Владимиру Васильевичу позвонили. Он построжал, подтянулся, трубку снял.
– Слушаю. Так точно, сейчас буду. – Положив трубку, сказал. – Извини, Фролов, начальство к себе требует. А тебе пропуск отмечу, а ты подумай. К этому разговору мы ещё вернёмся обязательно.
Андрей вышел на Лубянку, вздохнул глубоко. В центре площади стоял бронзовый Дзержинский. Разумом Андрей понимал – чекист говорил правильные слова, а душа не лежала. На службу не поехал, хотя время рабочее. Направился домой. Мария раннему приходу мужа удивилась.
– Случилось что-нибудь?
– У нас выпить есть?
– Вроде была бутылка неполная. Сейчас посмотрю.
Андрей налил из принесённой бутылки половину стакана, выпил не закусывая. Такого раньше он себе не позволял. Мария погладила его по плечам.
– Выгнали? Не переживай, хомут на шею всегда найдётся.
– В МГБ вызывали на беседу.
Мария побледнела. Аббревиатура НКВД, а потом МГБ, вызывала у людей страх.
– По какому поводу?
– Как ни странно, предлагают перейти к ним на службу.
– Фу!
Мария опустилась на стул.
– Испугал ты меня. Согласился?
– Отказался. Разговор долгим был, соблазняли высокой зарплатой, в перспективе квартира.
Мария задумалась, тряхнула головой.
– Правильно сделал. С голоду не помираем, голые не ходим, всех денег не заработаешь.
Слова ли жены подействовали, либо водка, а может, вкупе всё, но напряжение отпустило. Переход в другое министерство шаг серьёзный, тем более особого желания не было.
Утром после планёрки доложил Феклистову об итогах вызова на Лубянку.
– И что ты ответил?
– Отказался. А знаешь, кто беседовал? Помнишь Владимира Васильевича, чекиста из Балашихи? Вот он, капитан уже.
– Хм, быстро продвигается. Ну ладно, забудем про соседей. Ты как?
– В порядке.
– Банда появилась. Сначала думали – единичные случаи. Два гопника вечером прохожих грабили. Почерк всегда похож. В проходных дворах один на входе, другой на выходе. По описаниям потерпевших – похожи. Через месяц третий член банды появился. Этот понахальнее, пожёстче, два раза в ход нож пускал. Ранил легко, но я думаю – это начало. Это как зверь, почувствовавший вкус крови. Делом этим Чумаков занимается, но пока серьёзных подвижек нет. Так что подключайся, изучи показания потерпевших. Есть один свидетель, но зыбко. Сам понимаешь – темно, испуг. Начальство уже давит.
– А где сейчас Паша?
– В больнице, должен потерпевшего допрашивать. Кошелёк отдавать не хотел, а там пять рублей всего было. Побили его сильно бандюки.
Феклистов на часы посмотрел.
– Где-то через час должен вернуться Паша, отдыхай пока. Дал бы дело для изучения, так оно у Чумакова в сейфе.
Сейф на самом деле в угро был один, у Феклистова в кабинете. У оперов – металлические ящики, где хранились уголовные дела, вещдоки ценные. У каждого опера свой ящик и личные ключи.
Андрей, чтобы не терять попусту время, спустился к дежурному, просмотрел все сводки о происшествиях по Москве. Выбирал похожие, случившиеся в разных районах города. О, да банда действовала не только в их районе. Обнаружились ещё четыре очень схожих по описанию. Он переписал на листок даты и места. Вернувшись в кабинет, подошёл к карте города. Обычно преступники действуют в одном-двух знакомых районах. Надо знать проходные дворы, возможность скрыться быстро после грабежа. При спонтанных действиях очень быстро можно «спалиться». Получалось – действовали бандиты в их районе и на Пресне. Районы старые, много производств, жилые дома ещё царской и довоенной постройки. Для того, чтобы действовать там, преступники должны либо долго здесь жить, либо быть коренными москвичами. Но в задержании банды это не поможет, лишь штришок. Если делать выборку архивных уголовных дел по грабежам, тысячи преступников окажутся москвичами. Пока эти догадки ничего не дали.
Вернулся из больницы Чумаков.
– Меня к тебе на помощь бросили.
– Отлично. Бегаю, как волк, ничего существенного не нарыл. Пострадавший Аверьянов, который в больнице на излечении, нападавшего толком не рассмотрел, темно. Да и удар по голове получил сзади. Били двое. Один руками и ногами, другой кастетом.
После войны кастеты были у преступников в моде. Голову проломить, руку или рёбра сломать им запросто можно. И главное – без шума. Кроме того, кастет относится к дробящему оружию, приравнивается к холодному. За его применение сроки давали меньше, чем за огнестрельное.
Павел дела достал. Пока они были разрозненными, но при появлении серьёзных доказательств их можно было объединить в одно. Андрей просмотрел тощие папки. Заявления потерпевших, допрос, осмотр места происшествия.
– Паш, ты на всех местах был?
– Ага.
– А район знаешь хорошо?
– Двадцать лет здесь живу.
– Другие проходные дворы или подходящие места знаешь?
– Да их десяток.
– Пойдём, посмотрим, проветримся заодно.
– Ты что задумал?
