— Как вы считаете, господин Политов, возможно в СССР проведение такой операции, какую я так блестяще осуществил в Италии?
Нагловатый, самоуверенный тон, в котором вел беседу Скорцени, не понравился Политову. Рядом с этим матерым бандитом Политов выглядел щенком. Чтобы хоть как-нибудь поднять свой престиж в глазах присутствующих, Политов решился на дерзость.
— СССР — это не Италия, господин штурмбаннфюрер, — не очень громко, но достаточно твердо ответил он, — и сделать там то, что вы сделали в Италии, значительно трудней.
10 января 1944 года руководство 6-го управления решило перенести место подготовки Политова из Пскова в Ригу. В связи с этим 12 января 1944 года Политов покинул Псков. Сопровождавший Политова офицер СС устроил его в Риге в гостинице «Эксельсиор» и предложил администрации закрепить за ним лучший номер. Кроме того, Политову была предоставлена квартира в одном из дачных пригородов Риги.
Шилова еще некоторое время находилась в Берлине, где обучалась работать на рации, практиковалась в обращении с радиоаппаратурой, в зашифровке и расшифровке документов, в составлении кодовых таблиц, донесений и схем.
Окончив учебу, она переехала в Ригу и поселилась вместе с Политовым.
Почти сразу же после прибытия в Ригу Краусс представил Политова двум новым инструкторам, которые должны были заниматься с ним ежедневно. Один из инструкторов, Палбицын, имел биографию, как две капли воды похожую на биографию Политова. В прошлом крупный уголовник, осужденный за изнасилования и убийства, он добровольно перешел на сторону немцев и, работая в органах разведки, очень быстро сделал карьеру. Палбицын получил звание капитана СД и был назначен на должность начальника отдела 6-й северной команды разведоргана «Цеппелин».
Специализировался Палбицын в основном на изготовлении фальшивых документов, печатей, штампов, а также на экипировке и снаряжении агентов, засылаемых в Советский Союз.
Второй — П. П. Делле, он же Ланге, — попал на службу к немцам несколько иным путем. Это был типичный отпрыск старого дворянского рода, изгнанного из России революцией, убежденный монархист и лютый антисоветчик. Делле имел чин оберштурмфюрера СС и руководил гатчинской группой безопасности СД.
Как Палбицын, так и Делле с первого же дня приняли самое активное участие в подготовке Политова. К этому времени был уже окончательно утвержден план заброски Политова и Шиловой в советский тыл. Было решено, что Политов будет действовать под видом майора Красной Армии, получившего отпуск после тяжелого ранения. Учитывая это, новые наставники при подготовке Политова разделили между собой обязанности таким образом: Палбицын занялся с ним стрельбой и изготовлением документов, удостоверяющих личность Политова, а Делле детально разработал легенду о пребывании Политова на фронте, его ранении и лечении в госпитале.
В конце января Политова пригласил к себе Краусс.
— В вашей подготовке не должно быть ни малейших упущений, — сказал он. — Вам придется лечь в госпиталь и сделать пластическую операцию.
Политов ответил, что он готов.
— Но не хотелось бы, чтобы кто-нибудь об этом знал, — предупредил Краусс — Даже вашу жену не стоит посвящать в эту историю. Что, если мы распространим слух о вашем срочном выезде на фронт?
— Думаю, что это ни у кого не вызовет никаких подозрений, — ответил Политов и в тот же вечер сообщил Шиловой о своей командировке в действующую армию.
Утром следующего дня к гостинице «Эксельсиор» была подана машина, которая якобы должна была отвезти Политова на вокзал. Политов попрощался с женой и отправился в путь. Но вместо вокзала очутился в немецком военном госпитале. Здесь под наркозом ему была сделана сложная операция, а спустя два дня в номер к Шиловой явился Краусс и сообщил ей о том, что Политов попал под бомбежку, получил ранения, но вовремя был доставлен в госпиталь и сейчас находится вне опасности. Об этом же были поставлены в известность и некоторые другие лица, имевшие контакт с Политовым, а спустя три недели эту версию подтвердил и сам Политов, вернувшийся из госпиталя.
Пока Политов находился в госпитале, его шефы продолжали работу. Палбицын, посоветовавшись с Крауссом, решил, что Золотая Звезда Героя Советского Союза повысит шансы новоиспеченного майора Красной Армии, и сделал соответствующий запрос в Берлин. Вскоре оттуда были получены орден Ленина и Золотая Звезда, принадлежавшие генерал-майору Красной Армии Ивану Михайловичу Шепетову, отличившемуся в боях 1941 года и замученному впоследствии в фашистских застенках.
Орден Красного Знамени, орден Александра Невского, два ордена Красной Звезды и две медали «За отвагу» Краусс и Палбицын без особого труда нашли на месте. На право ношения всех этих наград были изготовлены соответствующие документы, а сам Политов отныне превратился в Таврина.
10 февраля в Ригу из Берлина прибыл уже знакомый Политову майор технической службы. Он привез изготовленное им дьявольское оружие. С этого дня Политов начал тренироваться в стрельбе из «Панцеркнакке». Привычную стрельбу из пистолетов заменило змеиное шипение реактивных снарядов. «Панцеркнакке» действовало безотказно. Снаряды метко попадали в цель и прожигали броню в 45 миллиметров.
