Впрочем, нет. Мы все, втроём его любили, Творцы же его боялись. Хорошо, что я его встретил, теперь шансы наткнуться на кого-то из них резко сошли на нет.
Я как-то мельком слышал разговор двух Творцов, которые взахлёб друг другу рассказывали, что дядя Вано для них сотворил, и «это было просто оно, великолепное, истинное, однозначное оно!» Дядя Вано был их спасителем, но дай ему хоть повод на тебя рассердиться, и кара была беспощадна, дядя Вано просто переставал с таким разговаривать. Дня на три. Не меньше. Творцы каждый раз подходили к нему с трепетом, без лишней необходимости не беспокоя. Он же их всех мог раскусить с полувзгляда. Если и был человек на Изолии, которого я действительно был не против сейчас повстречать, так это был дядя Вано.
Я помахал рукой, ускоряя шаг.
— Не ожидал тебя больше здесь увидеть, Рэд, ох, порадовал ты меня!
— Здравствуй, дядя Вано! И я не ожидал, иду себе по делам, а тут ты…
Он отогнал совсем уж захмелевшего от общения с ним «монтажника», протянул мне приветственно руку.
— Опять ты меня так называешь, а ведь знаешь, что мне не нравится! Нехорошо!
Его рукопожатие я тоже ценил — в меру крепкое, шершавое, ладонь широкая, теплая и уверенная.
— А как иначе, тебя так пол этого сумасшедшего мира называет!
— Ох уж… и на счет «не ожидал» ты всё врёшь, где же мне ещё быть, как не тут? Забыл просто про меня в своих скитаниях… я тебя сколько не видел, страшно подумать. Достали тебя Творцы вконец — разочаровался ты в этом мире, да? Я же вижу, неспроста всё.
Вот вам пример.
— Никак нет, просто служба. Другая Галактика не ближний свет.
Дядя Вано знал, что раньше это нам не мешало. И взгляд его был твёрд, хотя и светился незаданным вопросом.
— Понимаю. Ну, пошли, провожу. Тебе ведь в «Глобус»? Поговорим по дороге, чего время терять. Хоть и отпущено его нам много, да только зачем зря транжирить?
Неуловимым движением дядя Вано распустил свою механическую свиту, и мы направились дальше. Снова подул ветерок, принесший лёгкий запах йода и соли, на этот раз со стороны залива.
— Как у тебя жизнь?
— Да как она может быть у погрязшего в делах с ног до головы. Меня все эти последнее время просто со свету сжить вознамерились.
И огляделся вокруг, словно кто-то вокруг уже принялся его «изживать», но люди проходили мимо, не оборачиваясь на нас, вели какие-то свои нескончаемые разговоры, задирали вверх головы, что-то разглядывали, изредка смеялись. Я не заметил поблизости ни одного Творца.
— Дядя Вано, как ты вообще здесь живешь? На моей памяти не было ни одного инопланетника, который был бы в здравом уме и смог бы при этом прожить здесь больше пары-тройки лет. Они же невыносимы.
И его дежурная ухмылка в ответ. Мы отнюдь не в первый раз вели этот разговор.
— Ой, Рэд, что мне тебе сказать. Творцы… это только так называется, а на самом деле их имя — Маленькие Дети, или Поставь Всё С Ног На Голову, или Что Мне С Вами Поделать… ну и я вроде как приглядываю за ними, космос знает, как они меня с ума не свели. В последнее время особенно. Этот, пухлый такой… ну, ты его знаешь… Митрон! Вот. Этот рыжий стервец нынче всё время в депрессии пребывать изволит, то так ему не так, то сяк не эдак, как на душу положит. Бывает, с самого утра каждый день меня тиранит.
— Вот ты говоришь «космос знает». Внепланетники не любят это выражение. Космос ничего не знает, дядя Вано. Там пусто и холодно.
— А ты почём знаешь, вот ты облетал половину Вселенной, а такой простой вещи понять не можешь… Ты знаешь, значит космос знает.
Я похлопал дядю Вано по плечу. Не хотелось развивать старые дискуссии. Не до того. Вспомнили и ладно.
— Всё из-за Премьеры?
— Угу. Всё из-за неё. У господ Творцов крыша едет, когда сроки подходят. Зритель, он весь как ты, ждать не станет, враз томатами закидает.
Я благодарно усмехнулся. Да уж. Зритель. Творцы зрителей не жаловали и за глаза называли «болванами».
Мы уже вышагивали по широким ступеням, ведущим к десятиметровым воротам служебного входа. Громада «Глобуса» нависала над нами, но в этот раз я не почувствовал привычного трепета, что рождался во мне раз за разом в те, прошлые визиты.
— Тебе, Рэд, куда?
— Вроде бы, третий репетиционный, я точно не знаю.
— А.
Кажется, он и правда не знал, только теперь догадался. Загадка решалась банально. Добродушное широкое лицо словно сморщилось, пытаясь найти решение, которого не было. А я был для него непроницаем, и подсказать не спешил. Я же не Творец. У меня нет ни для кого готовых сценариев.
— Значит, вот как вышло…
— Война закончилась не для всех из нас.
Дядя Вано снова пристально заглянул мне в глаза.
— У меня сейчас дела. Заглянешь ко мне в каморку потом? Поболтаем, а то, может, и на рыбалку потом съездим, как в старые времена…
Он всё понимает.
