Интересно, что стать живым символом героизма Русской армии в те дни могли многие другие воины, ведь бой близ фольварка Александрово, в отличие от очередности награждения, не был первым по дате. Правда, имена военнослужащих, отличившихся раньше Крючкова, остаются доселе неизвестными. Даже если обратиться только к истории кавалерии, то можно вспомнить, например, казака 6-й сотни 12-го Донского казачьего полка Алексея Горина. В ночь на 28 июля (10 августа) 1914 года в разъезде у села Бачин[1067] он угодил под австрийские пули, убившие верного скакуна, и отстал от товарищей. В одиночестве, без компаса и карты, Горин отыскал дорогу до селения Лешнюв[1068] и добрался туда более суток спустя, при оружии, причем не съел ни крошки с момента обстрела.
А еще — ефрейтора 12-го уланского Белгородского полка Григория Усика, днем ранее спасшего жизнь офицеру и убившего в схватке троих австрийцев.
И военнослужащего 13-го гусарского Нарвского полка Сергея Агафонова, 26 июля (8 августа) в бою у Хваловице[1069] раненого в колено, но оставшегося в строю и продолжавшего стрелять даже лежа.
Также необходимо назвать имена ефрейтора 15-го гусарского Украинского полка Федора Ильича Скоропадского, младших унтер-офицеров Степана Ивановича Серого и Августа Карловича Мяе, что вызвались добровольцами подорвать железную дорогу между Сольдау и Нейденбургом 25 июля (7 августа), что и сделали, невзирая на вражеский огонь.
Не следует предавать забвению и сноровистого драгуна 15-го драгунского Переяславского полка Карапета Якубовича Джанджульянца. В ночь на 23 июля он успешно разведал сторожевое охранение неприятеля, а на обратном пути наткнулся на двоих немцев из дозора. Удар клинком по голове — и их стало вдвое меньше, но стычка была замечена на заставе, открывшей огонь. Кавалерист сумел скрыться и доложить начальнику разъезда об увиденном.
Накануне днем урядник 1-го Донского казачьего полка Николай Иванов повел себя как настоящий герой. Дозор из троих казаков на разведке района Марграбово[1070] был обнаружен немецкой заставой силой до трех десятков человек, тут же начавших обстрел. Под Ивановым убило лошадь, и он не мог отойти к деревне по соседству. Десяток солдат противника поспешили к казаку, рассчитывая взять его в плен, но тот стал отстреливаться, истекая кровью из ран в животе. Когда у мужественного урядника закончились патроны, он вынул затвор из винтовки и закопал его, а затем лишился чувств. Он выжил, и, хотя оказался в плену в бессознательном состоянии, взявшие Лык[1071] русские войска освободили героя.
«За смерть одного казака тысяча сгибнет немца-врага». Лубок периода Первой мировой войны
Наконец уже 22 июля (4 августа) младший фейерверкер 22-й конно-артиллерийской батареи Тимофей Александрович Шушпанов в бою под Сульдау рискнул жизнью ради спасения зарядного ящика, когда тягловая лошадь была смертельно ранена, дышло сломано, а батарея отходила с позиции. Шушпанов решился унести ящик с собой, подав пример смелости и другим воинам[1072].
Все эти герои удостоились заслуженных наград — Георгиевских крестов 4-й степени, но дата совершения ими подвигов не являлась критерием для старшинства в очередности награждений. Если же исходить из того, кому в Великую войну достались первые по номеру «Георгии» каждой степени, то кавалером Георгиевского креста 4-й степени № 1 стал рядовой 41-го пехотного Селенгинского полка Петр Михайлович Черный-Ковальчук. Притом он получил награду 20 сентября (3 октября) 1914 года в Александровском дворце Царского Села лично из рук императора: основанием для такой чести стал захват Черным-Ковальчуком знамени 2-го Императорского Тирольского егерского полка в бою 25 августа (7 сентября). К сожалению, менее трех недель спустя после награждения герой погиб в бою на реке Сан[1073].
Первый Георгиевский крест 3-й степени был вручен 27 октября (9 ноября) 1914 года вахмистру-подпрапорщику Лейб-гвардии Конного полка Ананию Филипповичу Рушнице тоже лично государем — правда, в Ставке в Барановичах, как и «Георгий» № 1 2-й степени, в тот же день украсивший грудь вахмистра-подпрапорщика Лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка Егора Георгиевича Шестакова[1074].
