[1111]. Высочайшим приказом от 27 января (9 февраля) 1917 года посмертно произведенный в подпоручики Долинин был награжден орденом Св. Георгия 4-й степени.
14 (27) июля 1916-го подпоручик 21-го Сибирского стрелкового полка Александр Вараксин в бою у деревни Линевка[1112] был со своей ротой окружен превосходящими силами противника. «…Предложения сдаться Вараксин отверг… словами “Русский солдат не сдается”, открыл огонь из револьвера и приказал своей небольшой кучке храбрецов живыми в плен не сдаваться. Расстреляв все патроны, подпоручик Вараксин угрозой штыком не давал возможности противнику проникнуть в окоп, тогда немцы открыли ураганный огонь и стрелки во главе со своим командиром пали мертвыми. Только тогда противник осмелился атаковать окоп, защищаемый уже мертвыми, и тело убитого подпоручика Вараксина было поднято на штыки»[1113]. Об этой «обороне мертвецов» доселе было мало кому известно. Я не знаю продолжения этой истории, но, вероятно, тело героя не оставили на поругание врагу. В годы Крымской войны матрос Петр Кошка прославился на всю Россию, когда под ливнем французских пуль спас кощунственно выставленное в траншее тело русского сапера. Полвека спустя герои под стать ему не перевелись: «Рядовой КРЮЧКА Михаил Матвеевич в бою с германцами 6-го марта 1916 года на позиции у ф[ольварка] Харанжишки и д[еревни] Клипы при очень трудной обстановке под сильным артиллерийским, пулеметным и ружейным огнем противника вынес из-под германских окопов труп убитого штабс-капитана Глоба-Михайленко».
В том же году, но 8 (21) октября отличились две партии разведчиков 4-го батальона 29-го Сибирского стрелкового полка (командиры — прапорщики Кочетковский и Салатко-Петрище). Они выступили в направлении деревни Подлужье[1114]… прямиком на неприятельскую засаду. В русских метнули бомбу, угодившую в плечо стрелку Шпаге, но, по счастливой случайности, не разорвавшуюся. Другой сибирец, по фамилии Аваков, ринулся к засаде и моментально прирезал подвернувшегося ему под штык немца. Остальные разведчики тоже недолго топтались на месте. Завязался рукопашный бой, неприятель отстреливался. Прапорщик Кочетковский немедленно повел своих стрелков через речку Невду, а затем ударил немцам во фланг. Невзирая на численный перевес и выгодную позицию, враг дрогнул и бежал, оставив павших. «При осмотре последних разведчики натолкнулись на труп офицера, который и вынесли в наши окопы. Убитый офицер оказался обер-лейтенантом ландштурменного батальона Швейнфурт»[1115], — гласил приказ о награждении стрелка Авакова «Георгием», а других браво проявивших себя солдат Георгиевскими медалями[1116].
25-26 июля (7–8 августа) 1916-го у деревни Велицк уже подпрапорщик роты лейб-гвардии Измайловского полка Михайловский, о стойкости и сметливости которого было рассказано ранее, «под действительным артиллерийским и ружейным огнем, подвергая свою жизнь опасности», контролировал строительство рабочей командой ходов сообщения, блиндажа и наблюдательного пункта для нового командира полка генерал-майора Н. Н. Шиллинга. Наградой за работу для бывшего знаменщика стала Георгиевская медаль 2-й степени.
Во время ночного боя 15 (28) августа 1916 года у фольварка Шмарден старший унтер-офицер пулеметной команды 5-го Земгальского латышского стрелкового полка Карл Мартынович Абель встретил немецкую атаку огнем из пулемета, предварительно вытащив его на опасное для собственной жизни место. Расстрел неприятельских солдат в упор не оставил шансов для продолжения предпринятой ими атаки. Приказом войскам 12-й армии № 857 от 2 (15) ноября 1916 года Абель был награжден Георгиевским крестом 2-й степени[1117].
В сентябре 1916 года старший писарь 4-й горной батареи 66-й артиллерийской бригады 1-го Кавказского армейского корпуса Иосиф Гручко был направлен командиром батареи в село Чифтлик «за канцилярией». Он без происшествий добрался верхом до села и выехал в расположение части, не зная, что турки успели перерезать большинство путей-дорог впереди. Вскоре Гручко был обстрелян, а его лошадь ранена, но смелый писарь не свернул с пути. Через 2 версты он вновь наткнулся на неприятельскую засаду, и в этот раз лошадка была убита. Гручко «снял с убитой лошади хуржины с канцилярией и продолжал идти пешком в направлении Алмали, но, увидев впереди турецкий разъезд, который шел ему наперерез, он взял круто вправо в горы в направлении к Башкею, куда и прибыл, исполнив под огнем турок возложенное на него поручение»[1118].
19 октября (1 ноября) 1916 года подхорунжий 27-го Донского казачьего полка Василий Матвеевич Калюжнов еще с одним казаком вышли на разведку рукавов Стохода и приметили неприятельский сторожевой пост. Доложив о посте сотенному командиру, Калюжнов вызвался охотником захватить его. Трое донцов, переправившись через два русла Стохода, по-пластунски подползли к австрийским окопам и бросились на пост. Трое пленных с оружием, благополучное возвращение в расположение русских войск — все дело заняло не больше четырех часов[1119].
