ть силы противника, полковник Додогорский организовал дерзкую вылазку. По его приказанию из роты автоматчиков выделили двенадцать бойцов, которые были расставлены вдоль дамбы неподалеку друг от друга. По сигналу красной ракеты эти люди должны были одновременно выскочить на гребень дамбы, открыть огонь из автоматов, осмотреться и возвратиться на исходные позиции. Однако боевой порыв был так велик, что за автоматчиками последовали все, кто находился на подступах к дамбе. С криком «ура» они устремились вперед.
Тем временем рота Кузнецова, находившаяся на правом фланге полка, вышла ко второй дамбе. Гитлеровцы предприняли попытку сбить смельчаков с выгодных позиций. Завязалась рукопашная схватка. Раненный в обе ноги, прикрываемый автоматчиками, Кузнецов отстреливался из пистолета. Но силы оставляли его. На выручку подошла рота Павлова. Она ворвалась в деревню Дольня и там завязала бой.
Пытаясь восстановить положение, противник без артиллерийской подготовки предпринял контратаку, нанося главный удар в стык батальонов. Но на помощь нашим пехотинцам поспешили артиллеристы и прямой наводкой расстреливали наседавших врагов.
Взятые в бою пленные, в том числе старший ефрейтор Фердинанд Мантлер, самокатчик штабной роты 367-го пехотного полка 214-й пехотной дивизии, показали, что противник стягивает в район плацдарма большие силы. Оказалось, что дивизию недавно перебросили сюда из Норвегии.
После схватки с гитлеровцами наше положение на плацдарме значительно улучшилось. Вслед за нашим полком сюда прибыли другие подразделения дивизии.
— Что с боя взято, то свято, — с удовлетворением говорили бойцы.
Когда бой кипел километрах в трех-четырех от Вислы, связной из штаба дивизии доставил пакет. В нем находилась проникнутая вниманием и добрыми пожеланиями телеграмма командующего 69-й армией и члена Военного совета. В ней говорилось:
«Поздравляем бойцов, сержантов и офицеров полка и поддерживающих частей с успешным форсированием реки Вислы и ведущих ожесточенные бои по закреплению и расширению плацдарма на западном берегу. За отличные действия всему личному составу объявляем благодарность. Уверены в дальнейших успехах. Всех отличившихся представить к наградам. Настоящую телеграмму довести до бойцов.
Колпакчи. Щелаковский. № 116, 30 июля 1944 года».
Телеграмма Военного совета была тотчас размножена. Политработники полка зачитывали ее во всех подразделениях. Бойцы, слушая теплые слова приветствия, еще больше проникались чувством гордости за свой полк.
Стремление наших бойцов и офицеров прочно закрепиться на плацдарме порождало замечательные образцы боевой отваги и инициативы.
Сержант Нурманов, назначенный командиром расчета минометной роты, предложил «втереть фрицам очки». Смысл его предложения сводился к тому, чтобы в ночное время один из расчетов вел «кочующий образ жизни», а остальные минометчики могли отдыхать. Замысел сержанта был одобрен, и командир роты приказал Нурманову приготовиться к уничтожению огневых точек противника. Минометчики выбрали несколько удобных позиций. Отрыв окопы, приготовили в них по пять — семь мин.
С наступлением темноты расчет Нурманова выдвинулся вперед. Вскоре забарабанил вражеский пулемет. Выпустив три мины, минометный расчет подавил огневую точку противника, а сам переместился на другую позицию. Но гитлеровцы тотчас открыли огонь еще из одного крупнокалиберного пулемета. По полету трассирующих нуль Нурманов определил, что фашисты стреляли по первой позиции, но там наших бойцов уже не было.
Так в течение ночи расчет сержанта Нурманова, перемещаясь из окопа в окоп, подавил огонь трех пулеметов. Вместе с тем были выявлены и другие огневые точки врага. На следующую ночь таким же порядком стали действовать и другие минометные расчеты, а также пулеметчики. Это вводило противника в заблуждение, создавало у него ложное представление о наличии на плацдарме огневых средств.
Отбивая атаки противника, бойцы зарывались в землю: углубляли окопы, отрывали огневые позиции для пулеметов, ячейки для стрелков. Комбат Каширин, проверяя ход инженерных работ, был удовлетворен добротными укрытиями, обшивкой песчаных стен траншей, сделанной из прутьев ивняка. Комсомольские активисты во главе с Горецким позаботились о наглядной агитации. На обшивке траншей висели лозунги, призывающие бдительно нести службу и быть готовым в любой момент к атаке.
Проходя как-то по траншеям, я встретил Анатолия Горецкого, беседующего с воинами.
— Оборона — явление временное, — говорил он. — Все мы хотим быстрее закончить войну, а потому и думать должны, как приблизить этот час.
— Да разве кто против этого? — проговорил один из бойцов.
— А коли так, — продолжал Горецкий, — значит, творчески надо подходить к делу. Вот вы, — обратился он к бойцу в длинной, почти до пят, шинели, — как будете на бруствер вылезать, если последует команда «Вперед»? Из этой траншеи, брат, и хорошему спортсмену не выпрыгнуть.
— Так мы ж перед наступлением лазы сделаем. Но впервой ведь! Каждый раз так делали.
