А пока она писала в дневнике:
«Прощай, зима 1942-го. Ты научила нас многому — стойкости, мужеству, верности. Впереди Сталинград. Говорят, там решится судьба войны. Но я знаю точно — там решится и наша судьба.»
Глава 5Сталинградский рубеж
История 1Дорога к Волге
Колонна медсанбата двигалась на юг. Пыльные дороги, выжженные солнцем степи, редкие хутора. И бесконечные военные эшелоны, идущие в одном направлении — к Сталинграду.
«Смотрите,» — Мария Петровна показала на горизонт. «Зарево.»
«Это нефтехранилища горят,» — пояснил водитель. «Немец рвётся к Волге.»
Елена, сидя в кабине головной полуторки, перечитывала последнее письмо от Сергея:
«Родная, наш медсанбат тоже передислоцируют к Сталинграду. Что-то грандиозное готовится. Такого скопления войск я ещё не видел.»
Валя и Таня ехали в кузове, прижавшись друг к другу. После расставания со своими любимыми они словно повзрослели, стали серьезнее.
«Знаешь,» — шепнула Таня подруге. «А я верю — мы все встретимся после победы. Обязательно встретимся.»
На привале к ним подошел немолодой политрук:
«Товарищи медики, впереди серьезные испытания. Сталинград — это особый рубеж. Город нельзя сдавать, здесь мы должны остановить врага.»
Ночевали в степи. Звезды казались особенно яркими, а воздух пах полынью и тревогой. Где-то вдалеке громыхало — война приближалась к великой русской реке.
«Елена Александровна,» — позвала Валя. «А правда, что Сталинград — это ключ ко всему югу?» «Правда,» — кивнула она. «И не только к югу. Говорят, здесь решится судьба всей войны.»
На рассвете увидели Волгу — широкую, величественную, спокойную. А над ней — город, уже опалённый бомбежками, но не сломленный.
«Красота какая,» — выдохнула Таня.
«И её мы должны защитить,» — твердо сказала Мария Петровна.
Медсанбату отвели место в большом овраге недалеко от переправы. Пока разворачивали палатки и операционную, мимо нескончаемым потоком шли войска — пехота, артиллерия, танки.
«Готовьтесь, сестрички,» — сказал пожилой военврач из соседнего медсанбата. «Такого мы ещё невидели. Здесь будет решающая битва.»
Вечером в палатку к Елене забежала зареванная Валя:
«Елена Александровна, письмо от Коли! Он в госпитале научился на костылях ходить! Пишет — теперь точно вернётся за мной.»
А Таня получила весточку от Андрея — его направили в артиллерийскую часть под Сталинградом: «Представляешь? Мы можем встретиться! Судьба, наверное.»
Елена слушала девчонок и думала о Сергее. Где-то здесь, среди этих бесконечных степей, среди грохота надвигающейся битвы, их пути должны пересечься. Она чувствовала это всем сердцем.
Ночью она писала в дневнике:
«Волга… Какая она широкая, сильная, спокойная. Смотрю на неё и понимаю — здесь действительно решится многое. Не только судьба войны — наши судьбы тоже. Я это чувствую каждой клеточкой.»
А на рассвете начался первый массированный налет. Небо почернело от немецких самолетов. Город на том берегу вспыхнул как спичка.
«Началось,» — тихо сказала Мария Петровна.
И они начали готовиться к приему раненых — разворачивали операционные, стерилизовали инструменты, готовили перевязочные материалы. Впереди была битва, которую потом назовут великой. Битва, в которой каждый из них станет частью истории.
Первые раненые появились к полудню. Сначала несколько человек, потом десятки. К вечеру их был уже целый поток.
«Сестричка,» — позвал молодой лейтенант с забинтованной головой. «А правда, что немец прёт по всему фронту?»
«Правда,» — ответила Елена, делая перевязку. «Но и мы не отступаем. Ни шагу назад — такой приказ.»
В операционной работали без перерыва. Мария Петровна, встав у стола рядом с хирургом, только качала головой:
«За всю войну такого не видела. Словно вся война сюда стянулась.»
К ночи над Волгой поднялось зарево пожаров. Город горел, но не сдавался. С того берега доносился грохот разрывов и автоматные очереди.
«Товарищ старшая сестра!» — в палатку вбежал связной. «Приказ — быть готовыми к передислокации. Немец прорвался к северным районам.»
Елена выглянула из палатки. Зарево над городом словно пульсировало в такт канонаде. И вдруг она почувствовала — где-то там, в этом огненном мареве, совсем близко, Сергей. Она не могла этого объяснить, просто знала.
«Елена Александровна,» — Таня присела рядом. «Знаете, а я сегодня поняла — вот она, настоящая война. Всё, что было раньше — это только подготовка.»
«Да, девочка,» — Елена обняла её за плечи. «Здесь всё по-настоящему. И война, и любовь, и подвиг.»
В соседней палатке Валя читала вслух раненым письмо от Николая:
«Я каждый день тренируюсь ходить. Врачи говорят — скоро смогу вернуться в строй. Пусть не на передовую, но зато ближе к тебе.»
А Мария Петровна, глядя на своих девочек, думала: как же они повзрослели, как закалились их характеры. Война словно отлила их заново — из стали и нежности, из мужества и милосердия.
