На собеседовании седой профессор долго рассматривал документы:
«Сын военного хирурга? Интересно… А знаете, молодой человек, я ведь служил с вашим отцом. Сергей Николаевич — блестящий врач и настоящий человек».
В общежитии Александру достался угол в комнате с тремя соседями. Один из них, Виктор, тоже оказался из семьи военных медиков:
«Представляешь, наши отцы могли встречаться на фронте! Судьба, да?»
Первые лекции захватили с головой. Александр с жадностью впитывал каждое слово преподавателей. Особенно интересной оказалась история медицины — там целый раздел был посвящен военно-полевой хирургии.
По вечерам он читал отцовские записи. Пожелтевшие страницы хранили не только схемы операций и медицинские заметки, но и истории людей — пациентов, коллег, друзей. А между строк словно проступали образы тех самых ангелов-хранителей, о которых так часто рассказывали родители.
В письмах домой Александр делился впечатлениями. Мама отвечала подробно и тепло, вкладывая в конверты фотографии и новости из госпиталя. Отец писал короче, но каждое его слово было наполнено мудростью и поддержкой.
«Главное», писал Сергей Николаевич, «не торопись стать великим врачом. Сначала научись быть внимательным к людям. Смотри не только на болезнь, но и в душу пациента. И помни — у каждого врача должен быть свой ангел-хранитель».
На анатомичке Александр оказался одним из лучших. Преподаватель, заметив его интерес к хирургии, стал давать дополнительные задания:
«У тебя руки хирурга, парень. Как у отца. Это дар — его нужно развивать».
К концу первого семестра Александр точно знал — он не ошибся с выбором. Медицина открывалась перед ним не просто как наука, а как искусство исцеления, требующее не только знаний, но и души.
А по ночам ему иногда снился родительский дом в Калининграде, госпиталь, где он вырос, и какое-то удивительное сияние над операционной — словно те самые ангелы-хранители следили за тем, как продолжается их семейное дело.
Декабрьским вечером, готовясь к зачету по анатомии, Александр почувствовал странную боль в правом боку. Сначала не придал значения — списал на усталость. К ночи боль усилилась, появилась тошнота.
«Что-то здесь не так», пробормотал он, вспоминая недавно выученное расположение органов брюшной полости. «В правой подвздошной области…»
Виктор, увидев бледное лицо друга и его характерную позу с поджатой правой ногой, сразу всё понял:
«Срочно в больницу! Это же похоже на аппендицит! У моего отца-хирурга все книги дома в картинках, я столько раз видел описание.»
В приёмном покое дежурный хирург только взглянул на живот: «Гнойный. Срочно на операционный стол».
Где-то между явью и наркозным сном Александру показалось, что он видит знакомое сияние над операционной. «Значит, и здесь они меня нашли», подумал он, проваливаясь в забытье.
Очнулся он в палате. Рядом хлопотала молоденькая санитарка — светловолосая девушка с удивительно добрыми глазами.
«Как вы себя чувствуете?» спросила она, поправляя капельницу. «Я Наташа, тоже с первого курса. Подрабатываю здесь по ночам».
Александр попытался улыбнуться:
«А я думал, что только в учебнике по анатомии увижу червеобразный отросток.»
А в Калининграде родители, получив телеграмму о срочной операции сына, не находили себе места. Елена зажгла лампадку под иконой: «Господи, храни его. И вы, наши ангелы, не оставьте…»
История 2Первая встреча
После выписки из больницы Александр часто вспоминал ту ночную смену и светловолосую санитарку с добрыми глазами. Наташа. Оказалось, она училась в параллельной группе.
«Знаешь», сказала она при следующей встрече в больничном коридоре, «я ведь тоже из семьи военных медиков. Мой дед был начальником полевого госпиталя под Сталинградом».
Они стали встречаться в библиотеке — готовились к зачетам по анатомии. Наташа удивительно точно рисовала схемы строения органов, а её конспекты по латыни были произведением искусства.
«Мама говорит, врач должен быть аккуратным во всём», объясняла она, выводя каллиграфическим почерком сложные термины. «Особенно в записях — от этого может зависеть жизнь пациента».
В её дежурства Александр стал приносить в больницу термос с горячим чаем и бутерброды: «Ты же всю ночь на ногах. Нужно поддерживать силы».
Однажды, в особенно трудную смену, когда привезли много тяжелых пациентов, они вместе работали до утра — она мыла полы в приёмном покое, он помогал перекладывать больных. И вдруг оба почувствовали — это правильно, это то, чем они должны заниматься всю жизнь.
Весна в Рязани выдалась ранняя. В перерывах между занятиями они гуляли по старинным улочкам, и Наташа рассказывала истории своей семьи:
«Дедушка встретил бабушку в госпитале под Сталинградом. Она была медсестрой. Представляешь, делали операции под бомбежками, а по ночам читали друг другу стихи…»
Александр слушал, и перед глазами вставали рассказы отца, его фронтовые записи, история любви родителей. Как похоже всё складывалось у детей военных врачей — словно сами ангелы-хранители вели их друг к другу.