Ну а первым по счету кавалером Георгиевского креста 1-й степени в 1914 году стал герой еще Русско-японской войны. В боях на Востоке Никифор Климович Удалых заслужил кресты 4, 3 и 2-й степеней, а 12 (25) ноября 1914 года на приеме в Царском Селе ему, фельдфебелю-подпрапорщику 1-го пехотного Невского Его Величества Короля Эллинов полка, Николай II пожаловал высшую солдатскую награду и золотые часы с государственным гербом. История этого отличия заслуживает отдельного рассказа. Удалых в августе 1914 года, во время отступления в Восточной Пруссии, спас полковое знамя, закопав его. Пока шло восстановление полка в Лиде, его ряды пополнились подпоручиком А. М. Игнатьевым. Молодой офицер держался наособицу, удивляя новых однополчан привычкой носить в карманах питомцев — морскую свинку и канарейку. Как выяснилось, факт поступления на службу в полк без знамени удручил его, но сведения об Удалых, спрятавшем полковую святыню, наоборот, зажгли идеей возвратить ее невцам. Отправившись на подконтрольную противнику территорию, подпоручик и подпрапорщик нешуточно рисковали, ведь помимо угрозы со стороны неприятеля их отсутствие могло быть расценено как дезертирство. Им приходилось передвигаться только ночами, скрываясь и от вражеских, и от русских разъездов. Авантюра увенчалась успехом, хотя не обошлось без стычки и кровопролития: на обратном пути лазутчики под личиной крестьян все же наткнулись на противника. Игнатьев попытался спрятаться в болоте, но получил ранение в ногу, а его канарейка утонула. К счастью для обоих спасителей знамени, туда же прибыли казаки, спасшие их. Великий князь Николай Николаевич пожаловал подпоручику орден Св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом, а государь позднее — орден Св. Георгия 4-й степени. Героизм Никифора Удалых тоже был оценен по достоинству[1075]. Впоследствии он получит чин прапорщика, а последние сведения о нем — это служба в 188-м пехотном запасном полку в августе 1916 года.
Герой рядовой Лев Оснас: лубочный «герой» Великой войны
Имена и подвиги этих кавалеров задокументированы. Однако наряду с ними в литературе можно встретить и мифических героев, лубочных во всех смыслах этого слова в отличие от Козьмы Крючкова. Таким «первым георгиевским кавалером» Великой войны является, например, вольноопределяющийся Лев Оснас — еврей, уроженец Вильно, студент медицинского факультета в некоем парижском университете. «Когда запахло войной, Оснас помчался в Россию и вступил вольноопределяющимся в один боевой полк, имеющий блестящую военную славу, — говорилось в посвященном ему лубке. — В одной из таких схваток, когда на полк обрушилась целая орда немцев, был убит знаменосец. К закачавшемуся знамени бросилась целая орда немцев. Лев Оснас подхватил знамя из холодеющих рук убитого и, обороняясь как лев, зарубил двух немцев, но сам был тяжело ранен»[1076]. Наградой для храбреца будто бы стал Георгиевский крест. Эта история, бесспорно, красива… Но вымышлена от начала и до конца. Не случайно авторы лубка наряду с «львиным» каламбуром подстраховались, опустив наименование полка заодно с датой и местом боя. Тем не менее доктор исторических наук А. И. Уткин писал о вручении Оснасу не просто «Георгия», а первого в истории войны, как о факте[1077]. Английский историк Мартин Гилберт же излишне доверился тогдашней публикации в Yorkshire Gerald, согласно которой Лев Оснас «дал свободу евреям в России; он дал своей расе легальную возможность становиться офицерами в русской армии и военно-морском флоте, прежде им не предоставлявшуюся. Он настолько восхитил русское правительство, что оно провозгласило право евреев во всей империи пользоваться всеми гражданскими правами»[1078]. Насчет евреев в России в пору Первой мировой войны далее быть отдельному разговору. Здесь же остается лишь добавить, что посвященная Оснасу открытка в том же 1914 году была опубликована и в Англии[1079]. Чаяниями лубочной пропаганды вымышленный герой приобрел международную славу.
Впрочем, история Русского фронта Первой мировой войны насчитывает столько подлинных разнообразных примеров героизма, что можно перечислять их без особой опаски повториться или произнести без того известные всем и каждому имена.
4 (17) августа 1914 года бравый унтер-офицер Федор Недядька вызвался охотником отправиться на разведку в занятое австрийскими войсками местечко Новоселица. Недядька переоделся «в молдаванское платье», проник в населенный пункт и выяснил размер сил противника, маршруты его передвижения между соседними местечками и городками, даже расположение австрийских траншей и полевых караулов. Наградой для унтера стал Георгиевский крест 4-й степени[1080].
В том же августе во время сражения при Ярославицах вахмистр 1-го эскадрона 10-го гусарского Ингерманландского полка подпрапорщик Ефим Максимович Балашев спас жизнь неприятельскому офицеру. Был ли то «австрийский офицер граф Траномандорф пронзенный страшным ударом пики так, что острие пики вышло ему через спину»