5. «Принципиально у нас не укладывается в голове, почему мы добровольно должны помогать СССР» (доктор Шайбе и переводчик Поль);
6. «Привезли нас в СССР под автоматом, чувствую себя здесь пленным и помогать СССР не буду». (Куниш – механик отдела);
7. На призывы последовать примеру подписавшихся заявляли: «Я – индивидуалист и подписка моих товарищей не имеет для меня значения»;
8. «Нас обманули русские офицеры, когда вывозили в СССР, сказав, что в СССР у вас будут условия лучшие, чем в Германии» (Поль);
9. По своим политическим убеждениям не могу подписаться (Шульце – начальник группы ОКБ-1);
10. Низкая зарплата, которой не хватает, чтобы сносно жить и оказывать помощь родным, живущим в Германии (Эндерлен (ОКБ-1), Дайнхард и др.). Инженер Глюк заявил при этом, что он не привык, как русские, венгры, румыны, болгары и некоторые немцы есть сухой хлеб. Я избалован и не могу урезывать свой рацион. Я мало получаю, мне не хватает». Зарплата Глюка – 3000 руб. (семья 3 человека);
И. Молодежь (Ааас и Кремцов – монтажный цех) высказала следующее: «Мы, молодые люди, а нам не дают свободы гулять с русскими девушками. Или скажите, когда мы отсюда уедем, или дайте возможность свободно гулять с русскими»;
12. Инженер Готман (механический цех) подписался на 25 % оклада, заявив при этом: «Если бы это было для Германии, то я бы подписался на большую сумму»;
13. Слесарь Фестер (механический цех) от подписки категорически отказался, заявив: «Я социалист с 1929 г., но никогда не подписывался ни на какой заем в Германии и здесь не буду»;
14. В механическом цехе был случай грубого, дерзкого и злобного отказа от подписки по политическим мотивам со стороны заведующего складом Барона, который заявил: «Принципиально не хочу помогать Советскому Союзу», скорчив при этом надменную и злобную гримасу. В оформлении подписки начальником цеха ему было отказано. Хотя, спустя один день, с его стороны была попытка подписаться.
В этом цехе из 61 работающего немца подписалось 51 человек. Другие не подписались по причине материальных затруднений (болезнь, тяжелое материальное положение родных, живущих в Германии);
15. Фридрих Вильгельм, конструктор технологического отдела, заявил: «Я – капиталист и подписываться на советский заем не желаю, т. к. это несовместимо с моими убеждениями, и восстановление хозяйства Советской России меня не интересует». При вторичной беседе на следующий день подписался на 1000 руб. при зарплате в 2000 руб.;
16. Инженер Векверт, руководитель группы ОКБ-2, заявил следующее: «Я немец в советской стране, я несвободен, поэтому дружеских чувств к
советскому государству у меня быть не может. Лояльность к советскому государству я показываю своей добросовестной работой. В политических и других мероприятиях советского государства участвовать мне не позволяет моя совесть, и я не хочу этого делать. Поэтому не заставляйте меня лицемерить перед вами, настаивая на моей подписке на заем». Высказали солидарность с Веквертом работники ОКБ-2 Майер Г., Фуге, Вестермайер.
В ходе подписки была высказана жалоба на отсутствие профсоюзной организации среди немецких специалистов;
17. Слесарь инструментального цеха Куль заявил: «Я болен и не знаю, что будет с моей женой и ребенком, если я умру. Я только знаю, что ей помогать не будут, поэтому и я не буду помогать».
18. При проведении подписки в отделе главного металлурга отдельными работниками были высказаны следующие замечания:
а) Доктор Анспах Г.: «Коммунизм и фашизм в принципе одно и то же. Идейных сторонников подписки среди нас не найдете. Лично я не хочу быть в противоположном вам лагере, вполне доказываю свою лояльность 50%й подпиской на заем»;
б) доктор Лоренц М.: «Доказывая свою лояльность, я подписываюсь на 50 % зарплаты. Подписываться на большую сумму сейчас не буду, т. к. не хочу быть примером для своих соотечественников в сторону ухудшения их материального обеспечения». Доктор Лоренц М. подписался на 100 % оклада зарплаты после подписки остальными;
в) доктор Шнец X.: «Я в Германии никогда не принимал участия в займах, лотереях и прочих, считаю это выражением политики. Я человек техники и не хочу заниматься политикой, эти два понятия несовместимы». Шнец подписался на 37,5 %, выражая этим, по его словам, лояльность;
г) инженер Кюне Г: «Основа каждого государства – здоровая семья, не хочу ухудшать положение моей семьи, т. к. по возвращении в Германию мне придется отвечать за мою добровольную подписку на заем. Кроме того, мое имущество сильно пострадало от войны». Подписался на 25 %;
д) Инженер Гетц Г: «Я немец и не хочу нести ответственность перед будущим правительством Германии за добровольную помощь СССР». От подписки категорически отказался;
е) Инженер Пель В.: «Я здесь пленный, сижу за невидимой колючей проволокой и считаю, что по Потсдамскому соглашению я не имею права идти против своей страны, я здесь живу без всякой помощи, у меня больная мать, которой не оказывается необходимая медицинская помощь. На заем принципиально подписываться не буду»;
ж) Лаборант Брауне Г: «Меня насильно привезли из Германии, сорвали сдачу экзамена на аттестат зрелости и поступление в университет. На заем подписыватъся не буду, т. к. я немец, здесь я в плену, лишен всего и могу заниматься только математикой и спортом». От подписки отказался;
з) Начальник фотолаборатории Зайферт Г.: «Я был солдатом, воевал на Кубани, за это понес ответственность как за свое обдуманное и сознательное действие. Больше не хочу нести ответственность за свои поступки, а поэтому ничего добровольно здесь делать не буду. На заем не подпишусь даже под дулом револьвера, т. к. я немец. Меня насильно сюда привезли, и не может быть лояльных отношений»;
и) Лаборантка Готман М.: «Мои подруги учатся в Германии, а я этой возможности не имею, т. к. меня насильно привезли сюда. Подписываюсь на 25 %, а больше считаю принципиально неправильным».
