Да, научно-техническая революция ставит новые проблемы перед управлением в целом и в частности перед его важнейшим звеном — планированием. Но она же вручает и ключ к их решению! Речь идет об автоматизации управления, основанной на быстродействии электронных машин и точности математических методов.
Что такое управление? По существу, это сбор и переработка информации, завершающиеся определенными выводами. Принятое решение — не что иное, как та же информация. Но такая, которая служит руководством к действию. Это теоретически. А практически?
Любое промышленное изделие рождается поначалу в человеческом мозгу. Но в отличие от Афины, вышедшей во всем своем великолепии из головы Зевса, оно, словно Афродита из пены морской, появляется на свет во всем своем совершенстве лишь на гребне научно-технической документации, всплывая весьма нередко из настоящего бумажного моря. Бывает, прежде чем завод начнет выпускать продукцию определенного типа, предварительно готовится добрая дюжина миллионов технологических документов. А в промышленности СССР — многие десятки тысяч различных предприятий. Сколько же таких потоков устремляется по каналам систем «предприятие — главк — министерство»! Ниагарой сведений обрушиваются они на человеческий мозг. И если бы не его быстродействующий электронный помощник, решения запаздывали бы настолько, что теряли бы всякую надобность. (Представьте себе нелепую ситуацию, когда пятилетний план был бы готов не к началу пятилетки, а лишь после того, как она уже закончилась.) Вот он, фактор времени.
Резко ускоряя переработку информации, ЭВМ сберегают драгоценное время, к экономии которого, как известно, сводится в конечном счете всякая экономия. А современные математические методы позволяют точно проанализировать массу многоразличнейших вариантов, чтобы найти среди них именно тот, который является оптимальным. То есть не просто одним из более или менее подходящих, не просто хорошим, но лучшим в данных условиях, при заданных ограничениях.
Советские ученые разрабатывают систему оптимального функционирования экономики, способную указать и пути к совершеннейшему плану, в котором будут наилучшим образом увязаны цели социалистического общества и средства их достижения. Это грандиозная задача, вы только подумайте: у нас 50 тысяч фабрично-заводских коллективов, более 30 тысяч колхозов, 15 тысяч совхозов; кроме того, десятки тысяч коллективов, объединенных в административные, педагогические и прочие организации. Если в 1926 году народное хозяйство СССР насчитывало менее 90 отраслей и подотраслей, то сейчас их свыше 300, но еще заметней умножились и усложнились взаимосвязи между ними.
Точные расчеты становятся все более трудоемкими, но и все более необходимыми. По существу, вся экономика сводится к выбору наилучшего из бесчисленных вариантов того или иного хозяйственного решения. Но и она лишь часть более общей системы — социально-экономической. Когда намечаются на будущее масштабы производства и потребления, нельзя не предвидеть связанные с этим социальные последствия. Планы немыслимы без прогнозов.
Без машин тут не обойтись. И компьютеризация идет у нас широким фронтом, охватывая отдельные предприятия и их объединения (низшая ступень), министерства, ведомства (средняя ступень), наконец, сам Госплан и его органы на местах. В 1975 году у нас действовало примерно 2200 автоматизированных систем разного назначения. Создается колоссальная система систем — общегосударственная система сбора и переработки информации для учета, планирования и управления на базе государственной системы вычислительных центров и единой автоматической системы связи СССР.
Да, машины — необходимейшее подспорье, но именно подспорье. Как говорится, роботово — роботу, а человеку — человеческое. Понятно, почему столь важна задача, поставленная партией и успешно выполняемая, — улучшать подготовку и переподготовку кадров на всех уровнях.
В 1971 году в Москве открылся Институт управления народным хозяйством, где повышают квалификацию ведущие специалисты, организаторы производства.
Среди его слушателей — и руководящие работники министерств, и директора крупных предприятий, люди с высшим образованием, с богатым опытом. Этот необычный вуз вызван к жизни требованиями времени. «На фронтах строительства коммунистической экономики наука побеждать — это, по существу, наука управлять! — говорил Генеральный секретарь ЦК КПСС Л. Брежнев. — Поэтому изучать науку управления, а если надо — и переучиваться — становится первейшей обязанностью наших кадров».
В программу института включено ознакомление слушателей с ходом и перспективами научно-технической революции, с теорией и практикой научного управления производством, опирающегося на применение экономико-математических методов и электронно-вычислительных машин. Особое внимание уделяется системному подходу к проблеме управления на основе принципа оптимальности. Среди кафедр института есть, например, такие: экономико-математических методов планирования, управления и прогнозирования, социологических и психологических аспектов управления.
