е угрожаемых участках фронтов, а по причине заведомой громоздкости ничего другого и не оставалось.
Разработка собственного огнеметного вооружения была поручена заведующему лабораторией Николаевской инженерной академии химику А. И. Горбову — к слову, присутствовавшему на испытаниях огнеметов Фидлера в марте 1909 года. К началу осени 1915-го были изготовлены два десятка опытных образцов и компрессор для нагнетания воздуха в баллонах. Заказ мог составить 1100 экземпляров, но в том же году этого не произошло по сугубо бюрократической причине: ГАУ и ГВТУ не удавалось поделить между собой эту сферу деятельности. Затем разработка и испытания продолжились, а всего летом 1916 года в Запасную химическую роту поступило 204 «огнеметателя действительного статского советника Горбова». Баллон метровой высоты с бутылью со сжатым воздухом наполнялся смесью бензина и керосина в пропорции 1:1, оснащался шлангом и брандспойтом с воспламенителем — пропитанным бензином клочком ваты или пакли. Масса этого ранцевого огнемета достигала приблизительно двух пудов (32,76 килограмма), дальность действия не превышала 21 метра в ветреную погоду. Практика показала, что детище Горбова могло быть полезным разве что в учебных целях, да и то лишь если удлинить шланг и сделать воспламенитель автоматическим.
Летом 1915 года к военному ведомству России обратился с предложением огнемета собственной конструкции… австрийский подданный инженер Товарницкий. Им был взят за основу огнемет, применявшийся в австро-венгерской армии. Получился 12-литровый резервуар с краном в крышке, к которому крепился резиновый шланг, и брандспойт, оснащенный деревянной рукоятью и зажигалкой. Состав огнесмеси (по 20 долей бензина с керосином и целых 60 долей нефти) был призван увеличить массу жидкости, а значит — и дальности струи. Даже в неиспользуемом резервуаре требовалось ежесуточно доводить давление до 12 атмосфер. Процесс же приготовления огнеметчика к наступательному бою и вовсе исключал спонтанность применения аппаратов Товарницкого — как, впрочем, и любых других. Главными претензиями к огнеметам австрийского инженера стали малая дальность — 21 метр, как и у огнеметателей Горбова, ненадежность шланга и отсутствие возможности прекратить огонь в любой момент. К окончанию 1916 года количество произведенных ранцевых огнеметов Товарницкого не превышало 135 экземпляров. Он же спроектировал тяжелый траншейный огнемет емкостью 195 литров, но и там дистанция действия равнялась максимум 32 метрам по ветру, а в атаке этот аналог Grof был бесполезен[624].
Наибольшие дальность струи пламени и площадь поражения (64 метра по ветру и 61 квадратных метр соответственно) демонстрировали на испытаниях британские батарейные огнеметы системы Винсента. Правда, их конструкция была довольно ненадежной в обращении — даже у самих англичан происходили трагические инциденты с гибелью до полусотни человек от взрыва, а батареи являлись уязвимыми для артиллерийского огня врага. Французская армия не закупала этих огнеметов, в метрополии они использовались сугубо в учебных целях, так что предложение союзников продать их России походило на попытку сбагрить их. Помимо этого, интересная конструкция огнемета была предложена инженерами Странденом, Поварниным и Столицей летом 1916 года — фугасный поршневой огнемет, известный как СПС. В нем горючая жидкость выбрасывалась из цилиндрического корпуса потоком пороховых газов после взрыва выбрасывающего патрона. Схожий принцип действия применяется в огнеметах и по сию пору, а столетием ранее фугасные огнеметы предполагалось задействовать в обороне, размещая на позициях в несколько линий. Однако на поля сражений Первой мировой они опоздали[625].
Разработка и испытания вышеперечисленных аппаратов шли параллельно с творчеством энтузиастов. Например, 3 (16) августа генерал-инспектор по инженерной части ГВТУ докладывал управляющему Военным министерством о записке потомственного почетного гражданина Кишинева Пронина, который предлагал принципиально новый способ обороны крепостей. Поклонники стимпанка наверняка оценят: «Пар как сила, когда-то изменил весь строй мирового обихода и как реальная сила постепенно завоевал себе применение во всех видах, но эта гигантская сила до сего дня неиспользована как оборонительная при штурмах неприятелем крепостей или укрепленных позиций»[626]. Суть проекта напоминала идею фон Зигерн-Корна и заключалась в прокладке в районе крепости разветвленной подземной сети паропроводов, которые на подступах к ней выводились бы на поверхность. По этим трубам из мощных паровых котлов в крепостных потернах на участке атаки противника должен был подаваться сжатый пар, и не только пар: «Таже сеть без изменения может быть обращена в нефте провод с добавлением нескольких электрических проводов к радиусам сети для воспламенения пульвилизирующей нефти, которая пожеланию управляющего сетью будет воспламеняться на пространстве по его усмотрению… Ведь это получится гиганский вулканический пульвилизатор, на територии которого не может остаться в живых ни кая вражья армия»[627]. Изобретатель осознавал стоимость своего проекта — только изготовление труб (без их прокладки) он оценил в 20 млн рублей. Технический комитет признал предложение Пронина не имеющим практического значения. Однако на его фоне уже не столь впечатляющим выглядит детище Второй мировой — стационарный зенитный огнемет, который был сконструирован и испытан директоратом по развитию разнообразного оружия британского Адмиралтейства в 1941 году и давал факел высотой до 100 футов (30,5 метров).
