!
Так вот, возвращаясь с пробежки, я обнаружил, что за мной следят. Причем без всяких суперспособностей, просто почувствовал между лопатками чужой взгляд, от которого вся спина пошла мурашками. Резко обернувшись, я увидел на тропинке чудовище.
Это был оборотень. Но если те, которых я видел раньше, вели свой род от собачьих, то первоосновой для создания данного мутанта явно послужил кошак. Метра три от носа до кончика хвоста, в холке около полутора метров, с клыками, не способными спрятаться во внушительную пасть, и глазами, скрытыми под костяными наростами. Вместо шерсти у животины была чешуя, как у какого-нибудь гада, мощные лапы заканчивались выпущенными когтями с мой палец длиной и, кажется, вдвое толще, а хвост, поднятый сейчас на манер скорпионьего, демонстрировал острое жало тридцатисантиметровой длины.
«Это не оборотень, это мантикора какая-то!» — скользнула мысль на периферии сознания, сейчас полностью захваченного Охотником. Который уже просчитал траекторию движения зверя, учел центр тяжести его тела, инерцию и еще черт знает что.
Но мантикора не нападала. Стояла на тропинке и внимательно, даже без агрессии, изучала меня своими пронзительными голубыми глазами. Только хвост бестии по-змеиному ходил из стороны в сторону.
— Ну и чего надо? — спросил я.
Сам нападать не собирался. Не то чтобы я рассчитывал на то, что тварь постоит-постоит, да и отправится по своим делам, но ведь пока она не нападала. А провоцировать эту трехтонную тушу на агрессию я как-то не планировал. Да и всегда лучше включаться в бой вторым, так хоть есть возможность посмотреть способности противника, не раскрывая своих.
Отвечать котяра не стала. Вместо этого медленно, не делая резких движений, повернулась ко мне спиной и пошла прочь. Остановилась шагов через десять и повернулась назад. В ее глазах, больше похожих на человеческие, чем на кошачьи, словно возник вопрос: «Ну и чего стоим?»
— Ты, типа, проводник, что ли? — с довольно глупым видом спросил я.
Мантикора, не удостоив меня ответом, отвернулась и пошла прочь. С секундной задержкой я последовал за ней.
8
Естественно, я подумал о ловушке, не надо считать меня идиотом! Мантикора могла вывести меня на толпу новусов, хотя у меня всегда оставалась возможность почувствовать их загодя. Или, что хуже, на группу боевиков, готовых к стрельбе и имеющих взведенный прибор, созданный на основе моего «Крика». Могла. Но ради всех богов — ничего попроще нельзя было придумать? Да вот прямо сейчас: зверь бы атаковал, а боевики поддержали бы его огнестрелом из кустов.
Шагая за котярой, которая довольно быстро свернула с тропинки в лес, я чего только в голове не надумал по поводу всех этих причин и следствий. Но в конечном итоге пришел к выводу, что засады опасаться не стоит. Как и агрессии мутанта, изящно скользящего между деревьями. Скорее всего, таким экстравагантным способом меня пригласили на встречу, зная, что я как минимум заинтересуюсь проводником.
Кто? Для чего? Тут, на мой взгляд, возможны были два варианта. В первом — меня вызвал таинственный клан, стоящий за боевиками, и разговор с ними пойдет о том, как привлечь меня в союзники. Во втором — тоже клан, но из местных, не желавший светиться перед остальными, желал завербовать меня в свои ряды. Кому еще могла служить неведомая зверюшка, пришедшая в сибирскую лесополосу прямо из египетских или персидских мифов? Федералам, что ли?
Топали мы недолго, минут двадцать. И остановились на участке смешанного леса, ничем от прочих не отличавшегося. Тот же набор березок, елок и деревьев «породы ильм» — я же не поленился и разыскал значение такого странного названия. Ильмом звалась группа деревьев, в которую входили вязы, бересты и даже родные мои благовещенские карагачи.
И никого. В смысле, ни людей, ни новусов. Только мы… кхм… с конем по лесу идем.
А нет! Вон точка появилась на сканере. Далеко, на самой границе чувствительности, плюс-минус два камэ, значит. Двигалась она не быстро и не медленно, но прямо в мою сторону. Подождав еще минут пять, я с дистанции в сотню метров просканировал еще не видимого мной новуса и опознал его как Наставника. Несколько удивившись при этом, обычно-то на переговоры Дипломатов принято посылать.
Ничего плохого про данный тип сказать не хочу, но Наставники в боевом значении стояли всего лишь на ступеньку выше абсолютного новусовского дна, Аналитика. То есть могли дать жару, если их не трогать пару минут. За это время они могли залезть в голову противника и тогда становились настоящими монстрами. Была у них в арсенале крайне неприятная способность — погружать оппонента в некое подобие виртуальной реальности и там всласть над ним измываться. Но для такого фокуса даже опытному Наставнику, вроде Родиона Павловича, нужно было иметь постоянный физический контакт с объектом. А кто бы ему его дал!
Еще через минуту, раздвинув ветви кустарника, к нам с мантикорой вышел среднего возраста мужчина. Невысокий, худощавый, сутулый, с лицом угрюмым, несущим на себе печать вечной усталости. Учитель географии, ни дать, ни взять. Одет он был, правда, не как интеллигент, а военный: хорошие трекинговые ботинки, брюки-«карго» болотного цвета, куртку со множеством карманов.
