Неразлучная троица друзей: Сос Саркисян, Хорен Абрамян, Фрунзик Мкртчян. Дружеский шарж Г. Яраляна
Георгий Тер-ОванесовГулять так гулять!
Было это в 1968 году. Однажды мне позвонил из Еревана режиссер Юрий Ерзинкян. Зная, что мы давно дружим с Женей Евстигнеевым, слезно попросил уговорить известного артиста сняться в его фильме «Мосты через забвение». Я сначала отказался: Евгений Александрович был человек сверхзанятой, на нем держался чуть ли не весь репертуар театра «Современник». Но, выслушав от режиссера клятвенные заверения по поводу супергонорара, решил взяться за невозможное.
В те годы официальные ставки актеров были ужасающе низкими: Евстигнееву, к примеру, платили за съемочный день около 30 рублей. Директора картин и режиссеры, чтобы заманить известных актеров, шли на хитрости, выписывая под знаменитые фамилии немыслимое количество съемочных дней, репетиций и озвучаний.
Короче, соглашаюсь взяться за трудное дело, но с условием, чтобы Евгения Александровича пригласили в Ереван вместе с супругой Лилей Журкиной. Я знал, что ее родная сестра замужем за известным армянским ученым-астрофизиком. Родственницы давно не виделись, и это должно было сыграть положительную роль.
Чего мне стоило упросить Евстигнеева, одному Богу известно. Пришлось слезно умолять главного режиссера театра перенести ранее запланированные спектакли на другие дни. Билеты на самолет в те времена достать было практически невозможно. Каким-то чудом удалось выйти на командира одного из экипажей, и тот на свой страх и риск посадил нас троих «зайцами».
«На троих». Е. Евстигнеев, Ф. Мкртчян, Г. Тер-Ованесов. Ереван, 1968
В Ереван прилетели под вечер. Лилю отправили к сестре. Евстигнеева прямо с аэропорта отвезли в студию, быстренько загримировали, выставили свет. И тут в павильоне раздается громовой голос:
– Стоп, камера! Кто дал право эксплуатировать артиста после трудного перелета!
Поворачиваем головы и видим сияющее лицо Фрунзика Мкртчяна, стоящего в дверях с бочонком вина.
Главный оператор Сережа Исраэлян грустно произносит: «Ну, всё, ребята, съемок сегодня не будет!» Дружно набросившись на Фрунзика и бочонок (откуда-то сразу нашлись стаканы), мы, однако, о деле не забыли, сумели снять запланированный кусок. В таком легкободрящем питейном режиме отработали все три дня.
И вот пора возвращаться в Москву. На прощание, как принято, снова накрыли стол. Но, естественно, никто не хотел отпускать главного виновника торжества. Смотрю, Фрунзик встает из-за стола и с хитрым видом, заговорщицки прикладывая палец к губам, тихо удаляется. Через некоторое время возвращается: «Женя, сегодняшний рейс отменен, придется вам лететь завтра». Удивленный Евстигнеев, быстро сообразив, в чем дело, махнул рукой и расцвел в улыбке: «Эх, гулять так гулять!»
Когда Евстигнеев улетал домой, Мкртчян подготовил пионеров, и те устроили в аэропорту помпезные проводы актера. Трубили в горны, били в барабаны, на память повязали московским гостям алые галстуки. Только перед самым отлетом из-за трапа появилась лукавая физиономия Фрунзика – режиссера всей этой клоунады.
Армянские кинематографисты слово сдержали: заплатили народному артисту по самой высокой категории – 55 рублей за день. В зачет поставили 10 съемочных дней, 5 репетиций и 5 озвучаний. Чуть меньше заплатили Лиле. В общем, они получили почти 2 тысячи рублей и остались очень довольны.
Генрих МалянСмотрите и учитесь!
Многим казалось, что находки Фрунзика рождались как бы на лету и покоряли своей случайностью. Что он, как фокусник, с легкостью извлекает всё это многообразие красок из своих карманов и потому успех ему всегда обеспечен. Но это далеко не так. На самом деле успехи Фрунзика всегда были итогом сложной, иногда мучительной работы над образом. Попробуйте сравнить созданные им характеры – не по внешнему рисунку, а по внутреннему содержанию, по сути. Как они разнообразны, многогранны! Никаких повторений!
Фрунзик любил одушевлять предметы. Вот что он говорил о шахматных пешках: «Когда я смотрю на пешки, когда задумываюсь над их судьбой, ей-богу, прямо слезы на глаза наворачиваются. Чтобы один-единственный солдат добрался до восьмой, конечной горизонтали, необходимо, чтобы чуть ли не все остальные пожертвовали собой. Ради большой и высокой цели нужны жертвы. Нельзя без жертв».
Счастье, что Фрунзик пришел в кино именно в годы «оттепели», в начале 60-х. А ведь мог и не прийти, если бы продолжалась эпоха глянцевого советского кино 50-х с его безликими, ходульными персонажами. В таком кино он не мог быть востребован.
Мастерством Фрунзика, его неповторимой искренностью и естественностью существования на экране, его виртуозными импровизациями были покорены не только зрители, но и его коллеги.
