[1081], или немецкий майор некто граф Дель Адами, — не суть, сам факт перевязки Балашевым ран врага задокументирован. Тот же подпрапорщик три недели спустя, у деревни Язов-Новый, под обстрелом «вызвавшись охотником, отыскал оторвавшихся спешенных гусар и с явной опасностью для жизни подал им коноводов»[1082]. Наградой за риск для Балашева стал Георгиевский крест 1-й степени.
Коль скоро речь зашла о разведке, я не могу не упомянуть здесь об охотничьих командах Русской императорской армии. Конечно, речь не об охотниках-промысловиках, и уж тем более не о браконьерах, хотя охота входила в их подготовку и являлась ее важным элементом. Охотничьими командами в Русской императорской армии называли пехотные и кавалерийские подразделения, в составе которых добровольцы («охотники») решали ряд возникавших тактических задач: скрытные марш или наблюдение, организация засад на пути следования неприятельских войск, следопытство, вербовка местных жителей и борьба с партизанами из их числа и т. д. Но вместе с тем охотники были мастерами и по части истребления живой силы противника: «Охотничья команда вверенного мне [19-го Донского казачьего] полка в составе 40 человек под начальством зауряд-хорунжего Филимонова, высланная 19 сентября [1914 года] на разведку в окрестность г[орода] Млавы, установив местонахождение сторожевого охранения немцев и убедившись, что в деревне Капустники расположена застава в 66 человек при офицере, сегодня на рассвете окружила эту деревню, состоящую из 7 дворов, и, сделав на нее нападение, зарубила шашками 54 пехотинца немца и взяла в плен 12 человек, в том числе офицера, ни один немец не ушел. При этой стычке с нашей стороны убито двое: урядник Текутьев и казак 20-го Донского казачьего полка Кравченков, легко ранены трое… Постоянная молодецкая работа охотничьей команды, прославившей себя в дивизии и наводящей страх и ужас на весь немецкий гарнизон нашего района, дает мне случай благодарить зауряд-хорунжего Филимонова и молодцов охотников за их неустрашимую боевую работу»[1083].
Осенью 1914 года высоту духа и верность полковой святыне неоднократно демонстрировал знаменщик Его Величества лейб-гвардии Измайловского полка Андрей Карлович Михайловский. В дни боев 10–14 (23–27), 18–19 октября (31 октября-1 ноября) 1914 года он не раз переносил знамя от передовой в резерв, невзирая на сильный огонь стрелков и артиллерии неприятеля и притом «разумно и с полным вниманием относясь ко всем прикрытиям и складкам местности», как гласил приказ о награждении Михайловского Георгиевской медалью 4-й степени. А 11 (24) ноября, когда измайловцы держали оборону близ поселка Вольбром, знаменщик был ранен в левую руку разрывной пулей, но знамени вновь не оставил и уже несколько часов спустя вернулся в строй, лишь перевязав ранение. Поступок Михайловского был отмечен Георгиевским крестом 2-й степени.
Андрей Карлович Михайловский, рисунок периода Первой мировой войны
Тогда же, в боях с 5 (18) по 13 (26) ноября, подпрапорщик роты Его Величества 2-го лейб-гвардии стрелкового Царскосельского полка Трофим Васильевич Бучковский не просто исполнял обязанности младшего офицера, но и в течение двух дней управлял боевым участком. Под беспрестанным огнем, за три сотни шагов от противника занимаемая полуротой позиция была удержана. В октябре 1915 года Бучковского наградили Георгиевским крестом 2-й степени, так как крест 4-й степени он получил из рук генерал-адъютанта князя С. И. Васильчикова от имени императора накануне, 3 (16) ноября 1914-го, а 17 (30) декабря был награжден крестом 3-й степени лично государем во время смотра на станции Гарволин[1084].
На декабрь 1914-го можно привести примеры отличия саперов. Военнослужащий 6-го саперного батальона Михаил Иванович Емец до конца года заслужил «полный бант» Георгиевских крестов: 23 августа (5 сентября) он обустроил восемь съездов с шоссе и два переезда через железную дорогу для того, чтобы доставить артиллерию на позицию под обстрелом вражеских тяжелых орудий — Георгиевский крест 4-й степени; 6 (19) октября 1914 года во время форсирования реки Сан достиг неприятельского берега с первым понтоном, продолжая следить за ходом переправы, — крест 3-й степени; ночами на 9 (22), 10 (23) и 11 (24) октября под огнем доставлял строительный материал для возведения моста через Сан — «Георгий» 2-й степени… Ну а 14 (27) декабря Емец руководил ротой рабочих из пехоты, подготавливающих село Санока к обороне — конечно, снова при обстреле, за что и получил Георгиевский крест 1-й степени. Однако переправы не только строились: Семен Северьянович Жаравин из 18-го саперного батальона, вызвавшись добровольцем, 8 (21) декабря взорвал мост через реку Ниду у Пинчова, несмотря на прикрытие из неприятельского огня.
