, а также в Русском Зарубежье, внимавшем историкам Г. В. Вернадскому («С самого начала войны он [Ленин] оказался агентом Германии…»[1852]), С. С. Ольденбургу («Несомненно, что германские агенты в меру возможности работали против существующей власти и всячески стремились вызвать смуту»[1853]) и прочим.
В годы перестройки, ознаменовавшейся плюрализмом мнений, гласностью и небывалой интенсивностью информационной энтропии, а тем более в 1990-е обостренный, буквально болезненный интерес общества к событиям 1917 года прорвался, подобно карбункулу. Положительным следствием этого стала «архивная революция», пролившая свет на многие страницы советской истории. Но даже российским историкам-специалистам, находившимся на изломе мировоззрения, было непросто осваивать искусство светотени.
Миф ожил и в благоприятной среде сомнений в прежних идеалах, доверчивости к историческим сенсациям, снизившегося научного уровня выходящей литературы обрел статус едва ли не историографической традиции. Любые упоминания о «германском следе в Октябрьской революции» производили ажиотаж в среде не слишком взыскательной читательской аудитории. «Можно предполагать, сколько тайн откроется в ближайшие годы, подтверждая древнюю мудрость, что “все тайное становится явным”», — видимо, искренне предвкушал издатель одного военно-исторического труда о казачестве в эпоху войн и революций, созданного в эмиграции[1854]. Книжный рынок в соответствии со спросом начал и до сих пор продолжает насыщаться политически ангажированными изданиями, полными небылиц. Одна из причин такого удручающего положения вещей — табуированность данной темы в советской историографии. Строго придерживаясь установки о фиктивности сюжетов, даже косвенно связанных с взаимоотношениями большевистской партии и немцев, она их практически не разрабатывала. Г. М. Катков, публикуя донесение фон Кюльмана, констатировал по прошествии времени: «В советском историческом журнале “Вопросы истории” он трактуется как последняя фальшивка»[1855].
Однако в наступившую в СССР пору ревизии исторического прошлого подобные установки попросту утратили силу. Объективному подходу в изучении событий революционного 1917 года суждено было формироваться в рамках научных школ, когда в общественном сознании беспримерный размах приобрели довлеющие в нем исторические мифологемы («германский след» в Октябрьской революции — одна из них).
…Почему это вообще важно — платили немцы деньги Ленину сотоварищи или нет, помогали большевикам захватить власть в России или те справились сами? Ответ на этот вопрос лежит не в политической плоскости. Политизация как раз и породила данную проблему, а диктуемая именно марксистскими постулатами изобличительная заданность[1856] доселе препятствует ее решению. Важно же решить ее просто потому, что Октябрьская революция была не благом, и не злом, а историческим событием. Историческим и — историчным, произошедшим не беспричинно, ставшим переломным для отечественной истории, но случившимся не по воле и не за счет неприятеля, жаждавшего переломить хребет России. Если на то пошло, в немецком Министерстве иностранных дел поначалу не поверили ни в приход РСДРП(б) к власти, ни в то, что Декрет о мире — это не фальшивка, его приняли за британскую поделку, призванную ударить по репутации большевиков[1857].
Тех событий не переиграть и не изменить, даже если этого очень хотелось бы. Их можно только забыть, вырвать из истории, превратив ее из непрерывной в дискретную и молясь или плюясь в зияющую дыру. Но разве не потому ли и не таким ли образом предшествующая Октябрьской революции Великая война столетие тому назад оказалась забытой?..
