— Аденский залив. Столица французского Сомали, порт Джибути.
— О! Пираты! Круто! Когда выдвигаемся?
1–3
Раньше основные города и порты Африки были плотно вплетены в транспортную сеть планеты. Туда летали самолеты, ходили морские суда. Грузовые, туристические, коммерческие маршруты — все было вполне на уровне. Если не углубляться в «горячие» регионы, конечно. Но до самого континента добраться было плевым делом.
Сейчас все усложнилось на порядок. Вроде и вражеская ПВО не охраняла небесное пространство, и патрульные крейсера не бороздили водные рубежи Черного континента, а попасть туда было ой как непросто. Ну, если не ставить целью нарваться на встречающую делегацию в виде парочки полнокровных Структур.
Поэтому сперва наш отряд перебросили на один из американских авианосцев, который в составе судов поддержки блокировал Аденский залив. Там провели инструктаж, основным посылом которого стал тезис «если что, мы по-любому не успеем!». Убедившись, что мы все хорошо поняли, нас посадили на вертолеты и повезли на побережье. Где и высадили прямо посреди пустыни, помахав на прощанье рукой. До Джибути нам предстояло добираться пешком. Ну а чё, для боевой группы новусов шестьдесят два километра по песку и камням не расстояние!
Хотелось бы, конечно, высадиться прямо а международном аэропорту столицы французского Сомали, но тут уж ничего не попишешь — война. Пусть и тайная, необъявленная. А во время войны расстояния, раньше покрываемые за минуты, обретали совсем другое значение.
Смахнув со лба мгновенно выступивший пот, я опустил на глаза солнцезащитные очки и огляделся. Вот и довелось мне добраться до детской Мекки, куда даже герои сказок отговаривали ходить. Так и говорили: «Не ходите дети в Африку гулять!» Разумное, кстати, предостережение, словно знал что-то Чуковский про это место. И дело даже не в акулах, гориллах и злых крокодилах. Просто… Что тут делать-то? Пусто же, как на песчаном карьере!
Строго говоря, высадили нас не в пустыне. Глинистый песок, торчащие из него камни, редкие пятнышки тусклой зелени — побережье. Но для нынешнего состава группы, в большинстве своем, европейцев, это и была пустыня. Ровная, как сковородка с распродажи, и такая же раскаленная.
— Мих, как принимаешь?
Согласившись на рейд, я настоял, чтобы мою группу вел бывший зам по мозгам. Как в старые добрые времена, хех. И в разговоре с ним, всеми этими «Орлан — Гнезду» и прочим, я пользоваться не собирался. Какой смысл? Выучить армейские глоссии, конечно, не сложно. Только вот зачем? Ну будем мы говорить по рации не «наблюдаю противника, триста метров на двенадцать часов», а «садовник, двенадцать, триста» — и что это изменит? Допустим, противник перехватит наши переговоры. Сделать-то все равно ничего не успеет! Триста метров — это трехсекундный рывок на пределе сил для таких, как мы.
— Уверенно. — отозвался Михаил. — Топайте.
— Погнали, народ! — игнорируя средства связи скомандовал я рейдовой группе. — Функции сами себя не найдут!
Моя нынешняя команда походила на предыдущую, как две капли воды. Два кинетика, десять Воинов, Ликвидатор. Достаточно для быстрого проникновения куда угодно. И быстрого бегства, если понадобиться.
Одеты мы были в пустынный вариант натовского камуфляжа, а за спиной несли рюкзаки с гражданской одеждой и запасом еды. Трехсуточным, хотя собирались закончить разведку за световой день. Но, как говорят умные люди, пусть лучше немножечко останется, чем чуть-чуть не хватит. Оружия не брали вообще, хотя все и умели им пользоваться. Все-таки миссия у нас разведовательная, а на то, чтобы взять пленного, хватит и способностей. К тому же оружие в руках у новусов давало ложное чувство защищенности и желание именно его в критической ситуации использовать. А это чаще было во вред, чем на пользу.
Около часа группа неспешно бежала по плотной красно-коричневой глине. Или глинистому песку — черт разберет! Вокруг ничего не происходило — Сомали, как ему и положено, было жарким и безлюдным. Насколько было видно со спутников, тут населенных пунктов всего десяток на сотни километров. Да и те, в большинстве своем, сборище глинобитных лачуг на береговой полосе. По настоящему крупных городов, вроде всего два и есть: печально известный Могадишо и цель нашего путешествия — Джибути.
В движении мы держали комфортную для новусов скорость в двадцать пять-тридцать километров в час. И быстро, и не слишком заметно, и ресурсы организма попусту не расходуются. Бежали молча, да и о чем разговаривать? Все обсудили, ко всему, вроде, подготовились. Оставалось только на месте проверить теорию практикой. Так что я отрешился от всего и провалился в ритм стука своего сердца.
Техника была сродни медитации, но не настолько глубокой, как, например, у монахов. Без света в конце тоннеля, если понимаете о чем я. Все видишь, все слышишь и подмечаешь, только словно бы сквозь мутное стекло с некоторой шумоизоляцией. Очень хорошо помогает экономить силы и на нужный настрой перед схваткой выводит. Спасибо обмену опытом среди мутантов всех стран. Конкретно этому мы научились у южноамериканских суперов, больших любителей бега.
