Беседа из домика, занимаемого друзьями, переместилась в кабинет доктора. Слушая пришельца из другого мира, старавшегося обстоятельно отвечать на вопросы, Высокая Гора пытался делать какие-то выводы, наметить некий курс. Однако обилие информации приводило только к тому, что он еще больше запутывался.
Осознав это и придя к выводу, что одна, пусть даже самая обстоятельная беседа неспособна раскрыть всю полноту картины, вождь решил прекратить расспросы. Самым лучшим вариантом будет держать этого человека поближе к себе и в процессе общения постепенно обрастать необходимыми знаниями. Именно необходимыми, а не бросаться, как голодный, на все корки хлеба сразу.
Сергей это прекрасно понял, едва только вождь заявил, что их беседа еще продолжится, когда раненый достаточно окрепнет. Насчет того, что их сочтут дезертирами, Высокая Гора просил пока не волноваться. В конце концов причина их отсутствия на прежнем месте службы в настоящий момент вполне уважительна. Когда же шевроны будут чувствовать себя лучше, к этому вопросу можно будет вернуться.
Что же, раз так… Сергей очень устал. Голова буквально раскалывалась, и ему раз за разом приходилось пользоваться снадобьями доктора. Последний был явно недоволен таким оборотом и предложил сначала дать раненому передохнуть. Но тут уж закусил удила Варакин.
Плевать. Он не Высокая Гора и не собирается набрасываться на все и сразу, требуя обстоятельных ответов со всеми деталями. И потом, у него было преимущество перед вождем – он уже два года жил в этом мире и за это время успел ознакомиться со многими реалиями. Круг его любопытства был куда уже.
– Высокая Гора, расскажи о куроки.
– Ты хочешь знать нашу историю?
– Я знаю, что вы способны опуститься вниз более чем на десяток колен, но мне интересно узнать вашу историю в общих чертах…
Что же. В общих чертах все выглядело так. Еще три сотни лет назад арачи проживали на побережье океана. Именно арачи, тут нет никакой ошибки. Они вполне уживались с белыми колонистами. Конечно же случались и дрязги, и грабежи, и убийства с обеих сторон. Это вполне объяснимо. Но в целом они прекрасно сосуществовали, дополняя друг друга.
С годами белых становилось все больше. Им нужно было все большее пространство. Они договаривались с пинками и где уступками, а где прямой покупкой получали новые земли или разрешение на проживание. Все больше белых начинало промышлять охотой, составляя тем самым конкуренцию аборигенам. В конце концов наступил предел, когда арачи сказали категоричное «нет». Они больше не могли тесниться, уступая белым все большие территории.
Вот тогда-то и началась большая война, результатом которой стало массовое переселение арачей на запад. Тяжкий и скорбный путь, на котором было утрачено множество родов. Кого-то настигли белые, кто-то пал от рук тех пинкских племен, через земли которых пролегала дорога арачей.
Наконец была достигнута договоренность, по которой племена икезов и гаюнов пропустили слабаков, не выдержавших напора белых, в негодные места. Именно таковым считался открытый степной простор. Но эта земля, ранее пустовавшая, стала буквально обетованной для гонимого судьбой племени. И, что самое странное, именно благодаря белым, а вернее, лошадям, завезенным ими.
Сегодня по бескрайним просторам бегает множество табунов диких лошадей. Но до появления белых, привезших это животное из Старого Света, местные никогда не видели ничего подобного. Лошадь стала верным товарищем человека и позволила выжить. Благодаря этим животным роды могли вести кочевой образ жизни и добывать основной ресурс, которым была богата степь, – буйволов.
За сотню лет остатки племени сумели восполнить свои потери и расселиться по огромной территории. Некогда единое племя арачей разделилось на четыре самостоятельных племени и заняло земли в поймах рек Изеры и Ославы. Это были арачи, куроки, солоты и окаты.
Но белые и не думали останавливаться на достигнутом. Их становилось все больше, и им хотелось все больших земель. Границы их территорий вновь начали разрастаться. Этот неуклонный процесс привел к практически полному уничтожению тех племен, что оказались на пути прогресса.
На юге движущимися вверх по Изере колонистами Новой Валенсии почти под корень были уничтожены солоты. Остатки племени присоединились к арачам. Потом они вместе приняли грудью напор валийцев, препятствуя дальнейшему их продвижению.
С востока, растворяя в себе аборигенов, надвигалась Новая Рустиния. Здесь уже не лились реки крови, рустинцы учились на чужих ошибках, но остающиеся на их территории пинки уже не были народом икезов или гаюнов. Роды переселялись с насиженных мест, где добровольно, а где и силой. Нет, их не отправляли в негодные земли, их не сгоняли в резервации. Все было иначе.
Их расселяли по землям Новой Рустинии, по желанию обучали той или иной специальности. Выделяли участки и заставляли вести оседлый образ жизни. Особые упрямцы могли заниматься промысловой охотой, но на законном основании, с лицензией и припиской к определенной компании. Им выделялись подъемные и беспроцентные ссуды. Все как для самых настоящих рустинцев. Но при этом власти всячески старались избежать компактного проживания пинков. Представители одного рода могли оказаться разделенными тысячами верст, без какой-либо связи.