ПРИЛОЖЕНИЯ
№ 1
Господину члену междупарламентской конференции в Гааге Павлу Николаевичу Милюкову
…С тех пор в протекающим времени повежденная природа человека затаённо носила в своём сердце каинову вражду друг к другу. Этот добрый мир был отвергнут и изобретен новый своеобразный мир — это вооружённый мир настоящего времени. Человеческий ум в пытлим настойчивым напряжении сделал колоссальныи открытии всевозможных изобретений, как для всеобщего блага, так и для всеобщей пагубы людей. В последнем случае сюда следует отнести усовершенствование боевой техники: это стрельба гиганских орудий с дальних растояний. Снаряды этих выстрелов разрываясь припадении производят ужа-сающии опустошении в людях, затем массовая ружейная стрельба, шрапнели, бомбы, пулемёты, все это талантливо приспособлино для истребления друг друга. В этой убийственной атмосфере, под невыносимом гнётом страха ежеминутной смерти люди впадают в состояние душевно больных. При такой действительности великии державы Европы представляют собой страшно сгущённые грозовые тучи. Но какими тягостными жертвами оплачивается этот вооруженный мир!
№ 2
Объявляю при сем приказ Верховного Главнокомандующего от 30-го августа сего года за № 32.
«По ВЫСОЧАЙШЕМУ повелению сегодня доставлена из Троицко-Сергиевской Лавры в Мою ставку Великая Святыня земли Русской — Святая Икона Явления Божией Матери Преподобному Сергию Радонежскому Чудотворцу, написанная на доске от гробницы Святителя. Эта Святая Икона сопровождала Российское воинство во всех главных войнах, и НАШ ДЕРЖАВНЫЙ ВЕРХОВНЫЙ ВОЖДЬ ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР дам нам новое явление Своей любви к армии, так как был уверен, что сознание русских воинов о нахождении сей Святой Иконы среди нас, даст нам новые силы к борьбе с врагом и ещё большую уверенность в помощь Божию.
Верю, что Господь нас не оставит и даст нашему и союзников наших оружию окончательную и полную победу. Уверен, что и вы доблестные русские воины все до единого разделите эту уверенность.
С нами Бог».
Приказ этот прочесть во всех ротах, эскадронах, сотнях, батареях и командах.
№ 3
После упорного боя 4 августа противник отошел. Нами занят гор[од] Сталупенен, причем взято 7 орудий, 2 пулемёта, много пленных.
Сердечное моё великое спасибо за великолепную отверженную[1858] работу частей.
Особенно, сколько мне до сего времени известно, удачно действовали 25 и 29 пех[отные] дивизии. Относительно 27 пех[отной] дивизии должен, к сожалению, указать, причиной больших потерь, отчасти, нахожу отсутствие охранения левого фланга, почему начальнику 27 пех[отной] дивизии мне безотлагательно донести, кто в этом виновен.
Связь, несмотря на все мои требования мирного времени, все ещё неудовлетворительна, от XX арм[ейского] корпуса пока не поступало донесений, то же самое от 40 пех[отной] дивизии, штабы поэтому не знают, где находятся части, управление боем выходит из рук начальников.
В виду недостаточности донесений, приказываю при боевых столкновениях доносить через каждый час, в остальное время достаточно доносить к полудню и полуночи ежедневно.
Сегодня был в Сталупенене, видел много хорошего, но и много оскорбительного для нашей славной армии.
Много отсталых, отчасти с потертыми уже ногами, много самовольно, с целью грабежа. Обязываю под личною служебною ответственностью начальников частей прекратить всякие отлучки из строя, приводящие к мародерству, не останавливаясь для этого перед самыми строгими мерами до немедленного расстрела на месте.
За ротами, батареями, эскадронами и обозом следовать фельдфебелю или вахмистру, ответственным за порядок.
Много горело отдельных усадеб, даже в окрестностях Эйдкунена.
Не могу допустить, что из всех был открыт огонь частными лицами, не принадлежащими к составу неприятельской армии, по этому приказываю установить надлежащий порядок, прекратить поджоги селений безпощадными мерами.
С населением, не встречающим нас огнём, поступать как с мирными жителями, расплачиваясь русскими деньгами за все взятое.
Приказ этот прочесть всем ротам, эскадронам, батареям и командам.