— Мерзнешь? — Веселый коренастый тип, интересующийся степенью Колиного замерзания, появился будто бы ниоткуда. Коля даже вздрогнул. Собеседник был ему совершенно незнаком, но спрашивал так запросто, что сразу настраивал на дружеский лад.
— Вовсе и не мерзну! — соврал Коля с ответной улыбкой и гордо стукнул себя кулаком в грудь. — Вместо сердца пламенный мотор!
— Оно и видно, — хмыкнул тип. — Ладно я: лично получил в 19-м кожанку от начальства, когда наши склад авиационного шмотья накрыли. Все ЧК тогда обули-одели. Дурное было время, но важное. А ты-то где эту куртейку взял? Нэпманские барыги, небось, подогнали?
Тут только Коля заметил, что на типе такая же, как на нем, коричневая потрескавшаяся кожанка с крутым отворотом у воротника. Коля, правда, носил под курткой вязанный матерью толстый свитер и уши грел шарфом, подтянутым под самый картуз. Тип же ходил, что называется, душа нараспашку, да еще и без головного убора.
— С нэпачами и куркулями не знаюсь, — ответил Коля и хотел пояснить про дядю Илью, подарившего свою куртку племяннику, но тип уже не слушал, перекрикиваясь с шофером ближайшего автомобиля:
— Езжай дальше, нам тут еще потолковать надо! Ась? Да на обратном пути подберешь! Или сами дойдем, не сахарные. Чего стоишь? — последние слова тип адресовал уже снова Коле. — Пойдем внутрь.
— Так закрыто же!
— Я им дам закрыто! — Тип принялся грозно и настойчиво тарабанить сапогом по двери.
— По голове себе стучи! Зря, что ли, дверь заперта? Расследование у нас, дача показаний, чтоб они провалились! — раздалось изнутри. Но дверь, как ни странно, распахнулась. Вместо объяснений тип сунул под нос открывшего дверь дедугана удостоверение. Коля тоже попытался заглянуть в маленькую синюю книжечку, но тип уже спрятал ее и зашел внутрь. Николай прошмыгнул следом.
— Опять двадцать пять, сволота управская голову морочить будет, — прошипел вахтер, и тут же довольно громко и неожиданно вежливо произнес: — Проходите, товарищ, поскорее, вас тут подчиненные заждались. — А потом снова сорвался: — На моем столе штаб себе устроили, гаденыши.
Три парня в штатском вытянулись по струнке, едва увидели вошедшего типа. Заговорили между тем совсем как с равным.
— Да-да, мы тут расположились. Показания надо брать там, где народ больше всего ходит. А где ж тогда, как не на проходной?
— И правильно, — поддержал тип. — Только дверь не запирайте, а то народ свой распугаете. Люди работать не любят. Увидят запертую дверь, постучат тихонько, помнутся на крыльце, да по домам пойдут. А так все верно. Мы ж не буржуи зажравшиеся, чтобы, как Горленко, кабинет директора себе под резиденцию забирать…
Коля аж поперхнулся. Кто эти ребята, интересно, такие, и почему оскорбляют дядю Илью? Один из присутствующих тем временем нетерпеливо произнес:
— Игнат Павлович, мы готовы докладывать. На вахтера внимание не обращайте, он слегка контуженый. Под нос бубнит одно, а нормальным голосом другое говорит. Делает при этом, что нужно. Хороший малый на самом деле. Аккуратный и внимательный к деталям. Да, Михаил Александрович?
— Подакай мне еще, хвалитель хренов… — снова на два голоса заговорил дедуган. Более громким при этом произнес: — Я что? Я ничего. Что по должностным обязанностям положено, то и записываю. Если к сцене пойдете, то и вас запишу. А если наверх, то идите спокойно, туда и без учета можно.
— Я тут останусь, спасибо, — улыбнулся тип и повернулся к Коле. — А наш юный товарищ — не знаю. Ступай, парень, куда шел.
— Так сюда и шел… — замялся Коля. — Я тут тоже по делам расследования. Я этот… При общественной комиссии… Агент ранга… Засекреченный…
— Ого! — присвистнул тип. — Уж не Николая ли Горленко нам судьба привела? Я о тебе отчет сегодня читал и все думал, как бы с тобой потолковать наедине, без дяди твоего шибко умного. Очень хочется узнать, с какой-такой секретной миссией ты, парень, был на месте преступления.
Ситуацию Коля скорее не понял, но почувствовал. Попятился, когда присутствующие уставились на него в упор и придвинулись поближе.
— Рад бы рассказать, да не могу. Задание ж на то и секретное, чтобы про него молчать, — стараясь сохранять улыбку, сказал Коля и резко заторопился. — Извините, мне бежать надо. Дядя меня уже заждался, небось. Вы, если что, к нему обращайтесь.
И Коля решительно рванул влево, на лестницу.
— Знаешь, куда идти? — прокричал дедуган следом. — Пройдешь мимо артистических, потом в зрительский холл, а там мимо лож к кабинету директора. Но Илья Семенович еще не приходили! Они через центральный ход не ходят, значит, мимо меня проскочить не могли…
— Спасибо, я разберусь! — перегнувшись через перила, поблагодарил Коля, радуясь, что оказался на расстоянии от непонятного типа и его дурацких расспросов.
— Зря ты так, Николай Горленко. Мог бы посотрудничать с настоящим следствием. Меньше сидеть потом пришлось бы! — кинул вслед тип. Трое его подельников издевательски захохотали.