«Мы и наши горы». Ишхан готовится повалить вола
Как-то я стал свидетелем такой сцены. В полутемном зале тонстудии проходило озвучание на русский язык моей картины «Мы и наши горы». На экране крутится ролик, а у микрофонов – молодые русские актеры. Работа эта монотонная, иногда одну и ту же фразу приходится повторять десятки раз, пока не попадешь в артикуляцию. Но вот на экране появляется Фрунзик. При первых же его фразах актеры начинают улыбаться. Крутится ролик, а улыбка не сходит с лиц актеров и режиссера русского дубляжа. А потом он останавливает ролик и, обращаясь к актерам, говорит:
– Черт побери! Посмотрите, что он творит! И как это неповторяемо, как самобытно!
И вдруг – самое неожиданное. Обращение ко всем присутствующим:
– Смотрите и учитесь! Вот вам и урок мастерства.
«Мы и наши горы». Ишхан
Плутоватый Исаи
В 1972 году Фрунзик исполнил в кино роль свата. Действие фильма «Хатабала», снятого режиссером Юрием Ерзинкяном по одноименной остроумной и живо написанной пьесе Габриэла Сундукяна, происходит в конце ХIХ века в армянском районе Тифлиса – Авлабаре. Герой Фрунзика – Исаи сватает некрасивую дочь своего богатого родственника Карапета Замбахова.
Фрунзик к тому времени уже играл в спектакле по этой пьесе на сцене Ереванского академического театра. Однако на театральных подмостках ему досталась роль Замбахова.
Воплощая кинообраз плутоватого Исаи, актер провел свою роль мастерски. Фильм снят празднично, живописно. Лучшие сцены полны веселья, яркого национального колорита.
Автор комедии добродушно посмеивается над предрассудками армянского купечества. Жених в те времена не должен был видеть своей невесты до самого дня обручения. Обычай этот создавал благоприятную почву для разного рода жульничества, подтасовок и скандалов. На Кавказе бродячий сюжет о таком плутовском сватовстве неизменно пользуется успехом у зрителей. Некоторые из особенно удачных его воплощений и сегодня состоят в репертуарах современных театров, например «Кето и Котэ», «Ханума».
Плутоватый Исаи
«Хатабала» – по-армянски скандал, переполох, предполагающий громкий спор и выяснение отношений.
Этот сыр-бор разыгрывается в доме богатого купца Замбахова, когда в город приезжает из Петербурга завидный жених – красивый, молодой и образованный, а хозяин дома всеми правдами и неправдами хочет выдать за него свою некрасивую, засидевшуюся в невестах дочь. Тут к нему и приходит и на помощь старый друг и свояк хитроумный Исаи.
Соль же комедии в том, что придумавший обманный ход – подмену невесты – Исаи сам оказывается в дураках. Молодой человек, увидев у порога дома Замбаховых красавицу Наталью и приняв ее за дочь купца, изъявляет желание на ней жениться. А Наталья давно уже замужем, и не за кем иным, как за самим сватом – Исаи. Ничего не подозревающий Исаи готовит обручение, надеясь совершить обряд втемную. Однако просвещенный жених настаивает на предварительном очном свидании с невестой. Исаи расставляет сети незадачливому жениху, в которые сам же и попадается, не подозревая, что Георгий влюблен в его же собственную супругу. И тут происходит то, что должно непременно разыграться в классической прохиндиаде, – разоблачение. Коварный план, естественно, срывается.
Фрунзик-Исаи – милый и наивный прохиндей – потрясен своей оплошностью. Он растерян, мечется в попытках выбраться из запутанной ситуации и еще больше запутывает ее. Роль Исаи стала в фильме мотором, который увлекательно и стремительно раскручивает эту забавную плутодраму.
На съемках фильма «Хатабала», 1972.
Ф. Мкртчян, С. Саркисян и Г. Тер-Ованесов
Карен Калантар17Талант светиться улыбкой. «Айрик»
Как-то во время съемок Леонид Гайдай посмотрел на меня и воскликнул: «Какой же он комик? У него же грустные глаза!»
Я хочу поведать людям веселое о грустном. Душевный исход печали должен заключаться в радости. Она – облегчение тяжелого груза.
В фильме Генриха Маляна «Айрик» есть такой любопытный эпизод: герой фильма Овсеп (это одна из лучших ролей Фрунзика Мкртчяна), расстроенный семейными неурядицами, приходит отвести душу к своему старому фронтовому другу Семену Семеновичу. Они сидят за столом, пьют водку, беседуют. Собственно, говорит почти один Овсеп, а Семен Семенович изредка вставляет слово или фразу. В продолжение всего разговора Овсеп, армянин до мозга костей, говорит только по-русски, в то время как Семен Семенович (артист Юрий Каюров), сугубо русский человек, поддерживает беседу на армянском языке. И, кажется, оба не замечают, что говорят в буквальном смысле слова на разных языках: видно, так заведено между друзьями с давних пор. Но именно эта забавная подробность, это курьезное в своей последовательности несоответствие привносит в эпизод атмосферу душевной близости двух непохожих людей.
В полной мере талант Фрунзика светиться доброй улыбкой проявился в фильме «Айрик».