Теперь, согласно предписанию Крыленко от 3 марта 1918 года, командованию в штабах фронтов и военных округов надлежало завершить демобилизацию старой Русской армии и приступить к созданию так называемой «завесы» на пути дальнейшего наступления германских войск.
Боевые действия с момента начала операции «Фаустшлаг» не сводятся к одному лишь 23 февраля. Если взять эту дату в качестве осевой, то следует вспомнить, что в тот же день красноармейские отряды под командованием Р. Ф. Сиверса взяли Ростов-на-Дону, а войска белой Добровольческой армии выступили от него в «Ледяной поход». Данные события являются трагическими вехами братоубийственного раздора. Однако на северо-западе России завершалась иная война.
Конечно, говорить о разгроме немцев под Псковом в феврале 1918 года неверно. Ненамного ближе к истине находится и зеркальная интерпретация тех событий. Суть же их проста: в условиях подавляющего превосходства противника ему был дан отпор.
В этом смысле Советскую Россию можно сравнить с Бельгией летом 1914 года. К началу Великой войны вооруженные силы королевства были немногочисленны и слабы по сравнению с нависшей над бельгийскими границами угрозой. Вторжение началось, исход противостояния был предсказуем и печален. Но, как уже говорилось ранее, Бельгия с честью показала, что готова постоять за себя, а затем ее армия пошла на соединение с войсками англо-французских союзников.
России на рубеже зимы-весны 1918 года было некуда отступать и не на кого опереться — безотносительно причин складывания такой ситуации. Однако в организации обороны Петрограда, и в боях за Псков, и даже в запоздалой борьбе за Нарву приняли участие кадровые русские офицеры. Для них вторжение врага в пределы России оставалось вызовом вне зависимости от политического режима в стране. «Наступление немцев на Псков и Нарву толкнуло меня предложить свои услуги советской власти», — признавался впоследствии виднейший военный специалист А. А. Свечин[1186]. Слабые и немногочисленные войска Красной армии все же приняли бой плечом к плечу с военнослужащими старой Русской армии. Именно это позволяет 23 февраля полноправно считаться не только памятной датой, но и одним из символических дней народного единства.
…Конечно, в Русском Зарубежье вряд ли согласились бы с таким выводом. Вначале были пулеметы, а завершилось все, согласно эмигрантскому военному историку А. А. Керсновскому, артиллерийскими орудиями еще в 1917 году. 26 октября (8 ноября) 1917 года, на следующий день после захвата власти большевиками, 681-й пехотный Алтайский полк атаковал германские позиции на Березине, взяв две сотни пленных и отбив у неприятеля две поршневые пушки, некогда числившиеся в составе крепостной артиллерии Новогеоргиевска[1187]. Судьбе этой крепости, доселе остающейся малоизвестной, посвящена следующая глава.
НОВОГЕОРГИЕВСКИЙ КРЕСТ
Здесь, — скажет в описаниях своих Историк, — при слиянии Наревы с Бугом, Наполеон вздумал сделать огромные укрепления. Тысячи польских рук и миллионы злотых употреблены для этой работы.
Наконец возникли высокие валы; показались, погрозили — и рассыпались!..[1188].
Как возводился «тройной ряд стен»
Утром 7 (20) августа 1915 года начальник станции искрового телеграфа в Брест-Литовске капитан Ф. А. Кастнер получил радиограмму из осажденной крепости Новогеоргиевск. «Не будучи в состоянии от волнения и слез произнести ни одного слова, молча подошел к карте и на Новогеоргиевске поставил крест», — вспоминал очевидец, военный инженер В. М. Догадин[1189]. Текст полученной Кастнером радиограммы гласил: «Все время под огнем, а сегодня особенно под непрерывным тяжелым, исправляя повреждения, работали до конца. Считаю, что свой долг выполнили. Просим не забыть нас».
Просьба защитников не была услышана. Начертанный Кастнером крест оказался в известном смысле поставлен на целые десятилетия. Советские военные историки вспоминали о Новогеоргиевске нечасто и как будто неохотно. Наиболее подробные публикации об этой крепости и ее судьбе в Великую войну выходили за границей, на иностранных языках. В итоге моя выпускная квалификационная работа, изданная в 2009 году крохотным тиражом, стала первым монографическим исследованием истории Новогеоргиевска на русском[1190]. Ну а теперь наступил подходящий момент для возвращения к ней и нового рассказа с самого начала.