Обнаружив это, Политов несколько воспрянул духом, ибо, как ни храбрился он, как ни старался продемонстрировать перед своими хозяевами свое бесстрашие и свою преданность, на душе у него было неспокойно. Уж кто-кто, а он-то отлично понимал, что одно дело — работать на оккупированной территории, другое — встретиться со своими соотечественниками в советском тылу. Но если Политов боялся предстоящей операции, то в Берлине, напротив, уверовали в ее успех. На самом последнем этапе подготовки задание Политову было расширено.
Все тот же майор технической службы, совершив еще одну поездку в свою столицу, привез оттуда какой-то ящик. Внутри оказалась мощная магнитная мина с радиовзрывателем, позволяющим произвести взрыв по радиосигналу с расстояния в несколько километров.
— Это тоже очень хорошая вещь. На нее мы возлагаем свои главные надежды, — показывая мину Политову, сказал Краусс. — Как герой своего народа вы должны побывать на одном из торжественных собраний, где будут присутствовать руководители, и принести туда эту мину. Потом вы выйдете из зала и тем самым обезопасите себя. А все остальное сделает ваша супруга. В назначенное время она подаст радиосигнал, и торжественное собрание превратится в торжественные похороны, — захохотал Краусс.
— Все будет сделано, — заверил Политов, хотя и почувствовал, что вариант с миной еще более неосуществим для него, чем с «Панцеркнакке».
На этом подготовка Политова фактически заканчивалась. Доделать оставалось очень немного, а именно: сшить Политову и Шиловой форму, дать им возможность в течение нескольких дней обносить ее, хорошо спрятать в мотоцикле радиостанцию, оружие, деньги, запасные документы и всевозможные печати и подготовить мотоцикл к надежной технической эксплуатации.
Но тут Палбицыну пришла в голову еще одна идея. Он раздобыл по экземпляру газеты «Правда» и «Известия» и перепечатал их на чистой бумаге слово в слово, с одним лишь небольшим изменением. В сфабрикованный номер «Правды» он впечатал очерк о подвиге, совершенном майором Тавриным, и тиснул его портрет. А в номере «Известий» подпечатал в указе Президиума Верховного Совета Союза ССР о присвоении звания Героя Советского Союза рядовому, сержантскому и офицерскому составу Красной Армии фамилию, имя и отчество новоиспеченного майора. По мнению Палбицына, это должно было оградить Политова от всяких подозрений надежнее любых документов.
И еще одно мероприятие осуществил в эти дни Палбицын. Улучив момент, он, по заданию Краусса, в последний раз прощупал Политова. Оставшись как-то после занятий с Политовым один на один, Палбицын «разоткровенничался»:
— А дела-то у немцев швах. Похоже на то, что им придется отсюда удирать.
На это Политов ответил неопределенно:
— Нам-то что? Уйдем вместе с ними. Европа большая, места всем хватит.
— Не скажи, — гнул свое Палбицын и зашептал Политову на ухо: — Подумай лучше, не пора ли нам менять хозяев?
Политов понял цену этому разговору и сразу же пресек его.
— А по-моему, особых оснований для беспокойства нет, — отрезал он. — Неудачи на фронте — дело временное. Слышал, что Геббельс говорит о новом оружии? Немцы себя-еще покажут.
— Дай бог! — сразу ретировался Палбицын и пожелал Политову успешно выполнить задачу.
Против фронта видимого всегда стоит видимый фронт. Против фронта невидимого — невидимый фронт. И хотя гитлеровцы самым тщательным образом скрывали работу своих разведывательных органов, советские чекисты имели о них достаточную информацию. Совершенно ясно, что и Рига, в которой было сосредоточено немало тайных сил противника, ни на минуту не выпадала из внимания советских разведчиков.
Политов так и не узнал, почему его перевели из Пскова в Ригу. Ему тогда лишь сказали, что в данных условиях это будет целесообразней, но что скрывается за этой туманной фразой, чем действительно вызван перевод, объяснять не стали, хотя оснований для перевода у руководства «Цеппелина» было более чем достаточно.
В новогоднюю ночь 1944 года советскими чекистами был похищен вместе с очень важными документами помощник начальника разведывательно-диверсионной школы обершарфюрер СС изменник Родины Лашков-Гурьянов. Эту необычайно дерзкую по своему замыслу операцию блестяще осуществили чекисты, возглавляемые старшим лейтенантом Георгием Пяткиным.
Задолго до самой операции они установили, что в окрестностях Пскова, в деревне Печки, находится гнездо разведоргана «Цеппелин» — школа по подготовке шпионов и диверсантов, засылаемых в советский тыл. Установив это, они взяли его под наблюдение. Вначале сведения о школе собирались в основном с помощью советских патриотов — жителей деревни и ее окрестностей. Позднее чекистам удалось направить в школу своего человека — лейтенанта Александра Лазарева, который быстро вошел в доверие к немцам и устроился охранником. 13 декабря сорок третьего года он переправил Пяткину записку: