* * *
Мы позволим себе прервать наше обобщение материала мирового эпоса и задержаться на анализе трех основных вариантов былины о бое с Калином: былины о Ермаке, полном самсоновском варианте и былины "о ссоре и бое". Начнем с поднятой во "Вступлении" проблемы неустойчивости сюжета в былине "о ссоре и бое". Рассмотрев ее в свете типологических параллелей, мы выяснили, что ее первая часть - заточение богатыря в темницу и спасение от смерти благодаря женщине, срединный эпизод - освобождение, вторая часть - бой с вражеским войском, пленение как следствие падения в подкоп, освобождение своими силами и победа над врагом. Таким образом, мы видим сюжетную однотипность первой и второй части - и та и другая строятся на заточении и освобождении, причем заточение (пленение) связано со сферой низа - подземелье, падение в подкоп. Так в одной былине дважды реализуется сюжетно-функциональная последовательность, сформулированная в работе С.Ю. Неклюдова, причем в первой части былины реализация сказочно-архаическая, во второй - позднеэпическая, лишенная всех своих мифологических деталей, кроме способности богатыря одолеть войско.
Нам представляется, что одна из причин шаткости текста былины "о ссоре и бое" - это сюжетная избыточность полного варианта былины: сказители удерживают в сознании либо первый плен, либо второй. Другая причина, несомненно, заключается в том, что из второй части былины выпадает структурно необходимый персонаж - "спутник-помощник" [Неклюдов. 1977. С. 222], освобождающий героя из плена. В рассмотренных нами эпических текстах героя освобождало из темницы войско, что мы встречаем и в чрезвычайноустойчивом самсоновском варианте былины; в былине "о ссоре и бое" никакого помощника нет, и это нарушение структуры приводит к тому, что пленение Ильи Калином нередко выпадает из повествования. У нас есть все основания предположить, что былина "о ссоре и бое" возникла как редукция самсоновского варианта.
Теперь вернемся к былине о Ермаке. Причина игнорирования Ермака и его имплицитно выраженного конфликта с Ильей заключается в необъяснимом нежелании эпосоведов замечать образ "младшего героя". Это беда не только данной былины - выше мы отмечали, что и Патрокла, и Оливье считают персонажами авторскими, устному эпосу не свойственными. Кстати, эта тенденция сказывается и на восприятии самсоновского варианта былины - весьма показательно, что А.М. Астахова отбирает для сборника "Илья Муромец" тексты типа (Кир. IV C. 38), где роль Ильи Муромца усилена, а структура нарушена (ИМ № 12). Исследовательнице не важно, что в таких случаях былинный сюжет почти лишен логики: неясно, почему все богатыри вместе, включая Илью, рубились 12 дней, если Муромец потом одолевает всех врагов один.
"Младшего героя" считают героем поздним (как в уже цитированном высказывании комментатора сборника Киреевского). Единственным возражением этому мнению является суждение М.Г. Халанского о древности сюжетного клише былины о Сухмане и переяславльского сказания о Демьяне Куденевиче. Впрочем, М.Г. Халанский не видит в этих сказаниях образа "младшего героя", и потому его мнение является лишь косвенным подтверждением древности этого образа.
И последнее, что хочется сказать "в защиту" незаслуженно обойденной исследователями былины о Ермаке: ее изоморфность виднейшим памятникам мирового эпоса не позволяет считать былину поздней (это не относится к проникновению в эпос самого имени "Ермак"). Напротив, в ней просматривается крайне архаичный мотив враждебности богатыря к своему племяннику. Устойчивость структуры этой былины свидетельствует не только о том, что в ее основе лежит универсальное (и очень продуктивное) клише, но и о хорошем знании этой былины сказителями, а следовательно - о ее популярности в свое время. То же можно сказать и об изоморфном ей Самсоновском варианте былины об Илье и Калине - та же устойчивость основной части сюжета и легкая отделимость избыточного эпизода ссоры Ильи с Владимиром.
Возможно, еще одна причина невнимания к образу "младшего героя" заключается в ошибочном убеждении ученых, что в эпическом тексте двухмотивность всегда моложе одномотивности [Новиков. С. 51-52]. В ряде случаев это суждение верно, но, на наш взгляд, его нельзя абсолютизировать - поскольку иначе абсолютно одинаковое соединение мотивов в эпосе самых разных народов следовало бы признать случайным. Однако, как мы видели, существует ряд многоходовых сюжетов, воплощающихся в разных уголках мира независимо друг от друга. По существу, мы подходим к новой эпосоведческой проблеме (разрешением которой, сколько нам известно, еще никто не занимался) - к проблеме типологии на уровне сложных сюжетов, а не отдельных образов и мотивов.
