Вскоре Влад подошел ко мне, пряча в шубу наличку.
– Серьезно?
– Это на такси, – сообщил он, не уточняя, кому.
Я выглянул из-за энтропа и увидел алтарно печального, припорошенного светом Берти. Он сидел на ледяной мостовой и рассматривал свои ладони.
– С ним все будет в порядке?
Влад вытащил априкот, нашел чей-то номер.
– При должном усилии. Но, если честно… Не понимаю, как вы живете с одной попыткой.
– Попыткой чего?
– Собрать себя. – Он отвернулся, слушая гудки. – Как можно собрать себя с одной попытки?
Потом энтроп заговорил по-французски, уже не со мной, а через десять минут мы погрузили окоченевшего Берти в такси, на котором разъезжали полвечера. Придерживая мне дверь, Влад спросил:
– Ну что, обратно к девчулям? Там есть, где поспать. И с кем тоже.
Я мотнул головой.
– Не могу. У меня утром важное дело.
Влад помолчал, очевидно, взвешивая варианты. Затем сунулся в такси, сказал что-то водителю, потрепал Берти по голове (тот жалобно застонал). Вынырнув, энтроп хлопнул дверью:
– К тебе так к тебе.
И мы, отпустив Берти с миром, пешком вернулись в лабиринт.
Входная дверь была заперта. Это меня удивило. За восемь лет такого не случалось, ведь лабиринт сам решал, кого и куда пускать. Потом я вспомнил, что у нас вообще-то осадное положение, лабиринт не работает, и входная дверь была просто дверью, с тугой, обдирающей пальцы внутренней задвижкой и замочной скважиной, требующей ключа.
– О, картина маслом, – умилился Влад. – Подросток первый раз вернулся домой пьяным.
Я отмахнулся, пытаясь сосредоточиться. Влад деловито огляделся:
– Смотри, в окнах свет. Там кто-то есть. Давай покидаемся камушками.
– Что? Нет! Я же преемник. Я наверняка могу попросить Дедала открыть нам. Ну, телепатически… Или типа того.
Влад заржал. Давясь смехом, я попытался его притушить:
– Хватит! Если нас запалит Ольга, меня посадят на цепь, а тебя кинут на рельсы.
– Другое дело – камушки… Анонимно, безопасно.
– Ни хера не безопасно! – Я подышал, пытаясь успокоиться. – Никаких камушков. Звоним в дверь, надеемся на лучшее. Ты видишь звонок? Он должен где-то быть. Нам звонят, это точно. Курьеры всякие.
Влад фыркнул, но больше смехом и потянулся туда, куда я даже не смотрел. За дверью приглушенно защебетала мелодия. Я осмотрел куртку, выискивая следы криминала. Открывать нам никто не спешил. Влад снова поднес руку к кнопке и вопросительно замер. Я предполагал некую зависимость между частотой звонков и количеством привлеченных в прихожую людей, а потому не знал, как лучше поступить.
– Камушки, – коварно напомнил Влад, и я, пихнув локтем гущу розовой шерсти, сам зажал кнопку.
Нам повезло. Дверь открыли панда, жираф и игуана, которую с чувством духовного просветления я наконец узнал в зеленой пижаме. Уставившись на Влада, жираф предостерегающе взялся за дверь.
– Вы его знаете, – поспешил объясниться я. – Это Влад. Симбионт.
Я выставил ладонь в метре над полом, с трудом припоминая его прошлый рост.
– Вот такой. С наклейкой на глазу.
Последнее запустило цепочку нужных ассоциаций, и они присмотрелись. Я из интереса тоже. Сходство оказалось семейным.
– Я думал, так быстро растут только ядерные грибы, – пробормотал жираф, пропуская нас внутрь.
Подойдя к шкафу, я услышал из левой гостиной приглушенные голоса.
– Куница?..
– Спит, – протянула панда. – Все думали, ты тоже.
– А, – стягивая куртку, откликнулся я. – Да. Это моя суперспособность. Маскировка под спящего.
Кажется, сияние Влада пошло на убыль, а может, они заметили, что я повесил куртку только с третьего раза. В любом случае, закрыв шкаф, я встретился с пристальными, раскладывающими меня на миллилитры взглядами.
– Все путем? – с огромным сомнением протянул жираф.
Я показал большой палец, развернулся к Владу.
– Только я не помню, где моя новая комната.
Он хохотнул.
– Я помню. Пойдем.
Ничего он не помнил. Мы заплутали и даже вернулись назад, где нас встретили бдительные взгляды и настороженное молчание. Я вспомнил, как Влад говорил что-то про внутренний таблоид, и мы, сделав вид что ушли, попытались что-то там подслушать. Но потом я громко засмеялся, похерив всю конспирацию – от самой мысли, что кому-то было интересно меня обсуждать, – и мы возобновили поиски.
Где-то очень близко к нужной комнате я прислонился к стене, переводя дух. Влад привалился рядом, повернулся лицом.
– Не подумай, что я подкатываю, но у меня есть симпатичный женский модус.
– Да-а-а? – насмешливо откликнулся я. – А почему ты к Берти подкатывал в этом?
Влад расхохотался:
– Стоило спросить у самого Берти! Но ладно, признаюсь: у меня в нем одна нога короче другой. Было влом искать ортопедическую обувь.
– То есть… Сейчас тебе обувь не понадобится?
– У вас… Мягкие ковры.
– Ммм, – Я прижался виском к стене. – Прости. Ты не в моем вкусе. Ты меня не игнорируешь.
