, тогда как Новогеоргиевск был прекрасно известен ей с 1914 года и мог при угрозе рассчитывать на помощь пограничников. В этой связи Алексеев предпочел не обрекать на гибель и пленение боеспособные части 27-го армейского корпуса.
На боевом духе защитников крепости скверно сказался всплеск шпиономании[1257], замешанной на бытовом антисемитизме. Это притом, что евреи составляли минимум половину гражданского населения Новогеоргиевска и его окрестностей! Спору нет, имелись зафиксированные случаи задержания евреев «с возмутительными листками», как в канун 1915 года в Зегрже[1258]. Но одновременно с этим практически отсутствовали ограничения на пребывание в крепости гражданских лиц, например солдатских матерей, сроком до нескольких недель[1259]. Отсутствовал Новогеоргиевск и в перечне крепостей и населенных пунктов, въезд в которые в целях борьбы с лазутчиками воспрещался всем лицам, не имеющим особого удостоверения, — почти все остальные цитадели западного порубежья в этот список вошли. Протопресвитер Г. И. Шавельский летом 1915 года объезжал крепости западного порубежья, окормляя «христолюбивое воинство», был и в Новогеоргиевске. Однако самые истовые молитвы не давали должного эффекта, так как обстановка осложнялась с каждым днем.
Особенно серьезный урон моральному состоянию гарнизона нанесла гибель 17 (30) июля 1915 года начальника инженеров крепости полковника Н. В. Короткевича-Ночевного во время осмотра передовых позиций[1260]. В поездке его сопровождали начальник инженеров Северного отдела крепости полковник К. В. Худзинский (убит), инженер вымысловского сектора того же отдела Коршун (ранен) и его помощник — саперный офицер (пленен вместе с водителем и автомобилем). «Солдатский вестник» преобразил этот трагический инцидент в добровольный переход с массой важнейшей документации на сторону противника начальника обороны Южного отдела крепости генерал-майора А. К. Кренке, в поездке вовсе не участвовавшего. У этих слухов имелась достоверная основа, так как немцами был захвачен генеральный план укреплений Новогеоргиевска с обозначением мест расположения тяжелых батарей. Таким образом, в один день было подорвано доверие гарнизона к высшему командованию и раскрыта вся оборонительная система укреплений Новогеоргиевска, до того момента неизвестная противнику.
В Новогеоргиевске размещались полугодовые запасы продовольствия[1261]. Положение же дел со стрелковым вооружением в гарнизоне точно отражала расхожая нынче (правда, применительно к Красной армии в Великую Отечественную) фраза «одна винтовка на троих». Участник обороны крепости капитан полевой артиллерии К. П. Лисынов свидетельствовал, что винтовками были снабжены всего 35 000 солдат[1262]. Патронов было еще меньше. Наконец, нехватка элементарной униформы на складах крепости привела к тому, что новобранцы в начале 1915 года принимали воинскую присягу на верность царю и Отечеству в неуставных мундирах. Текст присяги включал такие слова: «…В осадах и штурмах… храброе и сильное чинить сопротивление». Полгода спустя время пришло.
Генерал-лейтенант Густав фон Дикхут-Харрах
5 (18) июля сводный корпус генерал-лейтенанта Густава фон Дикхута-Харраха получил приказ наблюдать за Новогеоргиевском. 14 (27) июля он приблизился к крепости и по принятому два дня спустя германским командованием плану действий должен был начать обложение с севера. В течение нескольких последующих дней германской авиацией проводилась активная воздушная разведка крепостного района, а затем подошедшие войска приступили к окружению и подготовке осады.
Осада Порт-Артура на Висле
Осаду Новогеоргиевска возглавил опытнейший военачальник, генерал-полковник Ганс Гартвиг фон Безелер — покоритель Антверпена. Он располагал 55 батальонами пехоты, в основном ландвера. Ополченческие части, состоящие из солдат разных возрастов, уроженцев разных уголков Германии, не блистали высокой боеспособностью. Командование противника особо полагалось на мощь своей артиллерии. Подвоз орудий требовал времени и безопасных подступов к крепости, поначалу неприятель действовал осторожно. Однако командование частей, стоящих в Новогеоргиевске, равно как и штаб, оставалось безынициативными. Каких-либо поступательных действий по предотвращению окружения крепости ими не предпринималось. Германские силы планомерно, подтягивая артиллерийские батареи, окружали Новогеоргиевск, один за одним занимая аванпосты. Так, в ночь с 24 на 25 июля (с 6 на 7 августа) русские войска оставили передовое укрепление Дембе, отступив на южный берег Нарева. Для подрыва форта частям 1-го Туркестанского корпуса в арьергарде на позициях между Буго-Наревом и Вислой было передано 500 пудов (8 тонн 190 килограммов) пироксилина вместо необходимых 800 (13 тонн 104 килограммов), однако и те распоряжением начальника штаба 1-й армии генерал-лейтенанта И. З. Одишелидзе оказались возвращены в крепость Новогеоргиевск. Удалось разрушить лишь мост через реку[1263].