— А что из этого получалось? — горячо говорил Анатолий. — Гусиная цепочка. Передние уже у траншей врага, а задние только вылезают на бруствер. От этого мощь огня теряется, да и гитлеровцам сподручнее выбирать цели. А вот когда выскочат все, как один, да дружно ударят из винтовок и автоматов, тут иное дело. Лазы лазами, но нам надо заблаговременно подумать, как будем выбираться из траншей.
— Что тут придумаешь? — сокрушался пожилой воин. — Кабы каждому лестницу какую сделать, тогда можно было бы выскочить всем враз…
— Постой, постой, — перебил его Горецкий. — Лестницу, говоришь, каждому сделать? Так кто ж нам мешает? Сделаем, а?
— Надо — сделаем, — ответило ему несколько голосов.
Минут через пять мы были уже у комбата Каширина. Анатолий рассказал ему о своем разговоре с бойцами.
— Хорошо, хорошо придумано, — проговорил комбат. — Сейчас же распоряжусь.
Я в свою очередь информировал об этом почине командира полка. И в ту же ночь от каждого взвода были снаряжены бойцы для рубки леса и сооружения лестниц-трапов. Инженер полка вместе с командирами подразделений обходил траншеи, определял места, где целесообразно установить эти трапы.
Дело спорилось, тем более что противник в эту ночь безмолвствовал. Лишь изредка он вел артиллерийский огонь по противоположному берегу…
Так день за днем мы укрепляли плацдарм за Вислой, завоеванный в дерзком и героическом броске.
С автоматом и книгой
Огня горячее и тверже стали
Отважных бойцов сердца.
Поступил неожиданный для нас приказ: занимаемый участок сдать частям 77-й гвардейской дивизии. Наш полк и дивизия были переведены во второй эшелон. Подразделения полка разместились в трех-четырех километрах от передовой. Это внесло резкие изменения в ритм нашей жизни. Отрывались траншеи, строились блиндажи. Началась напряженная боевая подготовка: бойцы и командиры тренировались в меткой стрельбе из всех видов оружия, учились вести разведку, отрабатывали задачи наступательного боя.
Заметно наращивалась огневая мощь подразделений полка. Бойцы вооружались автоматами ППШ и ППС. Батарея 120-миллиметровых минометов была переведена на механическую тягу.
Очень важно было по-хозяйски ухаживать за оружием, беречь его, научиться искусно владеть им в наступательном бою.
…На полянке разместилась группа бойцов. Еще издали я увидел Алешу Жижина, который, прислонившись спиной к стройной сосне, о чем-то убежденно рассказывал. Рядом с ним находился Василий Ющенко. Он только что укрепил на ветках кустарника карту, другие наглядные пособия и перочинным ножиком очищал от коры лозу, предназначенную для указки.
— Проводим семинар агитаторов о силе советского оружия, — сообщил комсорг.
Рассказ Жижина о винтовке, из которой он уничтожил расчет вражеского пулемета, заинтересовал агитаторов. Один из них взял винтовку, открыл затвор и, прищурив глаз, заглянул в канал ствола.
— Ничего не скажешь, порядочек! — восхищенно сказал он, передавая винтовку соседу.
Когда винтовка возвратилась к ее хозяину, Ющенко предоставил слово взводному агитатору Александру Шибаршину. Тот рассказал об одном, в прошлом отличном, пулеметном расчете, не раз отмеченном командованием. Но слава вскружила голову сержанту и его напарнику. Перед боем бойцы роты тщательно проверили свое оружие. И только Кирилл — так звали сержанта — этим пренебрег. «У меня все в порядке», — заявил он. А в бою, когда противник был уже совсем близко, пулемет отказал. Устранять неисправность было поздно…
— Как видите, расчет подвел целый взвод, — закончил Шибаршин. — И все из-за беспечности, зазнайства.
Поучительным было и выступление комсорга батареи 120-миллиметровых минометов сержанта Василия Обыденнова. В полку его хорошо знали. На боевом счету расчета, которым он командовал, числилось 12 уничтоженных артбатарей противника, 4 дзота, 17 пулеметных гнезд. Комсорг рассказал, в частности, историю с подбитым немецким минометом, лежавшим на нейтральной полосе. Как-то ночью ефрейтор Обухов приволок его в траншею. Миномет удалось отремонтировать. Раздобыли немецкие мины. Опробовали. Впоследствии наши ребята послали из него много «подарков» гитлеровцам.
— Выходит, — заключил Обыденнов, — нам надо знать не только свое оружие, но и оружие противника, с тем чтобы при случае повернуть его против фашистов.
Высказанная на семинаре мысль о необходимости изучения оружия противника, умении использовать его в бою была принята бойцами и командирами полка на вооружение. И это пригодилось нам на завершающем этапе войны, когда противник применил фаустпатроны. Но о борьбе с фаустпатронами я еще расскажу. Теперь же хочется отметить, что Ющенко хорошо подготовил семинар агитаторов. Он пригласил на семинар в качестве докладчиков тех, кто мог с учетом опыта рассказать о самых поучительных случаях из боевой практики. Вместо уже набивших оскомину общих тем «Задачи агитаторов», «Задачи комсоргов» Василий выбрал для семинара близкую всем и, как говорится, попал в самую десятку.