Поколение за поколением пинки утрачивали свои обычаи и устои, перенимая их у белых, даже отрекаясь от своих богов и принимая Создателя. Кстати, согласные поменять веру получали заем, который и займом-то назвать было нельзя, потому что возврат его не предусматривался. Разумеется, за ними осуществлялся надзор священнослужителями, но если все было по-честному, то и претензий никаких.
Частыми были смешанные браки, что способствовало еще большей ассимиляции аборигенов среди рустинцев. Вот таким, с одной стороны, затратным способом Рустиния не только приращивала новые территории, но и опережала остальные колонии по густонаселенности.
Словом, хотя на востоке крови теперь лилось не в пример меньше, это не спасало пинков от вырождения, их численность неуклонно падала. Появилось большое количество метисов, в которых с первого взгляда угадывалась изрядная примесь пинкской крови, но тем не менее они были рустинцами, и не только по закону, но и сами считали себя таковыми. Мало того, именно так их воспринимали и чистокровные рустинцы.
Неуклонное расширение границ белых остановилось совершенно неожиданно. И хотя многие пинки, в частности арачи, утверждали, что это результат их непримиримой борьбы, на деле причина была в другом. Эпидемия, разразившаяся в Старом Свете, оказалась настолько губительной, что унесла множество жизней. Даже если государства и были заинтересованы в расширении границ своих колоний, заселять новые земли было попросту некем.
Болезнь проникла и в Новый Свет, пройдя по всем поселениям. Подчас она выкашивала всех жителей до единого. По мере продвижения к малообжитым районам ее накал спадал. Здесь было гораздо проще устроить карантин. Доходило до того, что фермеры и хуторяне и сами не высовывали носа со своих участков, и никого не пускали к себе, не позволяя приближаться и расстреливая любого незнакомца еще на подходе. До пинков эта зараза не добралась.
Многие жрецы, воспользовавшись этим, начали утверждать, что устоявшийся миропорядок неизменен и что Великий Дух покарал белого человека за то, что он решил все порушить. Слова, не лишенные основания, и подавляющим большинством они были приняты безоговорочно. Ну а как же еще? Конечно, это воля Великого Духа. Ведь ужасный мор так и не коснулся пинков.
Но нашлись и те, кто увидел в этом не просто проявление божественной воли, но и шанс для своего народа. Таких вождей поддержали далеко не все соплеменники. Многие покинули свои роды и ушли в другие племена, стремясь оставаться верными традициям и не желая начинать новую жизнь. Остались только те, кто был согласен сделать решительный шаг в новом направлении, и сомневающиеся.
Процесс этот был запущен тогда еще молодым верховным вождем народа куроки Бурым Медведем. Памятуя о манере валийцев предавать все огню и мечу, а также имея между своими землями и Новой Валенсией племя арачей в качестве буфера, верховный вождь решил сделать ставку на рустинцев. Конечно, если они придут сюда, то постараются растворить куроки в себе. Но зато не прольются реки крови и люди выживут, даже утратив свои корни. По сути, это такая же гибель народа, но все же бескровная. Поэтому лучше уж так.
Однако это был худший сценарий, на который рассчитывал Бурый Медведь. Главной его целью было влиться в состав рустинской короны на правах союзника, а не перейти полностью в ее подчинение. Для этого аборигенам нужно было стать не просто сильнее, но и достаточно многочисленными.
После раскола численность куроки сократилась почти на треть. Нужно было постепенно начинать оседлый образ жизни. Немалая часть территории на севере отошла к отколовшимся, державшимся за старые устои какуроки – истинным куроки.
Бурый Медведь был не просто сторонником образа жизни белых. В отличие от остальных он умел трезво взглянуть на то, что всем казалось непоколебимым. Было время, когда благодаря появившимся лошадям и бесчисленным стадам буйволов арачи смогли не просто выжить, но и разрастись, заселив собою степь. Буйволы давали все необходимое для жизни пинков: мясо, шкуры, кости, жилы, кишки. Все шло на пользу, ничто не пропадало даром.
Правда заключалась в том, что эти стада уже начали уменьшаться, истребляемые не столько племенами пинков, сколько теми же белыми. В основном это делалось ради добычи шкур. После белых охотников оставалось великое множество туш убитых животных с содранной шкурой. Даже падальщики, стекавшиеся к подобным местам целыми тучами, не были способны съесть и малую часть желанной добычи.
Нередко охотники погибали от рук пинков, но это их не останавливало. В степи все чаще появлялись значительные отряды, способные не только охотиться и увезти на своих больших повозках богатую добычу, но и дать достойный отпор. Некоторые пинки также способствовали уничтожению буйволов, позабыв о заветах предков. Соблазн иметь вещи белых, а в особенности оружие, был слишком велик, а на это нужны были средства.