– Бандиты и дальше нападать будут. Знаешь, у меня убеждение, хочешь – назови интуицией, что бандюки местные, москвичи. Город хорошо знают. И место нового злодеяния наверняка присмотрели. У последнего пострадавшего сколько взяли? Пять рублей всего. На них не нашикуешь в ресторане. Не хочу каркать, но на днях новый грабёж будет.
– Типун тебе на язык!
Павел показал шесть подходящих мест. Смотрели бы ещё, да рабочий день кончился. Пешком много не находишься. С транспортом, как и бензином, было туго. Разошлись, а утром узнали, что свершилось новое ограбление по прежнему сценарию и в том месте, где они были вчера. С супружеской пары сняли драгоценности – обручальные золотые кольца, с жены ещё брошку. А у мужа отобрали кошелёк.
– Паш, заметь, каждый раз ограбление в новом месте, не повторяются.
– С фантазией.
– Я не об этом. Удачных мест для ограблений не так много. Если они не будут повторяться, то три-четыре.
– Не пойму, к чему ты клонишь. Засады сделать? У нас оперов не хватит.
– Я про «подсадных уток». Самим наживками стать.
– Нас двое, всех вероятных мест мы не охватим.
– Но что-то же делать надо. Иначе так и будем уголовные дела по факту грабежа заводить, и без перспективы на раскрытие.
– Предположим – пойдём мы. Оба входа перекрыть надо и один наживной. Как минимум троих надо.
– Их трое, справимся.
– Давай попробуем. Когда?
– Дня два-три ограблений не будет. Пока ценности не пропьют, не прокутят, на дело не выйдут.
– Тогда неделя. Всё-таки золото сняли.
За неделю в ломбардах побывали, но золотых изделий, снятых с потерпевших, не обнаружили. Напрягли информаторов из уголовной среды, и пока безответно. Андрей чувствовал – со дня на день должен грабёж случиться. Бандиты продали «рыжьё», как называли золото, барыгам за полцены или проиграли в карты.
Грабёж не для того, чтобы пополнить счёт в сберкассе. Для уголовника каждый день на свободе должен праздником быть. Женщины, карты, выпивка – круг удовольствий. А деньги имеют свойство быстро заканчиваться, сколько бы их ни было.
– Давай сегодня вечером, – предложил Андрей.
– Согласен. Обязательно с оружием. Я кепку надену, чтобы стрижку прикрыть.
Руководство, а особенно замполиты, требовали от оперативников соблюдать все требования уставов, особенно это касалось стрижки. Она должна быть короткой, допускалось ношение усов, но не бороды. По короткой стрижке полубокс уголовники быстро вычисляли оперативных сотрудников. Андрей требование это хорошо понимал, когда милиционер в форме должен быть – постовой, регулировщик, дежурный в райотделе. Население должно видеть опрятного представителя власти. А для опера, который форму надевает только по государственным праздникам, такая стрижка только вред наносит, как опознавательный знак.
Договорились с Чумаковым, где встретиться. Андрей в Малый театр пошёл, была там у него знакомая. Когда-то потерпевшей была, Андрей дело расследовал, воров быстро задержал, ценности вернул. Сегодня о ней вспомнил. В любом театре гримёрная есть. На служебном входе его дежурная остановила, но Андрей удостоверение предъявил.
– Мне бы Мохову увидеть.
– Она с полчаса как пришла, проходите.
У многих творческих людей работа начиналась, когда у большинства трудящихся служба заканчивалась. Поспрашивав, где Мохова, Андрей нашёл её в костюмерном цехе. Женщина Андрея не забыла, встретила приветливо.
– Здравствуйте, помощь ваша нужна.
– Добрый вечер. Всем, чем могу, помогу.
– Внешность бы мне изменить.
– Бороду, усы, очки, шляпу?
– А возможно?
– Обижаете, у нас же театр. Пройдёмте к гримёрам.
Гримёрки небольшие, деревянные болванки голов стоят, на них парики. Мохова переговорила с гримёршей.
– Вы какой образ хотите создать?
– Человека в возрасте, абсолютно цивильного, не способного дать отпор.
– Тросточку?
– Не стоит.
С тросточкой надо ещё уметь ходить, чтобы выглядеть естественно. Кроме того, Андрею нужны свободные руки.
– Тогда предложу парик и усы, бороду.
С одного болвана сняли парик брюнета с длинными волосами. Гримёрша надела его на голову Андрея, поправила. Потом усадила в кресло, приклеила усы и бороду. Посмотрела, нацепила очки.
– Полюбуйтесь на себя.
Андрей посмотрел на себя в зеркало. Мама родная! Другой человек! Лет на двадцать старше и интеллигентного вида.
– Очки надо снять. – Андрей снял очки.
Стёкла в них простые, без диоптрий. Но он опасался – случись удар в лицо, не поранить бы глаза.
– Зря, они дополнят образ, – высказала своё мнение гримёрша.
– Не исключено, что меня могут бить по лицу.
– Да, тогда лучше не рисковать.
– А как отцепить бороду и усы?
– Цепляйте за край и тяните. Потом лицо вымыть надо от остатков клея. Желательно тёплой водой с мылом.
– Спасибо.
– Только верните завтра.
– В обязательном порядке.
Андрей попрощался и вышел. До встречи с Чумаковым три часа, не болтаться же по городу. Пошёл домой поужинать. Решил проверить, насколько грим хорош. Не открыл дверь ключом, а позвонил. Открыла Мария.