Конечно, не все военно-технические предложения были столь же масштабными. Изобретатели поскромнее ставили огнеметы на колесный ход. 19 июня (2 июля) 1915 года полицейский надзиратель из Александровска, что в Запорожье, Ф. Конюхов представил управляющему Военным министерством записку, в которой предлагал оснастить бронеавтомобиль в качестве огнеметного вооружения оборудованием для тушения пожаров — по сути, повторил идею Редеманна независимо от него. Применение такой машины виделось изобретателю следующим образом: «Когда неприятель атакует наши окопы или другую какую-либо укрепленную позицию, допустив его на расстояние 40–50 шагов, автомобиль, скрытый в окопах, из машины всеми рукавами начинает поливать бензином атакующего неприятеля, в тот же момент солдаты из окопов воспламеняют струю бензина особыми факелами (палочка с тяжелым наконечником вроде гайки с паклей, пропитанной керосином или бензином), выбрасываемыми в направлении струи»[628].
У П. Г. Соловьева получилось жестокая противоугонная система: соединенная с бензобаком перфорированная трубка вдоль кузова автомобиля. Если неприятель окружит его, то «при нагнетании насосом воздуха в бензиновый резервуар, бензин будет вырываться тонкими струйками через дырочки в трубке и, будучи зажжен, образует вокруг автомобиля огненную стену, защищающую автомобиль от захвата»[629]. Военные инженеры отказали Соловьеву в реализации его идеи: она не только грозила оставить авто без топлива, но и была опасна для самих обороняющихся.
Основной задачей огнеметчиков являлось подавление огневых точек противника, в ближнем бою такое оружие становилось скорее бесполезным. Однако жителю Петрограда Л. С. Окраинцу пришла в голову идея исправить эту ситуацию. 9 (22) июня 1915 года он направил в Технический комитет свой проект «огневой пики», позволявшей оператору огнемета участвовать в рукопашных схватках. Правда, прибор Окраинца на основе ранцевого огнемета распылял горящий керосин на слишком небольшое расстояние и при встречном ветре становился опасным для самого огнеметчика[630].
Эскиз «Огневой пики» Л. С. Окраинца
Члены Технического комитета в буквальном смысле не успели дать экспертную оценку этой идее, когда день спустя ими был получен еще один проект вооружения, основанного на принципе метания жидкостей, — только не горючей смеси, а воды. Его авторы, инженеры В. Л. Мармер и Р. Львович, предлагали генераторную установку, состоящую из двигателя внутреннего сгорания и динамо-машины высокого или же обычного напряжения с трансформатором. Один полюс должен был заземляться через регулируемое сопротивление, другой отводился в резервуар с водой. Последний обеспечивался изоляцией, как и специальный брандспойт для поливания солдат противника. Кстати, в 1915 году ГВТУ рассмотрело еще два аналогичных проекта. Вывод по каждому из них был примерно одинаков: «Применение подобного способа поражения неприятеля… ограничено, и [на]носимый им вред мал по сравнению с затратами, потребными на его осуществление; устройство приборов сложно, а применяемые ныне способы поражения неприятеля гораздо более действительны»[631]. Хотя по меньшей мере один пример боевого применения воды известен и в новейшей истории: 6 октября 1973 года египетские войска успешно использовали водометы для размывания израильских противотанковых насыпей «линии Бар-Лева» на берегу Суэцкого канала[632].
В 1915-м средствами поражения виделись не только огонь и вода. 14 (27) июля этого года русский подданный чех Иосиф Кочи, проживавший в Ставропольской губернии, направил в ГВТУ проект выведения из строя войск врага при помощи… клея. По замыслу изобретателя, специальный клей, не подверженный высыханию и растворению водой, выбрасываясь в больших объемах из пульверизаторов на обширные расстояния, должен был склеивать и парализовать живую силу неприятеля в окопах и во время атак. Кочи писал с чешским акцентом: «Враг был бы лишен почти всего движения. Представляю себе, что клей в роде пыли или пару везде бы проник.