Величайшей ошибкой
было бы думать…[1736].
Более дискуссионного, более скандального, изобилующего теориями, гипотезами и даже скандалами сюжета, чем заявленный в заголовке, нет не только в череде событий в России в 1917 году, но и, пожалуй, во всей отечественной истории. Этот спор продолжается без малого столетие, и конца ему не видно. У каждой из сторон в нем запасен гигантский арсенал фактов, аргументов pro et contra, толкований, точек зрения и, что уж там, домыслов.
Полемика по данному вопросу предельно политизирована, что заведомо осложняет попытку объективно разобраться в нем, встав над схваткой, но я рискну попробовать. И поскольку «ei incumbit probatio, qui dicit, non qui negat»[1737], помощник присяжного поверенного В. И. Ульянов не дал бы соврать, — здесь будут рассмотрены доводы в пользу версии наличия «германского следа».
Ее наиболее часто и широко тиражируемые тезисы вполне укладываются в следующий список:
— Германия забросила большевистских лидеров в Россию в «пломбированном вагоне»;
— русская разведка знала о сделке Ленина с германским Генеральным штабом;
— в курсе о ней были и спецслужбы других держав;
— руководители кайзеровских армии и разведки не отрицали оказания помощи Ленину;
— большевики отмывали немецкие деньги через Парвуса и его фирму в Стокгольме;
— разоблачающие найм Ленина сотоварищи Германией бумаги были опубликованы в США еще в 1918 году;
— Соединенные Штаты заодно с Британией и сами финансировали РСДРП(б), оставив в истории Октябрьской революции «американский след»;
— «германский след» же был давным-давно обнаружен и доказан ведущими зарубежными историками;
— у германской военно-политической верхушки имелось множество каналов финансирования Ленина, а не один;
— многие обличающие большевиков документы были обнародованы еще «по горячим следам». Но главные перипетии этой тайны до сих пор таятся в неких секретных архивах.
И все здесь, казалось бы, так… Да не так.
Прежде всего позволю себе напомнить, что Ленин и другие революционеры прибыли в Россию в 1917 году из нейтральной Швейцарии, и никаких пломб на вагоне, в котором ехал большевистский лидер, не было. Их следование подробно описано и хорошо известно, чего не скажешь о предыстории этого транзита. А ведь все самое интересное заключается именно в условиях и переговорах «до», а не в перестуке колес в пути. К предыстории и следует обратиться.
В честь чего вообще Ленин и компания засобирались в Россию? 2 (15) марта он узнал из прессы о падении самодержавия — и лишился покоя. 3 (16) марта 1917 года Временное правительство декларировало «полную и немедленную амнистию» всем преследуемым по политическим мотивам, в том числе даже террористам и участникам военных мятежей. Несколько дней спустя, 6 (19) марта 1917 года, лидер меньшевиков Ю. О. Мартов выдвинул на совещании в Берне идею проезда в Россию через территорию Германии и Швеции. Вопросом торга оказывался возврат интернированных немецких или австрийских военнослужащих. Этот вариант был отнюдь не единственным: довольно экзотический маршрут тогда же предложил меньшевик Ю. Ларин — из Швейцарии во Францию, затем Испания, США, Норвегия, Швеция и, наконец, Россия[1738].
9 (22) марта министр иностранных дел Временного правительства Милюков разослал в диппредставительства России за рубежом разъяснения насчет выдачи политическим эмигрантам въездных документов. Возведенные старым режимом преграды отменялись, но не все и — не для всех. По-прежнему воспрещалось ставить визу в паспорта тех лиц, что были внесены в российские и международные контрольные списки. Эти перечни включали фамилии эмигрантов, возвращение которых домой было нежелательным для их страны или всех государств Антанты. Соответственно, впустить в Россию персону нон грата с точки зрения Англии и Франции даже Временное правительство могло только с согласия Лондона и Парижа.
В середине марта 1917 года английские дипломаты в Швейцарии прекратили визировать паспорта русским эмигрантам, стремящимся попасть домой через Скандинавию. Отказ объяснялся развязанной Вильгельмом II еще в феврале 1915 года подводной войной. Полагаться на курсирующие между Великобританией и Норвегией пароходы было, дескать, чересчур рискованно. Эта позиция была не лишена лукавства. Милюков 5 (18) апреля 1917 года не случайно призывал дипломатов за границей «не проводить различия между политическими эмигрантами пацифистами и непацифистами» и сообщить об этом британским и французским коллегам.
С другой стороны, подводная война Германией действительно велась. Выступавший за войну до победного конца социал-демократ Г. В. Плеханов со сподвижниками неспроста были доставлены в Норвегию на британском военном корабле с эскортом из миноносцев. А политэмигранты П. В. Карпович и Я. Э. Янсон действительно погибли в Северном море в апреле 1917 года из-за торпедирования парохода «Zara» немецкой субмариной[1739]. Путь через Германию оказывался кратчайшим, скорейшим и хотя бы пролегал по суше.