Германская карта укреплений Новогеоргиевска
Русские войска накапливались в крепости и не препятствовали ее окружению. В результате отряд генерала Вестергагена и 169-я бригада ландвера, разделенные Вислой, — с юга, 21-я бригада ландвера и бригада генерала фон Пфейля — с северо-востока, 14-я дивизия ландвера с севера и корпус генерала фон Дикхута-Харраха — с северо-запада к 28 июля (10 августа) 1915 года замкнули вокруг Новогеоргиевска кольцо окружения.
Генерал Безелер принял рискованное решение отказаться от ведения правильной осады и попытаться овладеть крепостью посредством ускоренной атаки — массированным ударом в избранном направлении при поддержке артиллерийского огня из тяжелых и сверхтяжелых орудий, который должен был окончательно деморализовать пассивный гарнизон[1264].
Направлением главной атаки был избран сектор, образованный протоками рек Вкра и Нарев. Через него проходила железнодорожная ветка — гарантия подвоза боеприпасов для продолжения обстрела. Подавляющий артиллерийский огонь по северо-восточным фортам Новогеоргиевска обеспечивался 35 батареями на фронте атаки протяженностью всего в 4 километра. Это был огневой молот.
Однако прежде, чем пускать его в ход, необходимо было подготовиться. Занятие передовых русских позиций требовало мощной поддержки. Неповоротливая артиллерия выдвигалась на передний край, и немецким саперам пришлось попотеть. Участок железной дороги под контролем Безелера позволял подвозить снаряды, но выгружать их приходилось на удаленной станции Шверче: по ближней (Насельску) пристрелялась русская артиллерия. Интенсивность огня была низкой — не чаще пары выстрелов в час, но для того чтобы спугнуть немцев, хватило и этого[1266]. В остальном же не чинилось никаких помех подготовке немецкой атаки на предполье и не предпринималось попыток сорвать ее.
Утром 31 июля (13 августа) ни русские, ни немецкие ополченцы не увидели рассвета. Плотный туман помешал неприятельской артиллерии начать подготовку в 4 часа утра. Гром небесный раздался в 10 часов утра, а вскоре батальоны ландвера пошли в атаку на передовые позиции. Русские орудия огрызались по пристрелянным секторам, битый час немцы не могли овладеть фольварком Чайка. Однако сила ломила силу: после полудня были потеряны Псутсин и Студзянка, а к 18 часам первый рубеж русской обороны оказался прорван. Какое-либо взаимодействие на нем пехоты и крепостной артиллерии к тому моменту отсутствовало. Немцы же при поддержке крупных калибров продвинулись вперед и окопались на расстоянии менее километра от линии фортов. В их ближний тыл отправились первые 4000 военнопленных, что не могло не сказаться на боевом духе гарнизона.
Перегруппировав артиллерию, 1 (14) августа противник обрушился на укрепленные позиции XV и XVI. Огонь корректировался с воздуха и был страшен. Земля ходила ходуном и взметалась от разрывов выше макушек сосен, снаряды утюжили ее до самой Вкры. Фортам XIV и VIII досталось меньше, чем соседям, хотя 30-сантиметровые воронки в сводах от попадания «чемоданов» — это не пустяк. Тем не менее слоистые асфальтобетонные перекрытия держали удар, да и полевым укреплениям обстрел не нанес заметного ущерба.
Немцы предпринимали попытки захватить укрепления XVа-Ь в течение следующих двух дней. Атаки одна за другой проваливались либо не приносили должного результата. Возобновлялась бомбардировка, накрывавшая и ландвер, окопавшийся вблизи от русских. Фортовая группа XVЬ была взята вечером 3 (16) августа вместе с 4 орудиями, 3 пулеметами и пятью сотнями военнопленных. Бобырь отдал приказ о контратаке, рассчитывая выбить неприятеля с занятой позиции. Разрозненная ударная группа русского ополчения дрогнула под немецким огнем, а собравшись, взяла неверное направление. Контратака захлебнулась, но гарнизон XVа еще держался.
Его участь решилась на следующий день, 4 (17) августа. Из цитадели не прибыло подкрепления, оборонительный огонь ослабел. В плен сдались почти все, кроме нескольких храбрецов во главе с подпоручиком Малинским. Они укрылись за бронированными дверями убежища и отстреливались из винтовок. Получив донесение о потере XVа, комендант распорядился перенести туда артиллерийский огонь. Не собираясь дожидаться под ним у моря погоды и нести потери, немцы взломали укрытие Малинского. Гранаты сорвали двери с петель, русские за ними не дождались помощи, и им оставалось сдаться. Бобырь решился на контратаку только к полуночи, когда в ней уже не было смысла. «Царский дар», сильнейший участок обороны Новогеоргиевска, находился у генерала Безелера в руках