурки куниц и белок, выступают как эквиваленты денег, являются единицами стоимости товаров. В древнем Смоленске, например, одна лисья шкурка оценивалась в 12 кун. Попробуйте прикинуть: сколь кун будет в лисьей шубе?
Хотя, конечно, шубы-то тоже разные. По хозяйской надобности можно было «санной» шубой обойтись, а уж в гости, да на царский пир одеться побогаче — в шубу соболью или горностаевую, а на голову надеть шапку чернобурую.
Горностаи, куницы, соболя, лисы, белки, бобры, а иногда и волки, и медведи издавна шли на пошив теплых шуб и шапок. А для блезиру, красоты ради, мех мог украсить и летнюю одежду тоже.
В XIII в. состоятельные русские женщины украшали горностаевыми шкурками подолы платьев или делали из этого меха накладки по подолу, доходившие до колен. В цене среди русских модниц был и мех рыси. В ту пору такой расточительной моде поражались иностранные путешественники.
«…Омочу бебрян (т. е. бобровый. — О.Ж.) рукав в Каяле реце…» — причитала-плакала княгиня Ярославна в «Слове о полку Игореве».
Любопытно, что старинные русские шубы очень отличаются от известных нам современных образцов. Так как в наших краях мех был прежде всего не украшением, а утеплением, шубы шились мехом вовнутрь, а сверху ничем не покрывались. Отсюда пошло слово «кожух». Со временем такая «нагольная» шуба стала считаться грубой, «старомодной», и ей на смену пришла в русский обиход шуба, крытая тканью. Ее наружный чехол делался из самых дорогих материй.
А шуба, сшитая мехом наружу, именовалась яга. Ныне, правда, это слово вызывает несколько иные ассоциации…
В гардеробе знатной древнерусской модницы могло быть до десятка шуб, среди которых и «багряная» и «цини» (сизая), и «червчатая», и «бело-голубая», и зеленая. У княгини Ульяны Михайловны Холмской, кроме всего этого разноцветья, имелись еще «кожух на беличьих чревах», две шубы собольи, а сизая шубка была из «дикого» (серо-голубого) бархата с «золотым» шитьем и «венедицкой камки» (венецианского шелка). Частенько шубы украшались еще «аламами» (серебряными и золотыми чеканными бляшками), жемчугом, «вошвами» (полосками желтого, черного, красного, зеленого, синего цветов).
Дорогие шубы, декорированные тканями, оставались в русской моде до XIX в. Вот какое красноречивое свидетельство оставил в своих воспоминаниях французский офицер Франсуа, позаимствовавший дамскую шубу в каком-то русском доме и бежавший в ней из России в рядах армии Наполеона холодной осенью 1812 г.: «Многочисленные лишения деморализуют солдат, которые идут, не смотря перед собою, и с полным безразличием толкают как генералов, так и своих товарищей. У всех блуждающий вид. Все одеты в более или менее дорогие меха, благодаря чему оказывается большое разнообразие костюмов, из которых один кажется причудливее другого. Как узнать в них людей, полгода тому назад заставляющих дрожать Европу? Что касается меня, я вооружен… костылем, в розовой шубе на горностаевом меху, с капюшоном на голове… Прибавьте к этому еще длинную бороду, каждая волосинка которой заканчивается тоненькой льдинкой, лицо в копоти, жирные волосы, скрытые под капюшоном моей розовой шубы, шитой золотом, — и вы получите мой портрет…»
Что ж, следует заметить, что иностранцы, еще не напуганные воинственным «Гринписом», уже тогда осознали, что в нашем климате меха — не роскошь, а необходимость.
…Многочисленным народностям Сибири приходилось вести настоящую борьбу за жизнь в еще более суровых природных условиях.
Русский барин в шубе. Гравюра по рисунку Г.Скородумова
Меха были для сибиряков просто незаменимы. Из поколения в поколение совершенствовались меховые изделия северных народов. Например, верхняя часть ненецкой шубы — паницы кроились из бобрового, беличьего меха, а нижняя часть состояла из нескольких полос собачьего и оленьего, сшитых между собой. Воротник неспроста выкраивался из цельной шкуры оленя — длинный ворс не пропускает холод сквозь разрез.
А в 1777 г. этнограф И.И. Георги в книге «Описание всех в Российском государстве обитающих народов» оставил такой рассказ об одежде камчадалов: «…У нижних шуб, кои называются у них парками, есть в верху такой же, какой бывает в рубахе, ворот, сквозь который едва проходит голова (это тоже для сохранения тепла. — О. Ж.) Рукава и полы до колена. Шубы сии делаются из оленьих или тюленьих кож, выкрашенных с нутренной или закожной стороны ольховою корою в темный цвет; в подоле распещрены по тунгузскому обычаю красным шитьем и обложены не только бахромою, но и другими волосяными пучками. Верхняя шуба — куклянка — подобна также рубахе, только распашная в верху и в низу, делается же из оленьих, а больше из собачьих кож. Она полнее нижней шубы, парки, и достигает до самых лодыжек».
Телогрейки из нежнейшего атласа предлагали носить модницам модельеры Рижского дома моды И. Дразниецс и А. Дразниекс в годы перестройки
Другим, так сказать, «общесибирским» изобретением стали бахилы. Тяжко пришлось бы без них охотникам-промысловикам. А задумка-то простая до гениальности: надевается на ногу, поверх зимней обуви прямоугольный мешок из плотного полотна и крепится ремешками так, чтобы между тканью и обувью зазор остался. В нем, естественно, воздух. Эта воздушная прослойка сохраняет поверхность обуви теплой. Получается, что обувь сама собой постоянно подсушивается.
Больших успехов в обработке и использовании кож крупных рыб достигли народы Дальнего Востока — нанайцы, ульчи, гиляки. В их обиходе были сапоги склеенные (!) из кожи лососевых рыб. Такая обувка была очень легкой, совсем не пропускала воду, держала тепло, а на морозе не твердела и не покрывалась льдом.
Необычны и праздничные, ярко разрисованные женские халаты из кожи нельмы. Кожа этой рыбы почти белоснежная, и на нее хорошо ложатся и уже не смываются краски.
Русские поморы использовали кожу зубатки, пикши, трески в некоторых элементах одежды.
А на Кавказе, где зажигательные танцы не обходятся без ритмического боя барабанов, применяли для их изготовления кожу сомов.
Вот сколько изумительных изобретений положили в международную копилку опыта многочисленные народы России.
* * *
На протяжении нескольких веков российская знать, желая выказать свой патриотизм, частенько облачалась в народную одежду. Конечно, шилась она из тканей очень дорогих, да и крой не совсем соответствовал традиционным образцам.
Пожалуй, Елизавета I и Екатерина II, жены практически всех последующих русских императоров были зачинательницами стиля «а-ля рюс» — одежды, сшитой по мотивам народной.
Сегодня самые модные модельеры мира находят в «российском сундуке» множество творческих идей. Вначале они извлекли из него сапоги на каблучке с голенищем-гармошкой — казачок. Ими очаровался мир после того, как выступили за рубежом казачьи ансамбли песни и пляски. Затем была знаменитая коллекция Ив Сен Лорана, навеянная северным русским костюмом.
Такое русское «изобретение», как телогрейка, тоже способно произвести фурор. Один английский журналист из командировки в Москву вывез на родину наш ватничек, а потом рассказал на страницах одного из российских изданий, что обычно сдержанные лондонцы проходу ему не давали, приставая с расспросами:
«Сэр, где вы взяли такую прелесть? Стопроцентный коттон — сверху и изнутри!»
«Русский стандарт», «русский стиль», «а-ля рюс» — такими заголовками ныне пестрят журналы высокой моды. Российские спортсмены, отправляясь на XIX Олимпийские зимние игры, были экипированы в костюмы «а-ля рюс». Для мужчин — двубортные пальто «а-ля Шаляпин» из шерсти «бебби-лама» бежевого цвета с богатым воротником из нестриженого бобра. Для женщин — пальто «трапеция» цвета топленого молока, меховые шапки и очаровательные муфты. На ногах у олимпийцев были войлочные сапоги на молнии «прощай, молодость» с галошами. Теперь они — тоже модный элемент.
Екатерина II в костюме «а-ля рюс»
А известные кутюрье предлагают искушенным западным модникам шапки-ушанки, сумочки, отороченные мехом, парчовые душегреи, вышитые золотом и стразами, пышные клешевые юбки из блестящей тафты, павлово-посадские шали да платки, высокие шапки из длинноворсного меха — традиционные боярки и кубанки.