Старший унтер-офицер 22-го саперного батальона Адольф Александрович Каспер определенно умел управляться с прожектором: Георгиевский крест 4-й степени он заслужил, высветив наступающую неприятельскую колонну, а 2-я степень полагалась ему уже как начальнику прожекторной станции, работавшему в ночь с 3 (16) на 4 (17) ноября 1916 года под сильным артиллерийским и ружейным огнем[1120].
В декабре 1916-го отрядом особого назначения при штабе Румынского фронта был предпринят рейд в оккупированный немцами город Бузео. В ходе его младший унтер-офицер Иналдыко Асламурзаевич Джикаев и еще несколько охотников пробрались в город и подожгли паровую мельницу. Награды за диверсию получили всего семеро человек, у Джикаева с Георгиевским крестом 1-й степени собрался «полный бант»[1121]. Сам же отряд особого назначения был одним из множества подразделений и частей, действовавших на Русском фронте еще с весны 1915 года. Они являлись преимущественно конными: оставшиеся не у дел на полях сражений Первой мировой офицеры кавалерии охотно брались «действовать по тылам противника, разрушать пути сообщения и телефонно-телеграфные линии, уничтожать обозы, склады и штабы противника», а для этого исключительно важна была мобильность. Организацией диверсионных отрядов заведовал походный атаман всех казачьих войск великий князь Борис Владимирович, им покровительствовал командующий Юго-Западным фронтом генерал Иванов, не случайно именно там они формировались наиболее интенсивно. Другое дело, что к концу осени 1915-го линия фронта застыла, достичь неприятельского тыла и устроить лихой набег в духе Отечественной войны 1812 года теперь было куда сложнее. Ставка возлагала на диверсионные отряды определенно больше надежд, чем война открывала для них возможностей для ведения партизанской борьбы. Примеры успешных действий отрядов особой важности с феноменальной результативностью еще в 1915-м, безусловно, известны. Партизаны 8-й армии под командованием подполковника 11-го Чугуевского уланского полка А. А. Остроградского «изрубили 20 германских офицеров, врачей, чиновников и около 600 нижних чинов» в Невеле на реке Струмень ночью с 14 (27) на 15 (28) ноября, потеряв пятерых человек убитыми, а троих офицеров и 46 нижних чинов ранеными. Несколько дней спустя, ночь с 20 на 21 ноября (с 3 на 4 декабря) намокла от крови при набеге пешего отряда численностью 250 человек — военнослужащих Оренбургской казачьей, 9 и 11-й кавалерийских дивизий на Кухотскую Волю: до четырех сотен убитых и пяти военнопленных немцев против одного убитого, трех десятков раненых и двоих пропавших без вести русских[1122]. В 1916 году казачьи отряды отличились на Персидском фронте, а на Европейском театре военных действий занимались в основном разведкой. Некоторые офицеры отрядов особого назначения впоследствии прославились в ходе Гражданской войны в России — увы, не только подвигами, но порой и беспримерной жестокостью. Среди них — есаул Б. В. Анненков, полковник А. Г. Шкуро, штаб-ротмистр С. Н. Булак-Балахович, есаул Р. Ф. Унгерн-Штернберг, подпоручик Л. Н. Пунин. Трое последних служили вместе в знаменитом конном отряде Особой важности атамана Пунина в годы Первой мировой[1123].
Возвращаясь к ней: рядовой 400-го пехотного Хортицкого полка Иосиф Степанович Директор не являлся партизаном, но был «своей неустрашимостью и молодцеватой удалью известен в роте», что и доказывал на деле. В разведке ночью с 7 (20) на 8 (21) декабря 1916 года он шел в авангарде, был дважды ранен в бедро и палец правой руки, однако отказался от перевязки ран и остался в строю.
Наступал 1917 год… Рядовой 496-го пехотного Вилькомирского полка Федор Дмитриевич Богданов был дважды ранен за короткое время, во второй раз — 13 (26) января в бою у Немолоаса. Наградой для него за самопожертвование стал Георгиевский крест 4-й степени. 22 января (4 февраля) рядовой 14-й роты лейб-гвардии Измайловского полка Ян Даниилович Майзер на позиции у леса «Сапог» на Стоходе услышал стук топоров и молотков со стороны, недоступной для русского огня. Под прикрытием пурги Майзер подобрался к работающим немцам и метнул в них несколько гранат из предусмотрительно захваченного с собой мешка. Неприятельская рабочая команда разбежалась, бросив двоих раненых. А на исходе первого месяца, 31 января (13 февраля), ефрейтор 308-го пехотного Чебоксарского полка Семен Алексеевич Завьялов с рядовым Иваном Акимовичем Чировым при снятии вражеского полевого караула на северной окраине местечка Гулевичи умело расставили на ведущих к караулу тропинках силки с ручными гранатами. Дело в неприятельском тылу было рискованным, но расчет оказался верным: спешившее к караулу подкрепление подорвалось на ловушках и понесл