На майские праздники они дежурили вместе. В приёмный покой привезли старика с инфарктом. Пока врачи боролись за его жизнь, Наташа держала его за руку и что-то тихо говорила. Александр, помогавший перекладывать капельницы, вдруг увидел в её глазах то же выражение, какое помнил у мамы — бесконечное сострадание и готовность помочь.
«Знаешь», сказал он ей потом, когда они пили чай в ординаторской, «ты удивительная. В тебе столько света…»
Наташа смутилась:
«Просто я с детства знала — буду врачом. Как дед, как родители. У нас это семейное».
В конце мая она пригласила его к себе домой. В маленькой квартире на стенах висели фотографии военных лет — полевые госпитали, врачи в гимнастерках, санитарные поезда. А на почетном месте — портрет деда в орденах.
«Вот, познакомься», улыбнулась Наташина мама, показывая старый альбом. «Это наша история. Теперь и твоя тоже».
Они долго сидели над альбомом, и Александр рассказывал о своих родителях, о госпитале в Калининграде, о тех удивительных случаях исцеления, которые не объяснить только медициной.
«А ты веришь в ангелов-хранителей?» вдруг спросила Наташа.
«Верю», просто ответил он. «Они всегда рядом с теми, кто лечит людей».
В тот вечер, провожая Наташу после дежурства, Александр впервые взял её за руку. Над городом разливался закат, в старом парке пели соловьи, а им казалось — само небо благословляет их встречу.
«Напиши родителям обо мне», тихо попросила она. «И я напишу своим о тебе».
В конце июня, перед самой сессией, они вместе дежурили в реанимации. Тяжелый пациент, которого привезли с улицы, вдруг открыл глаза и улыбнулся:
«Какая красивая пара… Вы, наверное, будете замечательными врачами».
Первый курс подходил к концу. Александр и Наташа успешно сдали сессию. В последний вечер перед каникулами они дежурили вместе.
«Осенью нас ждёт анатомичка», сказала Наташа. «Говорят, профессор Краснов особенно строг к детям врачей. Считает, что мы должны быть вдвое лучше остальных».
«Справимся», улыбнулся Александр, хотя в глубине души почувствовал тревогу — он уже слышал об этом преподавателе, который называл детей известных врачей «избалованными династами».
В ординаторской появилась новая медсестра — Вера Аркадьевна, дочь главврача областной больницы. Она окинула их изучающим взглядом:
«А, это вы — наши будущие светила медицины? Посмотрим, чего стоите без родительской поддержки».
Письма домой они писали вместе. Наташа — своим в Псков, Александр — в Калининград. Елена в ответном письме будто почувствовала что-то: «Сынок, впереди у вас будет много испытаний. Но помни — настоящий врач закаляется в трудностях».
Перед расставанием на лето они стояли у старой липы возле общежития. Над городом разливался закат, где-то вдалеке звонили колокола Успенского собора. «Я буду писать тебе каждый день», пообещал Александр.
«А я буду ждать», ответила Наташа. «И готовиться к осенним испытаниям».
В воздухе мелькнуло знакомое сияние — словно ангелы-хранители благословляли их, но вместе с тем предупреждали: путь в медицину никогда не бывает легким.
История 3Испытание
Второй курс начался с сюрприза — профессор Краснов объявил, что берет под особый контроль студентов из врачебных семей.
«Медицина не терпит протекции», заявил он на первой лекции. «Здесь каждый должен доказать свое право носить белый халат».
На практических занятиях он особенно придирался к Александру:
«Думаете, фамилия отца откроет вам все двери? А вот я считаю — детям известных врачей нужно учиться вдвойне усерднее».
Наташе доставалось не меньше. Однажды она до слез расстроилась после очередного замечания: «Может, он прав? Может, мы действительно избалованные?»
«Нет», твердо ответил Александр. «Мы просто должны доказать, что достойны продолжать дело наших родителей».
В больнице тоже стало непросто. Вера Аркадьевна, дочь главврача, создавала им мелкие неприятности — то график дежурств менялся в последний момент, то самые сложные пациенты доставались именно им.
Но именно эти трудности неожиданно сплотили их еще больше…
Они стали заниматься вдвойне усерднее. По ночам, после дежурств, сидели над учебниками. Александр доставал отцовские записи, Наташа приносила дедовские конспекты — сравнивали, изучали, запоминали каждую деталь.
На очередном занятии профессор Краснов устроил им настоящий экзамен: «Так, Вишневский и Воронцова, расскажите-ка мне о редких патологиях сердечнососудистой системы. И без учебников!»
Они отвечали по очереди, дополняя друг друга. Александр вспомнил случай из практики отца, Наташа добавила наблюдения своего деда. Профессор слушал, хмурился, но придраться было не к чему.
«Хм… неплохо», наконец произнес он. «Но это только начало».