План крепости Новогеоргиевск, 1830-е годы
Удачное расположение будущей крепости было отмечено еще Наполеоном Бонапартом. В 1805 году он направил в польские земли военного инженера Франуса де Шасслу-Лоба, составившего план модлинских укреплений. Интуиция великого полководца оправдала себя: в 1813 году Модлин оборонялся от русских войск много дольше прочих польских форпостов. Защитники крепости серьезно уступали русским войскам по численности. Если в начале февраля гарнизон насчитывал 1000 саксонских, 1000 французских и около 6000 польских солдат и офицеров[1191], то всего лишь 5230 солдат и 261 офицер продолжали удерживать Модлин к лету[1192]. Позже русские офицеры — участники осады и их противники сходились во мнении о высоком качестве укреплений Модлина[1193].
Работы на его крепостных верках начались в 1831 году, а поводом послужило восстание в Царстве Польском. Модлин был окружен поясом фортов общей протяженностью порядка 29 и диаметром 9 километров. У цитадели на правом берегу Вислы возвели ограду. 25 февраля (9 марта) 1834 года крепость была переименована в крепость Святого Георгия, а 14 (26) марта того же года — в Новогеоргиевск. Разумеется, первоклассная крепость должна была быть полностью обеспечена провизией для войск гарнизона, амуницией и боеприпасами. Еще Наполеон I Бонапарт указывал Шасслу-Лоба на необходимость устройства в Модлине магазинов, способных снабдить провизией до полусотни стоящих в крепости пехотных частей, да еще и вместить не менее двух миллионов зарядных картузов[1194]. Настояние императора французов было выполнено, и во многом благодаря этому у осажденных в Модлине в 1813 году поляков не было недостатка в провианте. Выстроенный в крепости в 1835-м[1195] новый магазин заодно служил крупнейшим складом зерна в Царстве Польском[1196]. Около двадцати лет спустя, по авторитетному мнению выдающегося русского военного инженера Э. И. Тотлебена, в империи не было ни одной вполне отстроенной и соответствующей своему назначению крепости, за исключением Новогеоргиевска.
Разумеется, столь высококачественное состояние укреплений влекло колоссальные казенные затраты. Известен показательный случай, когда на вопрос прусского принца Вильгельма о стоимости строительства Новогеоргиевска император Николай I ответил, что она известна лишь Богу и начальнику инженеров Варшавского округа И. И. Дену, однако оба они хранят молчание[1197].
Крепость сыграла важную тактическую роль в усмирении восстания 1863 года в Царстве Польском. Указом от 26 марта (7 апреля) 1863 года в Новогеоргиевске был сформирован крепостной батальон внутренней стражи[1198]. Десятилетие спустя на западном порубежье России начались обширные военно-строительные работы, не миновавшие Новогеоргиевск. Их ведение на завершающем этапе инспектировал лично император Александр III. В двух-трех километрах от ограды крепостного ядра были построены форты I–VIII, бетонированные в конце 1880-х. На укреплениях IV–VIII затем были достроены и полностью бетонные казематы[1199].
Наряду с расположенными на юге, у впадения Вепржа в Вислу, Ивангородом и Варшавой, крепостью Новогеоргиевск обеспечивалась оборона западной границы Российской империи. Образуемый «маневренный плацдарм», или Варшавский укрепленный район, прикрывал сосредоточение армий в Варшавском округе. Подобная конфигурация при угрозе с запада способствовала как наступлению и глубокому прорыву на неприятельскую территорию, так и ведению войны от обороны. Не случайно еще поэт В. А. Жуковский образно писал о крепости Новогеоргиевск, «которая как будто летит на Польшу, впивается в нее когтями и жрет ее»[1200]. А теоретик военноморского искусства генерал-майор по Адмиралтейству Н. Л. Кладо много лет спустя сравнивал весь Варшавский укрепленный район в целом с устоем моста, режущим лед и разбивающим струю неприятельского нашествия[1201].
Правда, коммуникации между форпостами укрепленного района были развиты посредственно. К 1868 году, времени составления Н. Н. Обручевым записки для Комитета министров «О железных дорогах, необходимых в военном отношении», от Новогеоргиевска шла всего одна рокадная дорога вдоль Вислы до Ивангорода с веткой до Лукова[1202].
28 июня (10 июля) 1893 года в крепость были переведены команды от 1-й и 2-й рот 4-го батальона Барановичской железнодорожной бригады в общем составе 4 офицера и 226 нижних чинов. Менее чем за месяц они уложили 4 версты (4,27 километра) широкой колеи, 4,5 версты (4,8 километра) метрового и 6,5 верст (6,93 километра) семидесятисантиметрового пути, выполнив для этого 3700 кубических саженей земляных работ и построив 11 искусственных сооружений, а также 3 временные станции с постройками и платформами