– Звучит как вызов, знаешь ли.
По ногам сквозило. В голове тоже. Я мгновенно забыл, о чем мы говорили, но испытывал по этому поводу лишь бодрящую легкость. Заговорщицки оглядев коридор, я придвинулся. Влад охотно мне подыграл.
– Покажи глаз, – сказал я.
– Что? – Влад, хохоча, отшатнулся. – Нет.
– Да ладно тебе. Покажи. Он точно такой же?
– Абсолютно точно такой же. Ты ничего не упускаешь.
– Тогда как он может быть чьим-то? Им что, кто-то смотрит?
Энтроп промолчал. Это была грамотная тактика, потому что, даже пялясь на повязку, я не помнил свой же последний вопрос. Но был и другой:
– Ты правда умираешь?
Влад с улыбкой посмотрел в сторону. Вернулся взглядом ко мне, все с ней же, кивнул.
– Блин…
– Не спеши скидываться на урну, малой. Я почти уверен, что переживу тебя, если буду хорошо себя вести.
– Влад, – я тихо посмеялся. – Ты не умеешь хорошо себя вести.
Его улыбка, наконец, померкла:
– Это правда. Не умею.
Мы замолчали. Он потянул ко мне руку.
– Не трогай его, – раздалось за моей спиной.
Энтроп скривился. «Началось», – прошептал я и, все так же подпирая стену, перевернулся на другой бок. Встретившись со мной взглядом, Ольга изумленно моргнула, но тут же поджала губы. Не надо было быть именитым детективом, чтобы раскрыть мое преступное состояние.
– Тебе же через четыре часа… – начала она и осеклась. – Это глупо. И очень не вовремя.
Я развел руками:
– Вот такой я глупый и несвоевременный.
Ольга помрачнела, потому что имела в виду другое. Да. В этом был весь смысл.
– Выметайся, – переключилась она на Влада.
– Его не следует сейчас оставлять одного, – спокойно ответил энтроп.
– Разберемся. – Она сделала первый предупредительный шаг.
– Да брось! Если бы я хотел причинить ему вред, мы бы не вернулись.
Ольга шаркнула вторым, подготовительным:
– Крайне неубедительный довод.
Я догадывался, что третий шаг станет решающим, возможно, дойдет до Дедала и официального конвоя на выход, а потому все по той же стеночке вернулся к Владу и сообщил:
– Я в порядке. Жаль только, что тебе тащиться обратно.
Энтроп смотрел темно и с сомнением.
– Скоро все кончится, – пророчески молвил он.
Это сработало. Ольга заколебалась:
– Она мертва?
– Не знаю. Мы больше не вместе. Но если нет, осталось совсем немного. И кто-то, уверен, проведет это время с умом.
Я ожидал, что Влад продолжит торговаться, но он нарочито вздохнул, изображая сожаление, и вернулся ко мне:
– Ложись спать, малой. Давай я тебе шубку оставлю. Обними выпотрошенного единорожка и сразу засыпай. Договорились?
Я кивнул, не понимая сквозящей в его просьбе тревоги. Все же хорошо. Нам было весело. И даже если он уйдет, ничего не случится. Я в безопасном месте. Он, конечно, не очень, но похоже ники взаправду взяли перерыв, так что…
Тяжесть шубы сбила меня с мысли, пошатнув и без того хрупкое телесное равновесие.
– Включи нас завтра с девчулями в деловое расписание. Только не затягивай, я планировал успеть на военный переворот где-нибудь в Сахеле, – Влад посмотрел на Ольгу и снисходительно пояснил. – Ежегодная забава.
Она фыркнула. Он выкривил ответную улыбку и откланялся. Мы провожали энтропа в молчании, предвещающем унылую воспитательную беседу. Однако он исчез за поворотом, а я по-прежнему не слышал обвинений и, решив провести ожидание с пользой, пополз мимо Ольги искать комнату.
– Поговорим утром, – обронила она.
– Окей, – откликнулся я. – Ты главная.
Вползая в смутно знакомую дверь, я не стал разбираться дальше. Главное, что там была кровать, темный прогал ванной и никого постороннего – программа-минимум для тех, кому вставать через четыре часа. Упав на подушки, я укрылся шубой и закрыл глаза.
И открыл их очень, очень быстро, чувствуя, как сердце колотилось о матрас.
В горле стоял ком. Я подумал, что меня тошнит и дернулся в ванную. Там закашлялся, согнувшись над раковиной. Но спазм остался внутри. Я судорожно, мелко задышал. Это было похоже на панику. На приступ астмы, которой у меня никогда не было. Голова плыла, щеки горели. Я коснулся их. И, застыв, посмотрел в зеркало.
– О нет… Нет, нет, нет…
Я захлопнул дверь. Дернул щеколду. До упора выкрутил вентили, сначала у раковины, потом над ванной, и вода оглушительно загрохотала о керамику. Сдернув с крючка полотенце, я забил им щель между дверью и порогом. Сел. Отполз под раковину. Вытер щеки.
Стены гудели. Напор разносил водопровод. Я слушал воду, слушал трубы и кафель, и думал, что все в порядке. Я в порядке. Мир в порядке. Ком в горле туго распустился, превращаясь в звук. Я зажал его ладонью. Потому что был в порядке. Ладонь накрыла ладонь. С остальными тоже все было окей. Просто людям не нужны причины, чтобы бросать других людей. Им нужны причины этого не делать. И поскольку в целом мире ни у кого не нашлось такой причины для меня – хотя я был в порядке,