И здесь весьма важным является вопрос о том, кто именно инициировал этот транзит. На сей счет существует две версии. Согласно первой, это Германия предложила российским леворадикальным политикам организовать «зеленый коридор» для их следования домой — разумеется, в своих целях. Если говорить о конкретных персоналиях, то замысел обычно связывают с германским послом в Дании графом Ульрихом фон Брокдорф-Ранцау и коммерсантом и политиком Александром Гельфандом (Парвусом). Данная позиция давно укоренилась в заграничной историографии. Например, немецкий исследователь Фриц Фишер писал в классической уже работе: «Брокдорф-Ранцау направил в Берлин свое доверенное лицо и соратника по революционизированию России Парвуса Гельфанда, чтобы предложить лично канцлеру разрешить осуществить проезд Ленина из Швейцарии в Россию. Парвус Гельфанд встретил в Берлине поддержку со стороны Эрцбергера и барона фон Мальцана из иностранного ведомства. Бетман-Гольвег с предложением согласился»[1740]. Об этом же говорится в новейшем труде, подготовленном Институтом российской истории РАН к столетию событий 1917 года: «21 марта 1917 г. будущий министр иностранных дел Германии и ее посол в советской России, а тогда посланник в Копенгагене граф Ульрих фон Брокдорф-Ранцау телеграфировал в Берлин содержание своей только что состоявшейся беседы с “доктором НеІрhand”’ом — социалистом А. Л. Парвусом, своим давним конфидентом… Позаботились в Берлине и о политэмигрантах. 23 марта в ответ на их просьбу германскому послу в Берне, из конспиративных соображений переданную через посредника, внешнеполитическое ведомство ходатайствовало перед Генштабом о пропуске из Швецарии через Германию в нейтральные страны и далее в Россию “ведущих русских революцинеров”»[1741].
На деле в беседе между Брокдорф-Ранцау и Парвусом не прозвучало никакой конкретики, за исключением резонного предположения о том, что социалисты смогут действенно бороться с верхушкой нового режима в России после объявления там политической амнистии — каковая к тому моменту уже была объявлена. Тем не менее впору предположить, что Германия решила воплотить данный прогноз в жизнь, впрыснув лидеров социалистов в тело охваченной лихорадкой России. Как минимум, не вполне так. Еще до вышеописанной встречи в датской столице, 6 (19) марта Ленин писал Инессе Арманд — и эта цитата является весьма известной: «В Кларане (и около) есть много русских богатых и небогатых русских социал-патриотов и т. п. (Трояновский, Рубакин и проч.), которые должны бы попросить у немцев пропуска — вагон до Копенгагена для разных революционеров. Почему бы нет? Я не могу этого сделать. Я “пораженец”. А Трояновский и Рубакин + К° могут. О, если бы я мог научить эту сволочь и дурней быть умными!.. Вы скажете, может быть, что немцы не дадут вагона. Давайте пари держать, что дадут! Конечно, если узнают, что сия мысль от меня, или от Вас исходит, то дело будет испорчено… Нет ли в Женеве дураков для этой цели?..»[1742]. А также делился с товарищем по эмиграции марксистом В. А. Карпинским: «План Мартова хорош: за него надо хлопотать, только мы (и Вы) не можем делать этого прямо. Нас заподозрят. Надо, чтобы, кроме Мартова, беспартийные русские и патриоты-русские обратились к швейцарским министрам (и влиятельным людям, адвокатам и т. п., что и в Женеве можно сделать) с просьбой поговорить об этом с послом германского правительства в Берне»[1743].
Цинично? Да, безусловно. Но вместе с тем практично — собственно, Ленин не ошибся, немцы дали вагон. А кроме того показательно, как лидер большевиков подчеркивает недопустимость личных (дискредитирующих) контактов с германской стороной, выискивая любые варианты посредничества.
Изначально на связь с германским послом в Берне бароном Гисбертом фон Ромбергом по этому вопросу вышел государственный советник Роберт Гримм. Он был убежденным социал-демократом и подспудно видел своей целью заключение между Россией и Германией мира для спасения русской революции. Ленин уловил этот его настрой и был категоричен: «Надо во что бы то ни стало устранить Гримма от этих переговоров. Он способен из-за личного честолюбия начать какие-нибудь разговоры о мире с Германией и впутать нас в грязное дело»[1744]. Переговоры продолжил Фриц Платтен, секретарь Социал-демократической партии Швейцарии.
Лидер большевиков до последнего момента оставался в неведении относительно решения германских властей о намечающемся трансфере. Он делился сомнениями с Инессой Арманд: