— Катару о вакаримасэн, — старательно проговорила она, тщетно пытаясь вспомнить правила понижения и повышения тонов во фразе. — Я не говорю на катару, — на всякий случай продублировала она на кваре и для комплекта (а вдруг?) добавила на камиссе: — Нэ розумие катару.
Полиглот, ага. Еще бы на цимле заучила — точно из любой ситуации бы выпуталась.
То ли хозяева заведения что-то осознали из ее лепета, то ли просто поняли, что имеют дело с безнадежно тупой иностранкой, но бормотать они перестали. Мужчина засеменил к бабке, стоящей за прилавком с кипящими чанами, а женщина затеребила Фуоко за плечо, все так же мелко кланяясь и показывая на другой столик в глубине заведения. Пожав плечами, девушка выкарабкалась со своего места и прошла, куда ведут. Зорра с неожиданной для четырехногой формы прытью метнулась по проходу и спряталась под стулом.
Новое место оказалось заметно комфортнее: стул обит какой-то тканью, столик не крохотный пластмассовый, а куда шире, деревянный и с несколькими бутылочками с разноцветными соусами (в том числе с красным острейшим перцем, на котором Фуоко уже обжигалась во всех смыслах). В нескольких шагах стоял небольшой мутный аквариум, в котором шевелились настоящие живые крабы. Одного из них тетка выхватила сачком и унесла к прилавкам с котлами, но тут же вернулась с парой блюдечек, на которых лежали нарезанные ростки какого-то местного растения. Минуту спустя на столе возникло еще несколько блюдечек с обжаренным соевым творогом и свернутыми трубочками вареными блинчиками с растительной начинкой. За ними последовали: большая дымящаяся чашка лапши вперемешку со все теми же ростками, луком и еще какими-то овощами и увенчанная большим плоским куском говядины; блюдо с вареными овощами вперемешку с грибами и курятиной под сладковатым соусом; нарезанные рисовые трубочки с рыбой, вывалянные в мелкой красной икре, и прочие яства. Суета у плиты, между тем, продолжалась: похоже там готовили что-то еще, изысканное. Видимо, хозяева решили, что непонятную и от того опасную гостью следует завалить едой по макушку — авось что-то да понравится. Хмыкнув, Фуоко взяла стальную вилку, преподнесенную на отдельной тарелке (остальные посетители ловко управлялись с палочками), наколола кусок соевого творога, макнула его в рыбный соус (только не нужно вспоминать, ИЗ ЧЕГО его делают!) и принялась жевать.
Ее живот вдруг снова свело голодным спазмом, и девушка принялась ожесточенно поглощать пищу. В конечном итоге она слопала все, включая большую чашку гордо поднесенного крабового супа. Наконец она отвалилась от стола, чувствуя, что надувшийся живот вот-вот лопнет.
— Сё сие аригатай! — сказала она приблизившемуся хозяину. — Большое спасибо, больше ничего не надо. Счет, пожалуйста.
Блин. Дядька ведь не понимает. Куда Вара делась? Сколько означает «скоро» по ее представлениям? Времени прошло уже много… И как прикажете расплачиваться в ее отсутствие? Вдруг хозяева решат, что нужно полицию вызвать? Разумеется, арестовать ее не арестуют, но выйдет неприятно: объяснения, поездка в местный полицейский участок, да мало ли что. И Варе наверняка влетит за происшествие. Сколько уже прошло — двадцать минут, двадцать пять?
— Счет, пожалуйста, — повторила она, для наглядности нарисовав пальцами в воздухе прямоугольник и сделав универсальный международный жест, обозначающий деньги. Дядька несколько секунд озадаченно изучал ее лицо, потом просиял и бросился к кассе. Вскоре он вернулся и с низким поклоном подал длинный чек. Внизу колонки красовался итог: почти полторы тысячи канов. Меньше полусотни леер, если по курсу. Подозрительно дешево: дома, в Кайтаре, подобное ресторанное пиршество обошлось бы раза в три-четыре дороже. Но дешево или дорого, значения не имеет: деньги все равно у запропастившейся Вары. Фуоко приняла чек и собрала в горсть все известные ей слова катару, подходящие к ситуации:
— Деньги. Друг. Уходить. Вернуться. Платить. Я ждать. Я из Университета, — добавила она на кваре, демонстрируя свой браслет. — Хёнкон. Не бойтесь, сэрат дэй, не сбегу.
Эффект от ее слов оказался совершенно поразительным. На лице хозяина возникло сначала ошеломленное, а потом по-детски счастливое выражение. Он выхватил из рук Фуоко чек и быстро порвал его в мелкие клочки, бросив на стол, затем обернулся к остальной публике и быстро-быстро что-то заговорил на повышенных тонах, то вздымая руки к потолку, то показывая на Фуоко. Девушка перепугалась — а вдруг он все-таки решил, что она не хочет платить, и сейчас подговаривает наброситься всей толпой?
Некоторые люди действительно встали из-за столиков и приблизились. Однако вместо того, чтобы бросаться, они начали дружно кланяться и протягивать руки, не касаясь ее, однако. На их лицах появилось восторженное выражение.
— Паладари, паладари! — бормотали они. — Паладари но кёдай ва акахоси лю инь си коросимаса ой да!
Акахоси? Красный… что? Красная Звезда. Паладарский университет… все, других знакомых нет. Внезапно Фуоко стало не по себе. На лицах окруживших столик мужчин и женщин светился почти религиозный экстаз. Что им нужно? Ее приняли за паладара? Бетонные стены надвинулись на нее, вдруг прорезалась слабая тошнота. Где Варуйко? Если чек порван… значит, платить не нужно? Нет, пусть Вара сама разбирается, главное сейчас — ее найти. Охваченная приступом иррациональной паники, девушка, криво улыбаясь, продралась сквозь толпу и выскочила на улицу, уже практически безлюдную. Зорра вынырнула следом и тут же укрылась в тени. Хозяин выбежал за ней и, кланяясь, приглашающе показал обратно, но Фуоко, помотав головой, быстро пошла в том направлении, куда исчезла ее спутница.
— Зорра, — тихо сказала она. — Ищи Варуйко. Нюхай.
— Варуйко пахнет невкусно, — не преминула высказаться парса. — Злая. Не нравится. Задание на поиск принято. Есть след.
Она как-то сразу перешла в шестиногое состояние, уткнулась носом в тротуар и деловито затрусила вперед. Фуоко заспешила за ней. Сируко упоминала, что уличной преступности в Шансиме почти нет, грабителей, во всяком случае, и насильников, наверное, тоже. Но одинокая молодая девушка, явная иностранка, в одних спортивных трусах и майке, на глухих незнакомых улицах поздно вечером… Лучше не рисковать. Найти Вару побыстрее и вернуться в консульство. Хватит на сегодня приключений.
А как вернешься домой, милая, назидательно сказала она себе, сразу же с Дзии проконсультируешься насчет своих панических приступов. И если пропишет пилюли, выпьешь без рассуждений. Пора, в конце концов, приводить в порядок нервную систему. Не хватало еще Киру свою дурацкую боязнь транслировать.
— Мы на месте, атара.
Юи припарковал машину у темной обочины — фонари здесь не горели, а фары он погасил до того, как въехал в переулок. Мэй распахнул дверь и выбрался на тротуар. Юи предусмотрительно припарковался позади трехэтажного здания рынка Бэйхань, уже закрывшегося и опустевшего по вечернему времени. По сторонам возвышались глухие стены складов, и окрестность казалась безжизненной, вымершей.
Юи и два кобуна выбрались из машины.
— Нам туда, атара, — Юи показал на боковую дверь.
— Ты уверен, что встреча здесь? — переспросил Мэй, настороженно озираясь по сторонам. Что-то ему очень не нравилось, но что, он никак не мог понять. Может, что-то в поведении помощника? Да нет, вроде бы. Или просто действуют на нервы длинные ряды контейнеров, сейчас переполненных дневным мусором? Он не любил глухие пустынные места, и даже по необходимости старался в такие не соваться — по крайней мере, без надежной охраны. Но сейчас требовалось остаться незамеченным, а потому пришлось явиться с единственным помощником. Хотя за долгие годы Юи и зарекомендовал себя в бою, но все-таки один телохранитель — не защита против внезапного нападения. Ц-ц…
— Абсолютно, — помощник выбрался из машины. — Они с той стороны здания, а мы поднимемся на крышу. Оттуда удобно наблюдать, и никто нас не увидит.
Не дожидаясь, пока оябун вылезет, он подошел к невзрачной запертой двери. Мягко хрустнул открываемый замок — похоже, Юи запасся ключом заранее — скрипнула дверь, и кобун скользнул в черный дверной проем. Мэй последовал за ним.
В здании рынка стояла мрачная гулкая пустота. Свет карманного фонарика Юи мотался по полу, выхватывая клочки мусора и пустые прилавки. Ночное зрение, иногда прорезавшееся в самый неподходящий момент, сейчас категорически отказывалось повиноваться, и приходилось полагаться на обычные глаза. Однажды оябуну «Кобры» показалось, что из-под луча куда-то в сторону метнулась большая серая тень, и он тряхнул головой. Наверняка крыса. Или просто воображение разыгралось. По боковой лестнице они быстро поднялись на третий этаж, где Юи вскрыл еще одну дверь. Полминуты спустя они оказались на плоской крыше.
— Вон она, — шепнул помощник, на корточках подкрадываясь к краю и указывая вниз рукой. Мэй присел рядом. Вдалеке от тусклых фонарей к стене действительно прислонилась смутная человеческая фигура. Она? Или не она? Хотя с чего бы не верить Юи? До сих пор он еще ни разу не ошибался по-крупному.
— Где «золотые»? — тихо спросил Мэй. — Когда появятся?
— Я послал человека, чтобы он их задержал, иначе мы бы не успели сюда вовремя. Планировалось, что он врежется им в бок и поскандалит какое-то время, выясняя отношения… я их слышу, атара.
Мэй прислушался. Издалека и в самом деле донеслось урчание мотора. Минуту спустя из-за стены рынка вывернул автомобиль. Характерно расположенные передние фары и габаритные огни — «дракон»-пятерка, пафосная дешевка. Ну, «Золотой рассвет» никогда не отличался ни мозгами, ни даже чувством опасности. Не удивительно, что даже после показательных акций паладаров они решили сработать против Университета… Машина медленно приблизилась, и в тусклом свете фонаря Мэй со злорадным удовольствием разглядел вмятину на ее передней правой дверце — вероятно, там, куда врезался мотоцикл посланного кобуна. Все-таки Юи — ценный помощник, очень ценный: умный, изобретательный, находчивый — и амбициозный. В последнее время он стал незаменимой правой рукой. Пора найти ему какой-то противовес, пока помощник не решил, что место оябуна «Кобры» годится ему в самый раз.