Некоторые специалисты, например, доктор Шайбе, переводчик Поль, инженеры Клаус и Тойер, подписавшись на часть своей зарплаты, сделали на подписных листах приписки следующего содержания: «Это (т. е. подписка на заем) не означает, что я согласен с моим насильственным приездом в СССР». Комиссией содействия государственному кредиту и сберегательному делу в подписке на заем Шайбе, Полю, Клаусу и Тойеру отказано на основании того, что подписка на заем в Советском Союзе проводится добровольно, без принуждения.
Об отказе в подписке на заем указанным специалистам было объявлено директором завода в присутствии русского и немецкого руководства завода. После объявления об отказе в подписке Шайбе и другим доктор Лертес в беседе с главным конструктором ОКБ-2 Престелем в присутствии заместителя главного конструктора тов. Квасова, объясняя отсутствие коллективности среди немцев, сказал: «В Америке, где живет много немцев, дом немца, в отличие от дома американца, всегда огорожен глухим забором (как пример индивидуализма). В Германии есть поговорка: «Легче блох удержать в открытой корзине, чем добиться единства действий у немецкого народа».
На следующий день после отказа в подписке Поль подал заявление тов. Олехновичу, в котором сообщил, что он отказывается быть посредником, т. е. отказывается от обязанностей, которых на него никто не возлагал.
Парторг ЦК ВКП(б)
на опытном заводе № 2 Н. Савенков12».
Из представленной информации следует, что некоторые руководители отделов категорически отказывались от подписки на заем, а за ними – и их подчиненные. Кроме этого, среди немецкого «спецконтингента» неожиданно распространили слух о скором возвращении их обратно в Германию. Будто бы специалистов отправят из Куйбышева в ночь с 15 на 16 сентября 1948 г. Немцы упаковывали чемоданы, свертывали вещи для погрузки, всю ночь не спали. Наутро же все были разочарованы, что не поедут на родину, надо как обычно выходить на работу. Были среди немецких специалистов и такие, кто отказывался брать социалистические обязательства, участвовать в соревновании. Делали они это, как отмечали руководители завода, вполне преднамеренно, чтобы подорвать производительность труда, ставить палки в выполнение тематического производственного плана.13
Надо, на мой взгляд, учитывать при этом и такой факт, как соотношение русских и немецких инженерно-технических кадров в конструкторских бюро. Оно характеризовалось следующими цифрами: если за 100 % принять наличие куйбышевских специалистов, то немецких имелось: в ОКБ-1 – 463 %, ОКБ-3 – 153 %, технологическом отделе – 130 %. И, главное, тематический производственный план составляли на основе предложений немецких специалистов.
Логично и вполне закономерно, что в Куйбышевский обком партии, лично к Ф.Р. Козлову регулярно поступала информация о настроениях «спецконтингента».
Глава 2«Сделать или умереть» – девиз Фрола Козлова, секретаря Куйбышевского обкома КПСС
Я судьбе благодарен. Собирая архивные материалы, открывающие непознанные факты и события в жизни Ф.Р. Козлова на ответственных участках партийно-государственного руководства, оборонных предприятиях, я познакомился с людьми, которые хранят память о нем, хотя многие лично и не были с ним знакомы. Слушая их волнующие воспоминания, у меня возрастала уверенность, что я на верном пути, ведь новые факты вырисовывали биографию нашего знаменитого земляка подробнее, глубже и ярче.
Без сомнения, этому способствовали и архивные документы, с которыми я познакомился. Сожалею, что не все они рассекречены, находясь за семью печатями от дотошных историков. Потому в биографии Ф.Р. Козлова еще остаются «темные» и «белые» пятна.
Но я счастлив. Я дышал воздухом городов, где он работал, где он ходил и ездил по улицам. Я имею в виду города Ижевск и Самару. Ездил я туда, чтобы воочию убедиться, какой напряженной и сверхответственной была работа в тяжелейшие годы Великой Отечественной войны, когда фронт и тыл ковали Великую Победу над гитлеровским фашизмом. Ф.Р. Козлов, а ему в ту пору стукнуло всего-то тридцать лет с «хвостиком», нес на своих плечах партийно-государственную ответственность, которую без ложного пафоса можно называть ответственностью за судьбу Родины. Она в годы войны зависела от каждого честного человека, от суровой дисциплины. Крутые меры руководства, естественно, напрямую зависят от личных качеств и убеждений человека, от его совести, духовного склада, отношения к народным чаяниям и надеждам.