Ах, вот как! Коля резко развернулся, но взял себя в руки и решил в драку не лезть, чтобы не навредить дяде. Тем более, что отомстить за насмешки можно и другим способом. Они там, кажется, собирались что-то своему типу докладывать? Сначала мы все про них, голубчиков, узнаем, а потом уж решим, как с ними быть.
И Коля легко взбежал по лестнице, направляясь в уже знакомую артистическую. Увы, там кто-то был. Веселый шепот и наигранный смех, раздающиеся из нужной комнаты, заставили Колю изменить план. Он заглянул в танцзал. К счастью, там никого не было. Коля быстро огляделся, вспомнил детали из рассказа товарища Морского, распахнул оконную раму и, перегнувшись через подоконник, глянул на козырек служебного входа, расположенный внизу аккурат посередине между окном артистической и Колиной головой. Страшновато, конечно. Товарищ Морской был прав, когда шел на улицу и лез на козырек снаружи. Но зря, что ли, Коля лучше всех во дворе «работал» на турнике и с крыши рабкоопа смело сигал в любую погоду, чтобы побыстрее пройти на базар? Лихо перемахнув через подоконник, он повис на руках, подался корпусом левее и скорее сполз по стене, чем спрыгнул на вожделенный козырек. Упал плашмя, чтобы не привлекать внимание, разгреб сугроб, вынул старую тряпку, закрывающую дыру в мозаике, и навострил уши. Да! Каждое слово с проходной было отлично слышно. Представив, как смотрится со стороны, Коля покачал головой. Странная штука — жизнь! Никогда ничего не подслушивал и не вынюхивал, считая это занятие недостойным для честного комсомольца, и вот надо же, уже в который раз за пару дней, как матерый шпион… По примеру старших товарищей, конечно, но все равно глупо… Жалко, что Светы рядом нет, вместе посмеялись бы.
— Разрешите продолжить? — спросил тем временем на проходной один из троицы.
— Погоди, мне самому разобраться надо. Глазами. Дай журнал. Итак, это страница дня убийства. Михаил Александрович, — настойчивый голос принадлежал типу в кожанке, — ты уверен, что записали сюда всех, кто в момент убийства находился за сценой?
— Сказал всех, значит всех! Прицепился, как на грех. Дознаватель паршивый.
— Он уверен, он нам уже говорил, — твердо перебил кто-то из троицы. — С момента открытия двери, ведущей в предбанник закулисья, и до половины шестого Михаил Александрович безотлучно сидел на проходной. Он лично выдал жертве ключ и уверен, что это было в районе четырех. С тех пор и до времени убийства за ней зашли рабочий сцены Остапенко, управдел Воробьев, прима-балерина Дуленко, солистка оперы Литвиненко-Вольгемут, рабочий сцены Мелехов и… самое интересное — туда же прошмыгнул неопознанный субъект, которого Михаил Александрович не успел проверить, поэтому записал просто «спина в куртке». — К разговору подключился и третий голос: — В коричневой кожанке, если быть точным, но этого в журнале не написано. Когда зрительный зал закрыт — а он был закрыт, — пройти за сцену, минуя проходную, невозможно. Выходит, наш убийца или затаился и сидел за кулисами еще с вечера, что маловероятно, или… упомянут в журнале. Вот список. — Воцарилась пауза, достаточная, чтобы указать типу на нужные фамилии. — Шестеро подозреваемых. Но, например, балерину Дуленко я бы вычеркнул.
— Уж больно хороша? — усмехнувшись, перебил тип.
— Ну… — докладчик смутился, но быстро взял себя в руки. — Вскрытие подтвердило удушение. Наш убийца должен обладать большой силой. У хрупкой танцовщицы попросту не хватило бы физических возможностей. А вот у спины в куртке — хватило бы. Мы полагаем, что это был Горленко-младший. По крайней мере, одежда совпадает и, как вы уже видели в отчете, именно его студенческий билет — кстати, просроченный и не сданный вовремя администрации учебного заведения, — нашли на полу предбанника сцены ребята из угрозыска.
— Не нравится мне это, — с досадой хмыкнул тип. — Шесть человек за кулисами, у вахтера все отмечено, а убийце хоть бы хны. Не ждет, пока останется наедине с жертвой, не переживает, что записан в журнал… Почему свидетели не слышали и не видели ничего подозрительного? Надо еще раз поговорить со всеми из этого списка. И надо установить четко, как жертва попала на такую высоту — не взлетела же она туда на эту палку с фонарями…
— Штанкету с софитами, — осторожно поправил еще один шинельный.
— Одна чертовня, — отрезал тип. — И надо устроить повторный обыск у жертвы в костюмерной и дома. В отчете угрозыска одно предложение: ничего подозрительного. А где, простите, перечень? Я сам могу решать, что подозрительно, а что нет. Дел невпроворот, а тут еще и Горленки со своими секретами. Не нравится мне это!
Коле услышанное тоже совсем не нравилось. В дверь, ведущую к сцене, он действительно заскакивал — кто ж виноват, что она прямо по курсу и так и манит. Но как только понял, что ошибся, побежал куда следует. Морской же ясно говорил про узкую лестницу, ведущую вверх, а полутемный пахнущий свежей стружкой холл не упоминал. И вахтер все это время не обращал на Колю никакого внимания, потому что беседовал с журналистами у окна. Не видел вахтер Колину спину! Или же тогда пусть признается, что и грудь тоже видел, когда Коля через минуту обратно из предбанни