— Да какая же у тебя каморка, дядя Вано, там же целый сборочный цех поместится! Что ты прибедняешься, в самом деле! Конечно, зайду, как я без тебя.
И улыбнулся. И он мне. Нет, всё-таки, хорошо, что я его встретил. Если и был у меня на этой безумной планетке настоящий друг, это был он, дядя Вано.
Только я отошел на пару шагов, как вокруг него тут же сгрудились невесть откуда взявшиеся автоматы. Снова в родной стихии. Мне всегда было любопытно, откуда он родом. Что не с Изолии — точно, и я бы не очень удивился, если бы мне кто-нибудь сказал, что он с самого Силикона, с подобными талантами.
Ладно, надо думать над тем, зачем я сюда пришёл.
Огромные залы «Глобуса», освещенные с помощью сложнейшей системы световодов наподобие древних храмов. Повсюду под немыслимыми углами падали колонны солнечного света, создавая невероятные эффекты. Лепные потолки, мозаики невероятных оттенков, вычурные изгибы стен… всё это только давило на меня, не позволяя толком собраться с мыслями. Мне плохо, по-настоящему плохо, но я обещал, и выполню обещанное.
Я заметил Лиану ещё издали, она оживленно беседовала с двумя другими Творцами, но от меня ничего не скроешь, я знал её с первых дней жизни. Я видел, как она росла, взрослела, я знал все её повадки, пусть и скрытые под фиглярской маской Творца. Мне было нетрудно заметить, что за напускным возбуждением, за румяностью щёк прячется синева искусанных губ. Её боль сильнее, чем моя. Она должна быть сильнее, чем моя.
«Прости».
Она вскинула голову мне навстречу, упрямо выдвинула вперёд челюсть, стала вмиг похожа на растопырившего иголки лесного ежа.
С детства такая.
— Лиана, девочка…
— Не называй меня так!!!
Мгновения не прошло, как двое её спутников куда-то исчезли.
— Я не желаю слушать всю ту банальщину, что ты мне собираешься говорить. Мне повезло, меня давно оставили одну, и никого не интересовало, чего я хочу, все слышали лишь себя. И они получили то, именно то, что хотели! А я научилась жить, как велено, сама!!!
Её тонкий голос вновь сорвался на крик.
— Ты, Рэдэрик, со своей дурацкой войной был для них важнее меня, так пусть они и остаются с тобой. В твоей голове, надеюсь, найдется для них место! У них для меня, видимо не нашлось. Уходи, зря ты вернулся на Изолию.
И я остался стоять, опустив руки, посреди огромной залы. Абсолютно один. Я пришёл поговорить. А говорила она. Страшные вещи говорила, но я был единственным тут, кто мог их выслушать. Кто должен был выслушать.
Осталось холодное чувство плевка в лицо.
Если бы всё было так просто, взять и уйти…
Тогда я бы так и сделал, но, к превеликому нашему сожалению, жизнь преподносит гораздо больше проблем, чем способов их решения.
Хотя, честно сказать, был тогда момент.
Один-единственный миг, когда мне захотелось всё бросить. Будем считать всё, что произошло с тех пор, за все эти годы, разрешением той маленькой моральной проблемы.
И для меня, и для Лианы тоже.
«Циззер», распыляете силы — те две группы можно было отработать быстрее — выговаривал я по звеньевому каналу.
Негатив, старлей, сорр, мы не могли зайти со стороны звена «D», там… — послышался голос сержанта Исидо.
Была возможность отработать перехват по схеме «бумеранг». Подумайте об этом. Конец связи.
Манипул «Циззер», командовавший в то время звеном «C», пусть и не обладал отточенностью техники и тактическим чутьём ребят из манипула «Секира», мне всегда казался лучшим кандидатом на возможную вакансию Отрядного. У них был потенциал роста и масштаб видения боя, так что мне приходилось постоянно прорабатывать ребят, пусть они побыстрее перерастут синдром рядового бойца, не век же им в звании сержантов оставаться на капральской должности, пусть и в качестве помощников командиров КО. Если всё пойдёт, как задумано, то Легион вскоре получит хороших командиров Отряда, Легион всегда нуждался в талантливых командирах среднего звена, а если нет… Генеральное Командование всегда не прочь заполучить хороший материал для собственной системы подготовки.
Кроме того, в случае чего, наши заместители должны исправно исполнить ту роль, что играем сейчас в Отряде мы. Ребята старались втрое против своих текущих реальных возможностей, так что мои наставления явно ложились в благодатную почву.
Мысли плавно текли на краю сознания, а пальцы в перчатках всё елозили по шершавой поверхности сенспанели, прижимая сектора подтверждения огневого контроля, впечатывая заряд за зарядом в генератор машины врага, ошалело мечущегося в нашем строю. Аккуратно пропустив по правому борту разлетающийся рой осколков, радужным фонтаном взметнувшийся в зелёные небеса, я принялся завершать очередное перестроение.
В тактике поползли данные по всем машинам Отряда. Как всегда, особенно пострадали ребята из звена «А», по обыкновению укомплектованного бойцами-одиночками. У двух машин отключилась часть огневых ресурсов, силовые экраны были на пределе, так что я им велел держаться поближе к Капитанам и в бой не лезть: «Герои мне нужны в машинах, а не в гробах», — резко ответил я на их возражения. Ребята они рисковые, за ними глаз да глаз, не могу понять, как вообще можно сражаться, зная, что прикрыть тебя некому. Хотя… привыкли, значит.