о немалые потери[1124].
В бою 12 (25) февраля 1917 года на Дзике-Ланских позициях рядовой 8-го Заамурского пограничного пехотного полка Григорий Александрович Горлушко увидел, что неприятельская крупнокалиберная бомба угодила в бомбометное гнездо. «Из обслуживающей прислуги он, сохраняя самообладание, схватил готовую каждую секунду разорваться бомбу и выбросил ее за бруствер, где она разорвалась, чем спас бомбомет и жизнь свою и трех товарищей», — говорилось в приказе о награждении Горлушко «Георгием» 4-й степени. Бомбардир 5-й батареи лейб-гвардии 2-й артиллерийской бригады Николай Иванович Клюквин же сохранил еще больше жизней 13 (26) марта 1917-го в бою у Корытницкого леса. Когда неприятельский шестидюймовый снаряд поджег блиндаж рядом со складом химических боеприпасов, Клюквин ринулся тушить пожар, причем под беспрестанным обстрелом. В итоге очаг возгорания был ликвидирован.
Ночью на 27 февраля (12 марта) необычный сувенир принес своим соратникам казак отряда Особого назначения 2-й армии Нестер Дмитриевич Лепихин. Он вызвался охотником отправиться в разведку южного берега Выгоновского озера, но был замечен неприятелем. Однако невзирая на стрельбу Лепихин дополз до проволочных заграждений и убедился, что вдоль траншей на берегу они натянуты в три ряда. В подтверждение ли успешности вылазки, ради бравады ли, но смелый казак вырезал часть проволоки и вернулся с этим отрезком в расположение русских войск. А с 25 февраля (10 марта) по 20 марта (2 апреля) 1917-го добраться до неприятельской проволоки — правда, не колючей, а в проводах, — стремился рядовой 2-й Сибирской отдельной телеграфной роты при 35-м пехотном Брянском полку Иринарх Иванович Аксарин. Вместе с полковой командой разведчиков, нередко под обстрелом он раз за разом искал идеальное место для включения в немецкую линию, заодно рассчитывая перехватить вражеские переговоры путем пускания воздушного змея. В конце концов, Аксарин «обнаружил присутствие электрического тока большого напряжения (провода оказались электроосветительными), чем блестяще выполнил возложенную на него заведующим связью 2-й армии задачу»[1125].
В ходе июньского наступления корреспондент французского издания L’Illustration Людвиг Германович Грондзис, предвосхищая строки Константина Симонова «с лейкой и с блокнотом, а то и с пулеметом…», не бежал от неприятельского огня, а помогал выносить раненых воинов с поля брани и даже возглавил одну из штурмовых колонн. «Участвовал в захвате пленных и тут же, в бою, по взятии первых линий окопов, под огнем делал фотографии», — гласил приказ о награждении орденом Св. Владимира с мечами и бантом Грондзиса, также удостоившегося Георгиевской медали. В 1961 году он скончался в мирном голландском Утрехте[1126].
… Подавляющее большинство представленных примеров геройства было описано в приказах о награждении русских офицеров и нижних чинов орденами Св. Георгия и Георгиевскими крестами соответственно. У обеих наград существовало несколько степеней, полный георгиевский бант украшал гимнастерки серийных героев. Например, подпрапорщик 4-й батареи 13-й артиллерийской бригады Яков Кушниренко в ходе Карпатских боев у местечка Балигрода[1127] в конце февраля 1915 года смастерил фальшивую батарею, дабы отвлечь неприятельский огонь: «Искусно организовал это дело, производя взблески одновременно со стрельбой настоящих орудий, подвозя быстро передки со снарядами и переставляя чучела, изображающие людей. Все время фальшивая батарея усиленно обстреливалась противником, потратившим на нее огромное количество снарядов». Затем, 14 (27) июня того же 1915-го, во время ожесточенных германских атак у артиллеристов стали иссякать снаряды. Плотность вражеского огня была очень высокой: «Дальнейший подход ящиков становился немыслимым: надо было идти на верную гибель. Тогда Кушниренко вызвался довести ящик до батареи; и в строгом порядке, заражая ездовых своим хладнокровием, с огромным искусством пользуясь складками местности, выполнил свою задачу, несмотря на потери в людях и лошадях. Батарея пополнила снаряды и вновь ожила для дальнейшей борьбы».
Герой Первой мировой войны подпрапорщик Я. Я. Кушниренко
«Георгия» 2-й степени он получил за разведку в районе 1-4-й рот 50-го пехотного Белостокского полка, непрерывно обстреливавшихся укрытой за горными хребтами тяжелой артиллерией. Кушниренко был на высоте во всех смыслах этого слова, 816 метров — это не пустяк: «Ему удалось высмотреть батарею и, проведя телефонную линию по крутым снежным склонам свыше 3 верст, столь умело корректировать огонь, что батарея противника была приведена к молчанию». И, наконец, 1-я степень: перед атакой деревни Рыдомель[1128] 31 августа (13 сентября) 1915-го Кушниренко был выслан на передовую позицию 49-го пехотного Брестского полка с телефонным аппаратом: «Благодаря его показаниям неприятельская артиллерия была подавлена нашим огнем и совершенно не была в состоянии помешать нашему наступлению. Результатом атаки явилось огромное число (несколько тысяч) пленных и одно тяжелое орудие, а бежавшие батареи побросали большинство своих снарядов»[1129].
Описание подвигов еще одного полного георгиевского кавалера, Ивана Акимовича Анохина, впечатляет ничуть не меньше. Он состоял на военной службе с 1912 года, к началу Великой войны будучи фельдфебелем. В бою 21 сентября (4 октября) 1914 года Анохин со взводом взял неприятельскую пушку и спас знамя 1-го лейб-гвардии стрелкового полка, — Георгиевский крест 4-й степени. Затем, 5 (18) ноября «личным мужеством и храбростью содействовал захвату пулеметов и общему успеху атаки»: 250 военнопленных, австрийский офицер был убит Анохиным лично, — «Георгий» 3-й степени. 6 (19) июня 1915 года под плотным обстрелом он зашел неприятелю во фланг и открыл ответный огонь. Войска противника растерялись, взвод Анохина гаркнул «Ура!» и устремился вперед. Полтысячи пленных и пулемет — не предел, атаку поддержал соседний взвод — еще три сотни сдавшихся австрийцев с пулеметом. Наконец, Георгиевский крест 1-й степени Анохину обеспечил захват двух мортир (!) и пулеметов у деревни Новоселки в октябре 1915-го, а подрыв дюжины
солдат противника гранатой в немецкой траншее приблизительно в те же дни был отмечен Георгиевской медалью 4-й степени[1130].
Известны и безоговорочные рекордсмены по количеству георгиевских наград. Подпрапорщик Иосиф Андреевич Козлов встретил Великую войну в рядах 42-го Сибирского стрелкового полка. До окончания 1914 года он успел отличиться в боях столь безоговорочно, что был удостоен Георгиевских крестов 4, 3 и 2-й степеней, а 13 (26) марта 1915-го произведен в прапорщики приказом Главнокомандующего армиями Северо-Западного фронта. В августе под Августовом Козлов был ранен, а после излечения четыре месяца спустя назначен командиром 2-го взвода 410-го транспорта 82-го обозного батальона. Впору подумать, что на этом подвиги и отличия закончились? Не тут-то было! Уже 4 (17) февраля 1916 года он получил орден Св. Георгия 4-й степени, а в июне состоялось производство в чин подпоручика. В сентябре 1917-го, уже в рядах 657-го пехотного Прутского полка, подпоручик Козлов получил в награду сперва Георгиевское оружие, буквально 11 дней спустя — Георгиевский крест 4-й степени согласно решению полковой Георгиевской Думы. Герой Великой войны дожил до 1963 года, в пору Великой Отечественной проводя занятия по огневой подготовке для призывников Свердловского военного комиссариата[1131].
Однако более всех георгиевских отличий в Русской армии в Первую мировую удостоился… чех. Этого храбреца звали Карел Вашатко, и в мирной жизни он слыл ничуть не разудалым героем, а застенчивым и покладистым человеком. Начало войны Вашатко встретил в имении своего дядюшки на Волыни, а затем был арестован, как подданный Дунайской монархии. Вскоре его освободили, а 21 августа (3 сентября) 1914 года он записался добровольцем в Чешскую дружину. Отбытию на передовую сразу после обучения помешало нездоровье, но уже 6 (19) ноября Вашатко впервые принял участие в бою у переправ через реку Дунаец. Под занавес года Чешская дружина была разделена на роты и взводы, приданные дивизиям и корпусам 3-й армии, — ее военнослужащим решили поручить разведку. Вашатко получил свой первый Георгиевский крест 4-й степени в ходе смотра 20 января (2 февраля) от генерала Радко-Дмитриева за смелые вылазки и прорыв из неприятельского окружения. 9 (22) июля Вашатко был отмечен «Георгием» 4-й степени вновь за отвагу, проявленную в сражениях с австрийцами еще в январе. За те же полгода он успел выяснить маршрут для перехода 28-го пехотного полка — «Пражских детей» к русским в апреле, стать командиром «железной компании» чехов-разведчиков и заработать Георгиевский крест 3-й степени. В разгар Великого отступления Вашатко нашли еще несколько наград: «Георгий» 2-й и Георгиевская медаль 4-й степени, и неспроста. Например, в июле у Майдо-Иловецкого чехи вчетвером атаковали и взяли в плен 32 солдата. Через два месяца, в ночь с 26 на 27 сентября (с 9 на 10 октября) Карел Вашатко в одиночку захватил вражеский патруль, а наградой для него стала Георгиевская медаль 3-й степени. Январь 1916 года ознаменовался для Вашатко чином унтер-офицера и… третьим «Георгием» 4-й степени! Да и как было не наградить храбреца, который в ходе разведки «обнаружил неприятельский патруль, обойдя который напал в окопе и пленил двух солдат и полным вооружением и гранатами»? Представление к одним и тем же знакам отличия в его случае объяснялось тем, что полурота действовала в составе различных дивизий, в штабах которых не уточняли, есть у героя Георгиевский крест или еще нет. Однако 7 (20) августа 1916-го уже прапорщику Карелу Вашатко заменили повторяющиеся награды на Георгиевские крест 1-й и медаль 2-й степени