Кошак при появлении нового действующего лица скользнул к нему и принялся тереться лобастой башкой о плечо мужчины. Тот тоже соорудил на лице улыбку, отвечая на ласку, и стал чесать зверя за ухом.
Некоторое время мы так и стояли среди деревьев: он гладил свою ручную зверюгу, а я молча наблюдал за этим совершенно сюрреалистичным зрелищем. Тишину нарушил Наставник — я был уверен, что не ошибся типом.
— Благодарю, что пришел.
Я махнул рукой, пустое, мол. Как тут откажешься, когда так настойчиво приглашают. Да и недалеко.
— Можешь называть меня Пастырь.
— А ты меня царь, — отозвался я.
Не люблю эти претенциозные погоняла! Пастырь, ага. Я плотник и пришел в этот мир, чтобы спасти вас всех.
Мужчина сморщился, но на ерничество мое отвечать не стал.
— Я хотел с тобой познакомиться…
— Очень приятно!
— И обсудить возникшее между нами недоразумение.
— Ты так называешь пальбу в баре?
Я уже не сомневался, что на встречу пришел представитель того клана, который стоял за боевиками. Кто еще мог упомянуть «недоразумение»?
— Выбор стороны, которой ты служишь, ошибочен.
— Никому я не служу!
— Все кому-то служат, — отмахнулся Пастырь.
— Да? Ну, допустим. А кому тогда служишь ты?
— Свету.
Ну, приехали! Свету! Никого поумнее прислать на переговоры не могли?
— Свету не знаю. Тоню знаю, Ингу знаю, Галю…
— Можешь прятаться за сарказмом сколько угодно. Тем более что ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.
«Понимаю, что у тебя фантазия буйная и жбан течет!»
— Пока не очень. Давай в открытую уже. Ты стоял за нападением на бар «Ильм»?
— Да, — не стал отрицать мужчина.
— И тебе это приказал сделать Свет, которому ты служишь?
— Здравый смысл.
— Слушай, мужик, мы с тобой так далеко не уедем! Без вот этого вот всего можно? Ты меня позвал — говори, что хотел! Сразу предупреждаю, что к попытке вербовки я отношусь негативно! Последнее время все только и делают, что тянут меня в разные стороны, преследуя собственные интересы.
Мантикора зевнула, продемонстрировав впечатляющий набор зубов. Их у нее оказалось неожиданно много, не один ряд, даже не два. При этом зверюга не угрожала, просто делать ей было нечего, вот она пасть и раззявила. После чего кошачьим движением крутанулась и улеглась у ног Пастыря. Из чего я сделал вывод, что пока у нас разговор идет ненапряженный, и использовать животину в качестве аргумента вербовщик не планирует.
— Ты ничего не знаешь о войне, которая идет? — чуть наклонив голову, уточнил мужчина.
— Если ты о клановых разборках, то некоторое представление имею.
— Мышиная возня за влияние в среде отступников — это не война.
Вот! Пошла информация! Только ради этого стоило с ним разговаривать! Крохи, оговорки, но из них со временем можно сложить полноценную картину. Сейчас моё видение происходящего было преступно узким. Отступники — очень интересно! Почему этот Наставник так называет клановых? От чего они отступили?
— Так и ты пока ничего впечатляющего не сделал. Наехал на Лолидзе с их складом живого товара, попытался зачем-то похитить детишек четвертого поколения…
— Их еще можно спасти, в отличие от отцов и матерей. Вина детей лишь в том, что родились они без права выбора стороны.
— Вот заладил, сторона, сторона. О каких сторонах ты говоришь?
— Обычно их две. Всегда две. Свет и Тьма. Добро и Зло. Порядок и Хаос.
— Ты уже шесть назвал, мужик! Ладно-ладно, шучу. Просто ты серьезный такой: «свет и тьма»! Ужас просто. Нельзя так. Я лично не вижу тут сторон. Цвета эти твои не более чем точка зрения. Зависит от угла, с которого смотришь. Наши «разведчики» и их «шпионы», типа того.
Клановых новусов, конечно, можно было назвать злом только за то, как они относились ко мне как к семенному банку. С другой стороны, говорить, что ты за добро, а самому устраивать геноцид, тоже не очень правильно. По кругу-то все хороши, пробу ставить негде!
— Тогда, как ты назовешь тварей, которые торгуют людьми?
— Лолидзе мрази, конечно, тут ты прав. Но ты-то чем лучше? Отправил боевиков в бар к малолеткам, искалечил их…
— Им это не навредило.
— Знаешь что! Если у кого-то хорошая регенерация, это не повод им брюхо осиновым колом с шипами пробивать.
— Только чтобы обездвижить. Ты же убил пятнадцать моих людей.
— С автоматами, чувак! И стреляли они на поражение — какой у меня был выбор?
Наставник из неизвестного клана усмехнулся. По-доброму так усмехнулся. Мол, выбор всегда есть. Но вслух ничего не сказал.
Я тоже замолчал, размышляя над своей дальнейшей стратегией. Недолго, почти сразу в мозжечок постучался один очень интересный факт. Все время находящийся перед глазами, но словно игнорируемый сознанием.