Не секрет, что подобные учебные заведения есть и в капиталистических странах. Внедряются там и экономико-математические методы, и электронно-вычислительные устройства. Более того, разрабатываются программы развития на пятилетки. Дальше других западных государств по пути социально-экономического «дирижизма» продвинулась Франция, где есть комиссариат по планированию, но…
«В капиталистических условиях возможности директивного планирования объективно исключены, — говорит заместитель председателя Госплана СССР Н. Лебединский. — Попробуйте себе представить, чтобы планы у наших предприятий, подотраслей, ведомств были бы тайными для других… Полная бессмыслица, отрицание самих основ планирования, которое в первую очередь является координацией усилий. А там производственные секреты на каждом шагу. Как-то я у руководителя одной французской фирмы спросил: „Вы комиссариату о своих планах сообщаете?“ — „Да что вы, мосье Лебединский, как это можно? Если завтра узнает комиссариат, послезавтра может узнать конкурент…“ Вот и судите о капиталистическом планировании…
Я хорошо помню нашу шестую пятилетку, когда впервые началась координация хозяйственных планов с планами развития стран — участниц СЭВ. Планирование вышло за рамки одного государства. И в то время как буржуазные страны сталкиваются с непреодолимыми противоречиями, встающими перед планированием внутри их экономики, мы, реализуя объективные возможности, координируем свои планы с планами других социалистических государств. Это одно из важнейших событий в истории планирования. Происходит последовательная интеграция экономики стран социализма».
Мы уверенно смотрим в будущее, зная, что оно в наших руках. Конечно, оно принесет нам много нового, даже такого, что сейчас и предвидеть невозможно. Но программа действий для нас ясна. В книге «Человек — наука — техника», подготовленной Академией наук СССР совместно с Чехословацкой академией наук, контуры грядущего намечены так: «Смысл соединения достижений научно-технической революции с социализмом заключается… в формировании нового типа общественных отношений, нового человека, новой системы ценностей и новых мотивов человеческого поведения и деятельности. Результатом соединения научно-технического прогресса с присущей социализму коммунистической ориентацией явится исторически высшая форма человеческой цивилизации».
Когда лорд Б. Рассел пророчил человечеству судьбу Икара, он был прав в одном: Икар погиб из-за собственной опрометчивости. Но это значит, что само умение летать, преподанное Наукой, тут ни при чем! Кто виноват, если самонадеянный ученик, прекраснодушный мечтатель, пренебрег наставлениями умудренного опытом Ученого, не пожелав, видите ли, направлять свой полет в соответствии с трезвым расчетом? Этот воспетый поэтами порыв при всей его дерзостности и жертвенности скорее уж символ бесконтрольности, анархии, стихийности, присущей самой природе того общества, которое представлял покойный Б. Рассел. И не годится как символ судьбы для общества планового, способного покончить с самотеком и порожденными им водоворотами противоречий, способного умело направлять ход научно-технического и социально-экономического прогресса.
Эффектный мифологический образ, выбранный Расселом, малопригоден и для того, чтобы символизировать судьбу человечества вообще. Уж если искать символику Завтра планеты Земля, то не лучше ли взять реальные дела нашего Сегодня? Разве большой путь, ведущий свое начало от Октября семнадцатого года, не стал столбовой дорогой в будущее для всех народов? Не по нему ли весь мир может теперь намечать контуры своего Завтра?
Диалог Д. Холдейна и Б. Рассела затрагивал, казалось бы, общечеловеческую проблему. Увы, его участники не заметили (или сбросили со счетов?) появление на международной арене нового строя — социалистического. Между тем оно сразу же лишило дилемму «Дедал или Икар?» глобального звучания, ограничив ее рамками буржуазного строя. Оно дало миру новую альтернативу и перевело спор между оптимистами и пессимистами, вещавшими от имени буржуазного общества, в иную плоскость — в диалог между социализмом и капитализмом.
Вы помните и другой диалог тех времен — он касался на первый взгляд судеб одной только России, а на деле приобрел всемирно-историческое значение.
Встретившись в 1920 году с В. Лениным в Москве и познакомившись с его замыслами, с программой электрификации, Г. Уэллс вскоре написал: «Можно ли представить себе более дерзновенный проект в этой огромной, равнинной, покрытой лесами стране, населенной неграмотными крестьянами, лишенной источников водной энергии, в которой почти угасла торговля и промышленность? …В какое бы волшебное зеркало я ни глядел, я не могу увидеть эту Россию будущего, но невысокий человек в Кремле обладает таким даром».
Недооценка возможностей нового строя соотечественником Д. Холдейна и Б. Рассела, знаменитым оракулом от литературы, с которым, казалось бы, едва ли кто способен поспорить в умении видеть будущее, стала ныне хрестоматийным примером недальновидности.