Год сменился, но война продолжалась. 21 января (3 февраля) 1915 года бомбардир-наводчик 1-го дивизиона 4-й стрелковой артиллерийской бригады Иосиф Митрофанович Грабовский в бою у местечка Лутовиска спас жизнь и себе, и боевым товарищам, погасив пламя на зарядном ящике и предотвратив его взрыв. Грабовский был награжден Георгиевским крестом 1-й степени, собрав таким образом «полный бант»[1085].
4 (17) февраля 1915 года к участку обороны 164-го пехотного Закатальского полка пробиралась партия австрийских разведчиков. Их тепло встретили огнем; оставив двоих раненых, австрийцы отошли. Рядовой 10-й роты закатальцев Петр Ильин выполз из окопа, чтобы забрать солдат неприятеля с поля боя в плен, но заметил за пригорком еще троих и заставил сдаться заодно и их[1086].
6 (19) февраля 1915 года военнослужащие телеграфной роты 7-го саперного батальона отличились под стать Василию Теркину: они открыли залповую стрельбу по пролетавшему неприятельскому «Альбатросу» и продырявили его мотор. Трофеями метких телеграфистов стали не только совершивший вынужденную посадку аэроплан, но и пулемет на его вооружении[1087].
21 февраля (6 марта) 1915-го рядовой 70-го пехотного Ряжского полка Григорий Прокофьевич Орловский в бою под ураганным огнем неприятельской тяжелой артиллерии, когда от разрыва снаряда в окопе командир батальона капитан Макаревич был засыпан землей, первым помог ему выбраться и тем спас жизнь[1088]. Полугодом ранее, ночью с 22 на 23 августа (5 сентября) 1914 года солдаты и санитары так же пытались добраться к тяжело раненному подпоручику 8-й роты лейб-гвардии Измайловского пехотного полка В. В. фон Рабену. Офицер приказал оставить эти тщетные попытки, приводящие только к новым жертвам, и лежал на линии огня почти полсуток, когда австрийские войска были наконец потеснены. Подпоручик фон Рабен выжил и был удостоен ордена Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость». Он дослужится до чина полковника и скончается осенью 1924 года в Югославии[1089].
Иван Яковлевич Штейн, прапорщик 115-го пехотного Вяземского генерала Несветаева полка. Удостоен помещения его портрета в галерею Государевой Ратной Палаты. На 1 (14) мая 1916 года был жив
В марте 1915 года разъезд Туркменского конного полка, о котором говорилось ранее, угодил под австрийский огонь. Скакуны дозорных оказались убиты, а командующий разъездом юнкер К. Ниязов получил ранение. В этой угрожающей ситуации «правый дозорный всадник Г. Махсутов, заметив трудное положение юнкера, поскакал к нему на помощь и преодолел снежные сугробы, отдал юнкеру своего коня, а сам с всадником Молла Ниязовым пешком продолжал отходить. Их преследовали 18 пехотинцев и шесть кавалеристов, на предложение сдаться все отвечали, как юнкер, так и всадники, огнем», — гласило донесение командира 1-го эскадрона ротмистра Ураза-Берды. Отважные наездники были награждены[1090].
В апреле 1915-го неоднократно отличился фельдфебель 33-го Сибирского стрелкового полка Николай Кожедубов — умелый и везучий лазутчик. Ночью с 15 (28) на 16 (29) апреля он пробрался в рощу близ неприятельской составы, приметил ведущееся сосредоточение войск противника и доносил командованию о происходящем. Кожедубова наградили Георгиевским крестом 4-й степени, а десять дней спустя он оказался на головной заставе в окружении, но вновь не выдал себя, передавая сведения о передвижениях войск врага. За это фельдфебелю была вручена Георгиевская медаль 4-й степени. «Георгия» 3-й степени он получит летом 1915 года опять-таки за успешную разведку, 17 (30) июля 1916-го примет командование ротой после ранения командира и не даст наступлению сорваться — на сей раз грудь Кожедубова украсит Георгиевский крест 2-й степени. Правда, 18 (31) августа 1916 года он и сам окажется ранен, а после отправки на излечение следы героя теряются[1091]. А подполковник 205-го пехотного Шемахинского полка Сейфулла-Мирза Каджар в деле 22 апреля (5 мая) 1915-го у деревни Седалски при получении приказа об отходе полка, во время атаки на его батальон и после контузии «энергично перешел в контратаку с целью задержать немцев и дать возможность спокойно отойти соседним батальонам. Будучи затем окружен противником, отважно пробился и присоединился к своему полку»[1092]. 19 февраля (4 марта) 1917 года уже полковник Каджар был удостоен Золотого Георгиевского оружия.
20 мая (2 июня) 1915 года в бою у села Угарсберг передки и боевой резерв 3-й батареи 78-й артиллерийской бригады были обстреляны из винтовок, несколько солдат и лошадей пали, и начался беспорядок. Подпрапорщик Федор Львович Гудимов, действуя собранно, восстановил порядок в батарее и тем самым не допустил еще больших потерь