Ночью снова была бомбежка. Раненых укрывали своими телами, успокаивали, делали уколы. А потом вместе молились — каждый по-своему, каждый о своём…
«Знаешь, Леночка,» — сказала утром Мария Петровна. «А ведь это судьба — что мы все здесь оказались. Такое испытание можно выдержать только вместе.»
И словно в подтверждение её слов, издалека донесся рокот «катюш» — наша артиллерия вступала в бой. Где-то там, за Волгой, занималось утро великой битвы.
К исходу третьего дня в медсанбат привезли артиллериста с тяжелым ранением. Таня, менявшая повязку, вдруг вскрикнула: «Андрей!»
Это был он — её Андрей, бледный от потери крови, но живой. Осколок мины прошел рядом с сердцем. «Я же обещал, чтонайду тебя,» — прошептал он и потерял сознание.
«Срочно в операционную!» — скомандовала Елена.
Всю ночь они боролись за его жизнь. И победили — сердце молодого артиллериста оказалось сильнее смерти. А может, его спасла любовь.
«Вот так и встретились,» — улыбнулась Мария Петровна. «Война разлучает, война соединяет.»
Елена, глядя на счастливые лица Тани и Андрея, думала о Сергее. Где-то совсем рядом, может быть в нескольких километрах, он тоже спасает жизни. И она знала — их встреча тоже близка.
А война набирала силу. Всё чаще приходилось работать под бомбежками, всё ближе подходила линия фронта. Но теперь они были готовы ко всему — спаянные общей судьбой, общей верой, общей любовью.
Вечером пришла радиограмма: «Всем медсанбатам быть готовыми к приему тяжелораненых. Ожидается масштабное наступление противника.»
«Ну что, сестрички,» — Елена обвела взглядом своих девочек. «Начинается самое главное. Теперь мы должны стать сильнее всех бомбежек, всех страхов, всей смерти. Потому что мы — последняя надежда для тех, кто защищает Сталинград.»
И они стали — сильнее страха, сильнее усталости, сильнее самой смерти. Потому что там, за их спинами, была Волга. За Волгой земли нет — это знал каждый. И отступать было некуда — ни им, ни тем, кого они спасали.
История 2Под огнём
Это случилось во время очередной бомбежки. Елена услышала крик санитара: «Там раненый! На нейтральной полосе! Истекает кровью!»
Она выглянула из укрытия. Метрах в двухстах, у разбитого дзота, лежал боец. Он пытался ползти, оставляя за собой кровавый след.
«Нельзя, сестричка!» — крикнул командир. «Снайперы!»
Но она уже ползла, прижимаясь к земле. Война научила её главному — каждая жизнь бесценна. Свист пуль, разрывы снарядов — всё слилось в один гул. Только бы успеть.
Боец был совсем молодой, почти мальчишка. Осколочное ранение бедра, большая потеря крови. «Потерпи, родной,» — прошептала она, накладывая жгут. «Сейчас вытащим.»
И вдруг острая боль пронзила плечо. Мир качнулся, поплыл перед глазами. Последнее, что она помнила — чьи-то руки, бережно укладывающие её на плащпалатку, и крик Вали:
«Елена Александровна! Держитесь!»
Очнулась она от знакомого голоса:
«Срочно в операционную! Потеря крови критическая!»
Сквозь туман боли она узнала этот голос. Сергей… Неужели это действительно он? «Любимая,» — его лицо склонилось над ней. «Только живи. Слышишь? Живи пожалуйста!»
А потом была операция. Сергей оперировал сам — четыре часа борьбы за её жизнь. За их любовь. За их будущее.
«Сергей Николаевич, она приходит в себя,» — голос медсестры доносился словно издалека.
Елена медленно открыла глаза. Сергей сидел рядом, осунувшийся, небритый, но такой родной. «Сколько… сколько времени прошло?» — губы едва слушались.
«Трое суток,» — он бережно взял её руку. «Трое суток между жизнью и смертью. Я думал, с ума сойду.» «А тот боец? Я успела его спасти?»
«Успела. Он в соседней палате. Всё просит разрешения поблагодарить свою спасительницу.»
В палату заглянула Валя — заплаканная, счастливая: «Елена Александровна! Живая!»
«Валюша, а как женаш медсанбат?»
«Не волнуйтесь, Мария Петровна за старшую. А мы с Таней по очереди к вам бегаем. Тут ведь близко — всего два километра.»
Сергей не отходил от неё ни на шаг. Только во время операций уходил, но сразу возвращался — измученный, с красными от недосыпа глазами.
«Знаешь,» — сказал он однажды ночью. «А ведь это судьба. Я должен был оказаться именно здесь, именно сейчас. Чтобы спасти тебя.»
«Или я должна была спасти того бойца,» — тихо ответила она. «Чтобы встретиться с тобой.»
А за стенами медсанбата грохотала битва. Немцы рвались к Волге, но город стоял насмерть. И они, медики, стояли вместе с ним — спасая жизни, возвращая в строй защитников Сталинграда.
«Товарищ военврач,» — позвал санитар. «Там новых привезли.» «Иди,» — Елена чуть сжала его руку. «Ты нужен им.»
И он шел — спасать других, зная, что теперь она рядом, что она живая, что их любовь оказалась сильнее всех пуль и осколков.
Через неделю к Елене пришел тот самый боец, которого она спасла.