«Знаешь», — говорил Сергей, сидя с женой в беседке, — «я теперь понимаю, почему именно здесь нам суждено было осесть. Этот город как наши судьбы — весь израненный войной, но живой. И он тоже учится заново жить».
Елена, положив руку на уже заметно округлившийся живот, смотрела, как падают листья:
«А мне кажется, нас сюда привели наши ангелы. Смотри, даже небо здесь особенное — то хмурое, то светлое, как их крылья.»
По выходным в их доме собирались друзья. Павел Иванович, приехавший в гости из Москвы, осматривал дом с видом знатока:
«Добротный. Таких сейчас не строят. И место намоленное — здесь хорошо детям расти».
В саду под яблонями устроили длинный стол. Анна Борисовна, тоже навестившая их, разливала чай: «Вот так и должно быть — чтобы дом полон гостей, чтобы пахло яблоками и корицей, чтобы детский смех.»
Вечерами, когда город затихал, в их доме словно оживала история. Скрипели половицы, шелестели страницы книг, а в старом зеркале иногда мелькали какие-то светлые тени.
«Представляешь», — шептала Елена мужу, — «может, те, кто жил здесь до нас, тоже мечтали о мире? И теперь радуются, что в их доме снова живёт любовь?»
А город вокруг них продолжал меняться. Расчищались развалины, поднимались новые здания. В госпитале появлялось современное оборудование, прибывали молодые специалисты. Жизнь набирала силу, как молодое деревце на развалинах.
И каждое утро, выходя из дома, они видели, как восходит солнце над парком Макса Ашманна, как просыпается их новый город, как начинается новый день — теперь уже мирный, наполненный надеждой и тихим счастьем обретённого дома.
А впереди их ждало самое главное чудо — рождение их первенца, который должен был появиться на свет уже в этом доме, под защитой старых стен и невидимых крыльев их ангелов-хранителей.
История 2Ожидание
Зима выдалась на удивление мягкой. Елена, несмотря на последние месяцы беременности, продолжала работать в госпитале — теперь уже в административной части, организуя работу медсестёр.
«Береги себя», — говорил Сергей каждое утро, провожая жену до госпиталя. Но оба понимали — без работы она не может, это часть их общей жизни.
В детском отделении готовились к расширению. Елена, поглаживая живот, расставляла новые кроватки: «Вот здесь будет палата для самых маленьких. А там — для выздоравливающих».
Письма от родителей приходили теперь регулярно. Мама Елены писала подробные инструкции по подготовке к родам, вкладывала в конверты вязаные носочки и чепчики. Родители Сергея из Саратова прислали старинную икону: «Это наша семейная реликвия. Теперь она будет хранить вашего малыша».
Вечерами в их доме собирались коллеги-медики. Анна Петровна, опытная акушерка из роддома, делилась советами:
«А знаете, почему у нас в городе такие крепкие дети рождаются? Здесь воздух особенный — морской, янтарный.»
В их спальне уже стояла детская кроватка — старинная, с резными спинками, найденная на чердаке и бережно отреставрированная Сергеем. Елена развесила над ней белоснежный полог и часто стояла рядом, представляя, как будет укачивать малыша.
Госпиталь жил своей размеренной жизнью. Сергей проводил сложные операции, обучал молодых хирургов. Но теперь в его кабинете появились книги по педиатрии — он готовился быть не только врачом, но и отцом.
«Знаешь», говорил он жене, «я заметил удивительную вещь — с тех пор как ты носишь нашего малыша, в госпитале все дети выздоравливают быстрее. Словно какая-то особая сила помогает».
Елена понимающе улыбалась. Она тоже чувствовала это — незримое присутствие их ангелов-хранителей стало особенно ощутимым. Иногда по ночам она просыпалась от странного света в комнате, но не было страшно — наоборот, накатывало чувство покоя и защищенности.
В парке Макса Ашманна они облюбовали особенную скамейку под старым дубом. Здесь Елена любила читать письма от родных, а Сергей рассказывал будущему малышу о городе, который стал их новым домом.
Коллеги из госпиталя окружили будущую маму заботой. Медсестры приносили травяные чаи, санитарки делились народными приметами. Молодой врач Николай, недавно прибывший по распределению, даже написал колыбельную — оказалось, до войны он учился в консерватории.
Дом словно дышал вместе с ними этим ожиданием. В детской комнате уже появились игрушки — и довоенный плюшевый мишка, присланный бабушкой из Саратова, и деревянная лошадка, которую вырезал сосед-краснодеревщик. На стенах Елена развесила акварели с ангелами — их нарисовала медсестра Татьяна, у которой обнаружился настоящий талант художника.
Время словно замедлило свой бег, наполняясь особым смыслом. Каждый день приносил что-то новое — первое шевеление малыша, первые приготовления к его появлению, первые мечты о том, каким он будет.
«А вдруг у нас будет девочка?» спрашивала иногда Елена.
«Главное — чтобы здоровый», отвечал Сергей, но в глазах его читалась тайная надежда на сына — продолжателя династии военных врачей.