Под звуки собственного ритмичного дыхания я погрузился в мысли. Не какие-то конкретные, а так — обо всем сразу. О своих пшеках, которые всего год назад трескали фалафели, запивая их смузи (так ведь и не попробовал, кстати), а теперь принимавших активное участие в переделке мира. Об этом самом мире, изменившимся за последнее время до неузнаваемости. О том, что сегодня, как, впрочем, и в любой день моей второй жизни, возможно придется умереть.
Каждый выход против функций давал для этого отличный шанс. Инопланетяне были сильным и опасным противником, против которого нужно драться только изо всех сил — никаких поддавков! Пленных, по возможности, не брать, а милосердие проявлять только в одном виде — быстрой смерти. Хотя тут я немного лукавлю, приходилось и за «языками» ходить. Иначе, как бы мы смогли изучить своего врага?
Не сказать, что это захваченные функции были хорошими информаторами. Большая часть пленников умирала еще до допросов, некоторых удавалось погрузить в медикаментозную кому, а потом обрабатывать способностями Наставников. Кое-что, впрочем, все же выяснить смогли.
Например, личностью у функций являлся не отдельный человек, а Структура целиком. Воины, Наставники, Аналитики и Дипломаты назывались в их системе координат сегментами, блоками или узлами. По сути, Лидер и был управляющим узлом всей Структуры, остальные просто встраивались в него. В зависимости от задач — временно или постоянно.
Еще стало понятно, почему старые Структуры значительно сильнее молодых или тех, у кого обновлялись сегменты. Чем дольше Лидер работает со своими узлами, тем они становятся сильнее. Фиг его знает из-за чего так, но подтверждения данному факту мы встречали довольно часто. Возможно, дело было в том, что при замене сегментов возможности синхронизации внутри Структуры снижались. И компонентам требовалось время, чтобы выйти на полную эффективность. Теория меня мало интересовала, я был практиком.
Единственным же практическим выводом из этого знания было вот какое — прибывшие на Носителе Структуры должны быть слабы, как новорожденные котята. По крайней мере, мне хотелось так считать.
В процессе изучения наших врагов, мы поняли и как с ними бороться. Не с вторжением в целом, а с отдельными Структурами в частности. Дело в том, что слабыми местами любой Структуры являлись узлы-некомботанты. Назывались они их не так как у нас, строго говоря, я вообще не был уверен, что пришельцы давали имена своим типам, но функционировали схожим образом. Дипломаты отвечали за сбор информации и взаимодействие, Наставники за физическое и психическое здоровье Структуры, Аналитики — за обработку данных, а так же их перераспределение по узлам. Воины, естественно, были блоками защиты.
Лично мне Структура напоминала компьютерную программу, каждая часть которой работала в рамках своих алгоритмов и скриптов. Лидер же являлся кем-то вроде управляющей надстройки, неким редакторским интерфейсом и командным блоком в одном флаконе.
Подобная иерархия не могла не натолкнуть на мысль о их цифровом происхождении. Правда это была или нет — неизвестно, но я считал агрессоров чем-то вроде спятившего искусственного интеллекта. Который, к примеру, сперва поглотил своих создателей, а потом, не зная чем бы еще заняться, начал раковой опухолью расползаться по Вселенной. Такая себе версия, сторонников среди новусов у нее было немного. Большинство склонялось к тому, что функции были либо энергетической формой жизни, либо паразитарной биологической. Впрочем, подтвердить свою теорию не могли и они.
В пользу же моей говорил тот факт, что функций, несмотря на их мощь и скорость, мы пока уделывали почти в сухую. И сыпались они всегда на предсказуемости. Если наш враг был ИИ, то работал он на скриптах. Самообучался, естественно, но против экспромта проигрывал.
Скажем, схватится одна Структура с новусами, и сольется. В следующий раз другая попробует применить против нас стратегию, основанную на выводах погибшей. И будет слегка подтормаживать, если мы будем действовать по незнакомому алгоритму. Я упрощаю, естественно, но как-то так примерно и выходило. Кстати, для меня вот эта едва заметная, на долю секунды, задержка реакции, и была главным доказательством того, что воюем мы с ИИ.
Поэтому, я всегда выкидывал из головы планы, которые для нас разрабатывали штабисты. Предпочитал действовать по обстоятельствам, опираясь на интуицию. В ранг традиции возвел только один момент — неизменно показаться Структуре на глаза перед схваткой или в самом ее начале. Агрились они на меня, как мобы в компьютерной игре. Что, к слову, тоже подтверждало мою теорию.
Лютую, почти неконтролируемую ярость у пришельцев вызывали так же новусы первого поколения. Второго — уже слабее. Третье воспринималось ими почти равнодушно, а на четвертое они и вовсе реагировали машинно холодно. Я считал, что чем старше был новус, тем больше он воспринимался функциями, как баг, сбой программы. И поэтому они, сами являясь программой, стремились всячески ошибку уничтожить. Во имя светлого будущего своих поколений… то есть строчек программного кода.