В известном смысле, для этого отечественной науке нужно вернуться на сто лет назад, и мы не видим в этом ничего дурного, поскольку в советское время былины привлекались для сопоставительного анализа только специалистами по мировому эпосу (которым они служили лишь вспомогательным материалом). Со времен Ф.И. Буслаева и А.Н. Веселовского замер обратный процесс - рассмотрение былин на общеэпическом фоне. В работах А.М. Астаховой это декларировалось едва ли ни как достоинство советского эпосоведения [Астахова. С. 3-10]. Относительным исключением из этого прискорбного правила были лишь работы Б.Н. Путилова, но в них былины сравнивались, как правило, только с юнацкими песнями.
* * *
Возвращаемся к прерванному анализу триады мотивов. Рассмотрев детально "Ссору эпического государя с лучшим из богатырей" и как форму "Временной пассивности героя", и как самостоятельный мотив, мы перейдем к анализу других форм "Временной пассивности". Прежде, чем их перечислять, отметим, что они почти никогда не разворачиваются в самостоятельные сюжеты, подобно "Ссоре", они - лишь вскользь упомянутая мотивация. Более того, возможна и редукция: главный герой отсутствует, а почему - неизвестно. Нам удалось обнаружить следующие причины пассивности главного героя:
усталость от боев - русские богатыри, Карл;
болезнь (а также тяжкие раны) - улады, Кухулин, герои олонхо;
отъезд в дальнюю страну на битву - Одиссей, Сид, Сослан (в истории освобождения матери из ада), Гесер, герои тууль-улигеров в истории освобождения родителей из плена;
починка оружия - Джангар;
пребывание в плену - Алпамыш, Кобланды;
отступление - Кобланды ("Сказание о Ер-Саине"), Акша-хан ("Сказание о Ер-Тархыне");
отъезд в дальнюю страну ради обретения наследника -Джангар;
уход в монастырь - Данило Игнатьевич, Гильом;
кроме того, причиной того, что главный герой не приходит на помощь "младшему", может быть бой (герой бьется в другом месте) - Гильом, герои олонхо, герои "Махабхараты".
Разумеется, некоторые мотивировки можно объединить. Так, "болезнь" и "уход в монастырь" - это форма "усталости от боев", отъезд героя в дальнюю страну (а также заточение) независимо от причин приводит к одним и тем же последствиям. В целом все эти мотивировки сюжетно равнозначны; мы сейчас сосредоточили внимание на формальной стороне, поскольку функциональное тождество уже доказано. На этом наш анализ первого мотива триады завершен.
Кратко коснемся второго мотива триады. Относительно "Боя героя с войском" следует признать, что он в большинстве случаев играет дополнительную роль в сюжете (так, даже в цикле былин об Илье Муромце он встречается не единожды), или вообще не является релевантным признаком (в нартском эпосе практически нет разницы между боем с чудовищем, группой чудовищ или вражеским войском; в "Махабхарате" и других эпопеях способностью поражать войско наделены все сколько-нибудь значимые персонажи).
Суммируем всё, что нам удалось выяснить относительно образа "младшего героя".
Нами было установлено, что существуют четыре типа "младших героев", а именно: сильный "младший герой", который по своим воинским качествам не уступает главному или даже превосходит его; такого героя, как правило, пытаются погубить свои же и часто преуспевают в этом; слабый"младший герой", также называемый "ложным героем" - он безуспешно пытается сравниться с главным, которому решительно уступает; эта попытка нередко оканчивается трагически, но за смертью может следовать воскрешение, поскольку такой герой не вызывает ревности, он может выступать в роли заместительной жертвы, (особенно это касается групповых персонажей), заместительная жертва подчас собственно героем не является - персонаж погибает, не успев ничего совершить; герой-помощник, нередко обладающий сверхъестественными чертами или даже некоторой зооморфностью, он всегда превосходит главного героя по своим качествам, но это почти никогда не вызывает зависти; герой-помощник может быть заместительной жертвой, причем смерть он принимает столь же пассивно, как и слабый герой; последний случай - "главный герой в функции младшего" - реализуется в тех ситуациях, когда главный герой нуждается в помощи, находясь в плену; такой герой никогда не гибнет.
Теперь рассмотрим эти четыре типа подробнее.
Сильный "младший герой" встречается нам настолько часто, что воплощения этого образа удобнее обобщить в виде таблицы. Еще раз обратим внимание, что среди перечисленных персонажей одни имеют исторический прототип, другие - нет. Это наглядно свидетельствует о том, что эпические сказания "приурочивают мотив к историческим именам и придают ему жизненные краски" (Потебня А.А. Объяснения малорусских и сродных народных песен. Варшава. 1883-1887. Т .II. С. 510).
герой
возраст
степень родства с главным героем
место подвига
в эпической
биографии
финал
Ермак
мальчик или юноша
племянник или крестник
первый и единственный
погибает или уцелевает
Михайло Данилович
юноша
сын
первый
пленен, затем побеждает
Андрей
зрелый муж
старший брат
последний
убит братом
Патрокл