Февраль подходил к концу. В воздухе уже чувствовалось дыхание весны, хотя город всё ещё был укрыт снегом. В их доме всё было готово к появлению малыша — накрахмаленные пеленки, связанные бабушками костюмчики, маленькие рубашечки.
Сергей оборудовал в госпиталеспециальную палату — светлую, просторную, с видом на парк. Елена должна была рожать здесь, под присмотром лучших врачей и акушерок города.
«Знаешь», сказала она мужу в один из последних вечеров перед родами, «я теперь понимаю — вся война, все испытания были не зря. Они вели нас к этому моменту, к этому счастью».
В ту ночь над городом разлилось удивительное сияние — не северное, другое, словно само небо благословляло рождение новой жизни. А в их спальне, над детской кроваткой, мерцал теплый, уютный свет.
Утром пришла телеграмма от родителей Сергея: «Благословляем. Ждём известий. Молимся». А следом письмо от мамы Елены с неожиданной припиской: «Доченька, мне сегодня приснились ангелы. Они сказали — всё будет хорошо».
В госпитале уже дежурила бригада — опытная Анна Петровна, молодая, но талантливая акушерка Мария, и конечно, сам Сергей, который, несмотря на все уговоры коллег, решил сам принимать роды у жены.
Елена собирала последние вещи в роддом и вдруг замерла у окна: «Посмотри, Серёжа! Над парком…»
В морозном воздухе кружили белые голуби — откуда они взялись в конце февраля? Птицы сделали круг над их домом и полетели в сторону госпиталя, словно указывая путь.
«Ну что, родная», Сергей обнял жену, «кажется, нас зовут. Пора?»
Елена кивнула. Она была спокойна и счастлива. Впереди их ждало главное чудо — рождение их первенца, а значит, начало новой истории в их жизни.
А город, засыпанный февральским снегом, словно замер в ожидании. Старые часы на башне госпиталя мерно отсчитывали время, приближая момент, когда в этом возрождающемся из руин месте появится новая жизнь — дитя любви, победившей войну.
История 3Первенец
Их сын родился на рассвете первого марта. За окнами госпиталя падал тихий снег, а в небе разливалась удивительная розовая заря.
«Мальчик!» — голос Сергея дрожал от волнения. «Елена, родная, у нас сын!»
Первый крик малыша эхом разнесся по коридорам госпиталя. Анна Петровна, принимавшая роды вместе с Сергеем, утирала слезы: «Богатырь! Три восемьсот! И голос командирский!»
В палате словно разлилось особое сияние — теплое, живое. Елена, держа сына на руках, улыбалась сквозь слезы:
«Смотри, Серёжа, он похож на тебя. Такой же серьёзный».
Весть о рождении малыша мгновенно облетела госпиталь. У дверей палаты собрались коллеги — с цветами, подарками, поздравлениями.
«Как назовете?» — спрашивали все.
Сергей и Елена переглянулись. Они давно решили — если родится сын, назовут его Александром, в честь их фронтового друга, военного хирурга Александра Петровича, погибшего под Кёнигсбергом в последние дни штурма.
«Александр Сергеевич», произнесла Елена, и все улыбнулись — имя словно само выбрало их малыша.
Первые дни в госпитале пролетели как один миг. Маленький Саша оказался спокойным и улыбчивым. Сергей не отходил от жены и сына, забыв про операции — благо, коллеги всё понимали и поддерживали.
В палату часто заглядывали медсёстры — посмотреть на малыша, подержать на руках. Пожилая санитарка баба Дуся, потерявшая в войну всю семью, приносила травяные сборы для молока и тихонько пела колыбельные.
На пятый день их выписывали домой. У входа в госпиталь собрался весь персонал — провожать первого ребёнка, родившегося в их «новой семье».
Дома их ждал сюрприз — коллеги успели развесить по комнате белые ленты и воздушные шары. В детской стоял новый удобный диван для кормления — подарок от всего медицинского коллектива.
Вечером пришли телеграммы — от родителей из Саратова и Харькова, от фронтовых друзей. А следом письмо от Веры Николаевны из Москвы: «Знаю, что назвали Сашей. Сегодня была умогилы нашего Александра Петровича — положила цветы и рассказала, что его имя живёт».
Ночью Елена проснулась от тихого пения — словно кто-то напевал колыбельную. В детской горел мягкий свет, хотя все лампы были выключены. Маленький Саша спал в своей кроватке, улыбаясь во сне, а над ним…
«Ты тоже видишь?» прошептала она вошедшему Сергею.
Он молча кивнул. В лунном свете над кроваткой словно парили светлые тени — их ангелы-хранители теперь оберегали и их сына.
Весна входила в город — с капелью, с первыми птицами, с надеждой на новую жизнь. В парке Макса Ашманна распускались первые почки, в госпитале готовились к открытию нового отделения, а в их доме каждый день приносил новые открытия — первая осознанная улыбка Саши, первое агуканье, первый внимательный взгляд на мир.
«Знаешь», сказал как-то Сергей, качая сына, «мне кажется, в нём живёт частичка души того Саши, фронтового. Такой же светлый взгляд».
Елена погладила пушистую головку малыша: